В прихожей кипели страсти: суматошные голоса перешли уже на крик, а в воздухе висело напряжение, будто натянутая струна, готовая лопнуть в любую минуту. Марина стояла у двери, сжимая в руках ключи, а на щеках у неё проступал румянец гнева.
С другой стороны, у шкафа с верхней одеждой, застыла её мать, Галина Павловна. В голосе Галины Павловны слышалось негодование, но в глазах плескался страх. Рядом переминался с ноги на ногу отец Марины, Александр Васильевич, который обычно молчал в моменты подобных сцен, лишь изредка осмеливаясь вымолвить какое-то слово.
— Да что ж это за скандал каждый божий день, Мариш! — Галина Павловна прижала руку к груди, будто хотела унять колотящееся сердце. — Как замуж тебя выдала, так и ноешь. Не нравится, не устраивает. Ведь так долго я к этому шла!
— Мам, я уже сто раз объясняла… — Марина судорожно вздохнула. — Я не могу так больше. Я устала. И вообще…
— Тихо-тихо, девочки, давайте без рукоприкладства и громких выкриков, — попытался вмешаться Александр Васильевич, но обе его перебили.
— Пап, ну о чём здесь говорить? Мне кажется, я попала в ловушку, а всё делают вид, что это нормально! — Марина бросила взгляд на отца, