Вера провела ладонью по спинке дивана, чувствуя под пальцами выпирающий бугор. Вот он, этот проклятый холм посередине, из-за которого невозможно нормально сесть. Она отодвинулась к краю, устраиваясь поудобнее с чашкой чая, и снова ощутила знакомый дискомфорт — справа сиденье провалилось, слева пружины впивались в бедро.
— Андрюш, — позвала она мужа, который возился на кухне с чайником. — Помнишь, мы говорили про диван?
— М-м-м, — отозвался он неопределенно.
— Я нашла идеальный вариант! — Вера схватила телефон и принялась искать сохраненную ссылку. — Смотри, какой красивый. Серый, велюровый, очень удобный по отзывам. И раскладывается, если вдруг гости останутся.
Андрей вышел из кухни, вытирая руки полотенцем, и бросил взгляд на экран.
— Дороговато, — протянул он после паузы.
Вера почувствовала, как внутри что-то сжалось. Она ожидала этой реакции, но все равно надеялась.
— Я понимаю, — тихо сказала она. — Но, Андрюш, ты же видишь, на этом уже невозможно сидеть. Мы каждый вечер проводим здесь, смотрим фильмы, ужинаем перед телевизором. Для меня важно, чтобы в нашей гостиной было уютно и комфортно. Это же не только для меня — для нас обоих.
Андрей почесал затылок.
— Давай подумаем, — сказал он уклончиво. — Может, после Нового года?
— Хорошо, — кивнула Вера, стараясь не показывать разочарования.
Следующие две недели пролетели в предновогодней суете. Вера закупала продукты, украшала квартиру, выбирала подарки родственникам. Андрей работал допоздна, наверстывая годовые отчеты. По вечерам они, как обычно, устраивались на ненавистном диване, и Вера каждый раз морщилась, чувствуя, как пружины впиваются в спину.
Двадцать восьмого декабря, проверяя банковское приложение перед походом в магазин, Вера замерла. С их общего счета было списано семьдесят две тысячи рублей. Примерно столько стоил тот самый диван.
Сердце забилось быстрее. Значит, Андрей все-таки купил! Значит, он услышал ее, понял, как это важно. Наверное, хотел сделать сюрприз к Новому году. Вера представила, как войдет в гостиную на новогодних каникулах, и там будет стоять новый прекрасный диван, мягкий и удобный. Они сядут на него вместе, и она прижмется к Андрею, благодаря за понимание и заботу.
Она решила не подавать виду, что знает о сюрпризе. Весь вечер Вера ходила с улыбкой, напевая что-то под нос, пока готовила ужин. Андрей поглядывал на нее с удивлением.
— Чего расцвела? — спросил он, обнимая ее сзади на кухне.
— Просто настроение новогоднее, — улыбнулась она, поворачиваясь к нему. — Предчувствие чего-то хорошего.
Двадцать девятого она ждала звонка от курьерской службы. Тридцатого прислушивалась к каждому шороху в подъезде. Тридцать первого, накрывая праздничный стол, поглядывала в окно, ожидая грузовик с доставкой.
Но никто не приезжал.
Новогоднюю ночь они встретили, как всегда, на старом диване. Вера села особенно осторожно, стараясь не думать о несбывшемся сюрпризе. Может быть, доставка задержалась из-за праздников? Может, привезут второго или третьего января?
Второго января позвонила свекровь.
— Верочка, дорогая, с праздником тебя! — защебетала она в трубке. — Как встретили? Как Андрюша?
— Спасибо, Тамара Ивановна, и вас с праздником, — вежливо ответила Вера. — Все хорошо.
— Ой, а вы бы видели, какой телевизор мне Андрюша подарил! — не унималась свекровь. — Огромный! Во всю стену! Семьдесят пять дюймов! Представляешь? Сейчас сижу, «Иронию судьбы» смотрю — как в кинотеатре! Повезло мне с сыном, правда?
Вера почувствовала, как внутри все похолодело.
— Да, — машинально сказала она. — Очень хорошо. Передавайте привет.
Она положила трубку и медленно опустилась на диван. Семьдесят пять дюймов. Такие телевизоры стоят именно столько — около семидесяти тысяч. А может, и больше.
Андрей вышел из ванной, вытирая волосы полотенцем.
— Это мама звонила? — спросил он. — Как она?
— В восторге от телевизора, — ровным голосом ответила Вера.
— А, ну да, — Андрей улыбнулся. — Хороший получился подарок, правда? Она так мечтала о большом экране.
— Андрей, — Вера подняла на него глаза. — А как же диван?
— Какой диван?
— Тот, о котором я тебе говорила. Который я просила. Семьдесят две тысячи списали с нашего счета — я думала, ты его заказал.
Андрей присел рядом, комкая полотенце в руках.
— Вер, ну я же сказал, что дорого. Давай после праздников спокойно подумаем, поищем что-нибудь подешевле.
— Но ты купил матери телевизор на те же деньги!
— Ну это другое, — Андрей нахмурился. — Это подарок на праздник. Мама всю жизнь одна, ей нечего себя побаловать. А диван — это просто покупка для дома, можем и позже взять.
Вера смотрела на него, не в силах поверить в услышанное.
— Но я же объясняла, как это для меня важно, — медленно проговорила она. — Я хотела, чтобы нам было удобно, чтобы в нашем доме было уютно. Это тоже подарок — нам обоим, нашей семье.
— Вер, не преувеличивай, — Андрей встал, явно раздражаясь. — Подумаешь, диван. Посидим пока на этом. А мама правда заслужила хороший подарок. Ты же знаешь, как она для меня старалась всю жизнь.
— А я? — тихо спросила Вера. — Я не стараюсь? Я не заслужила?
Андрей обернулся. На его лице было написано недоумение, словно он не понимал, почему она вообще поднимает такую тему.
— Мама заслужила, а ты заработаешь, — сказал он, пожав плечами, будто это объясняло все.
Вера почувствовала, как внутри что-то окончательно обрывается. Не от этих слов даже — от интонации, с которой они были произнесены. Буднично, как нечто само собой разумеющееся.
— Понятно, — только и сказала она.
Андрей кивнул, явно облегченный, что разговор закончен, и ушел на кухню. Вера осталась сидеть на старом диване, глядя в одну точку.
Значит, мать заслужила. А она — нет. Она просто заработает. Когда-нибудь. Может быть. Если останутся деньги после того, как будут удовлетворены все нужды его матери, после отпуска, после машины, после всего, что Андрей посчитает более важным, чем ее просьба.
Вера вспомнила, как полгода назад отказалась от нового пальто, потому что Андрею нужны были летние шины. Как откладывала поход к стоматологу, потому что у них был сложный месяц. Как покупала продукты по скидкам и готовила обеды на неделю вперед, чтобы сэкономить. И все это время она думала, что они — команда, что они копят и тратят вместе, на общие цели.
А оказалось, что у Андрея есть своя иерархия приоритетов. И она в ней явно не на первом месте.
Девятого января Вера получила зарплату. Обычно она переводила деньги на общий счет, откуда они оплачивали коммунальные услуги, продукты, общие расходы.
Но сейчас она открыла другой сайт.
Пуховик она приметила еще в ноябре. Проходила мимо витрины и замерла, разглядывая его: длинный, элегантный, цвета темного изумруда, с мягким мехом на капюшоне. Она даже зашла в магазин, примерила. Сидел идеально. Продавщица расхваливала модель, говорила, что в таких морозах вещь незаменимая.
Вера посмотрела на ценник — тридцать две тысячи — и покачала головой. Нет, это слишком. У нее есть старая куртка, еще послужит. Эти деньги лучше отложить на что-то нужное для дома.
Теперь она снова смотрела на этот пуховик на экране телефона. Темно-изумрудный, красивый, ее размер еще был в наличии.
Вера добавила его в корзину и оформила заказ.
На следующий день пришло уведомление о доставке. Вера встретила курьера, расписалась, внесла коробку в квартиру. Достала пуховик, примерила перед зеркалом в прихожей. Он был еще прекраснее, чем она помнила. Теплый, уютный, и в нем она выглядела совсем иначе — не усталой домохозяйкой, вечно экономящей на себе, а женщиной, которая умеет себя ценить.
Вечером Андрей увидел пуховик, висящий в шкафу.
— Это что? — спросил он, нахмурившись.
— Пуховик, — спокойно ответила Вера, помешивая суп на плите.
— Я вижу. Откуда?
— Купила.
— Зачем? У тебя же есть куртка.
Вера выключила плиту и обернулась к мужу.
— Той куртке пять лет, Андрюш. Она вся затертая, молния плохо застегивается, и в ней холодно. А этот мне нравится. Я давно о таком мечтала.
— Но сколько он стоит? — Андрей достал телефон, явно собираясь посмотреть цену в интернете.
— Тридцать две тысячи.
— Тридцать две?! — он уставился на нее. — Ты с ума сошла? Мы только что обсуждали, что нужно экономить, что на диван дорого, а ты тратишь столько на куртку?
— На пуховик, — поправила Вера. — И я его заработала. Это моя зарплата.
— Наша зарплата! Мы же складываемся на общие нужды!
— Нет, Андрей, — Вера покачала головой. — Это моя зарплата. Я ее заработала. Ты ведь сам так сказал. Помнишь? «Мама заслужила, а ты заработаешь».
Андрей растерянно молчал.
— Вот я и заработала, — продолжила Вера, и в ее голосе не было злости, только спокойная уверенность. — И решила потратить свои деньги на себя. Как посчитала нужным. Точно так же, как ты потратил наши общие деньги на подарок своей матери, даже не посоветовавшись со мной.
— Это совсем другое…
— Нет, Андрей, это ровно то же самое, — Вера взяла тарелки и начала накрывать на стол. — Просто я раньше не понимала, что у нас разные правила. Ты можешь тратить деньги на то, что считаешь важным. Теперь и я буду так делать.
— То есть ты теперь что, вообще не будешь скидываться на общее? — в его голосе зазвучало возмущение.
— Буду, — кивнула Вера. — Половину коммуналки, половину на продукты. Все по-честному. А остальное — мои деньги. И я буду распоряжаться ими так, как захочу.
Она поставила тарелку с супом перед мужем и села напротив.
— Я много лет работаю, Андрей. Я каждый день встаю в шесть утра, еду через весь город в офис, веду учет, разбираюсь с документами, терплю капризы начальства. Потом возвращаюсь домой и готовлю ужин, убираю квартиру, стираю, глажу. Я не прошу благодарности. Но я точно заслужила право купить себе пуховик, если захотела. Без твоего разрешения и без чувства вины.
Андрей медленно ел суп, не поднимая глаз.
— А диван? — наконец спросил он. — Ты же хотела диван.
— Хотела, — согласилась Вера. — Но теперь, знаешь, я подумала. Мне нужно сначала о себе позаботиться. Пуховик, обувь нормальная, может, в салон схожу, прическу сделаю. А диван… Если я заслужила, ты мне обязательно скажешь, правда?
В ее словах не было сарказма. Только печальное спокойствие человека, который вдруг понял, что правила игры были нечестными с самого начала, и решил их изменить.
Вечером Вера, надев новый пуховик, вышла на прогулку. Легкий снег падал на темно-изумрудную ткань и таял, оставляя мокрые следы. Было холодно, но ей было тепло и удивительно легко.
Она шла по заснеженным улицам и впервые за долгое время чувствовала себя свободной. Не злой, не обиженной — просто свободной от необходимости постоянно жертвовать собой, откладывать свои желания на потом, ждать, когда кто-то решит, что она наконец заслужила.
Вера прошла мимо мебельного магазина и остановилась у витрины. Там стояли диваны — разные, красивые, удобные. Раньше она смотрела на них с тоской, представляя, как было бы хорошо иметь такой дома. Теперь она просто отметила про себя: да, когда-нибудь куплю. Но только когда сама захочу, на свои деньги, которые заработала. И это будет мой выбор.
Она улыбнулась своему отражению в витрине — женщине в красивом изумрудном пуховике, которая наконец научилась расставлять приоритеты правильно.
Когда Вера вернулась домой, Андрей сидел на старом диване и задумчиво смотрел в выключенный телевизор. Он поднял на нее глаза, когда она вошла.
— Вер, — начал он. — Прости. Я правда не подумал…
— Знаешь, Андрюш, — она сняла пуховик и аккуратно повесила его в шкаф, — извинения это хорошо. Но еще лучше — действия. Подумай над этим.
Она прошла в спальню, оставив его сидеть на проваленном диване, который больше не казался ей такой уж важной проблемой.
Потому что самая важная проблема была решена: Вера научилась ценить себя. И это было дороже любого дивана.
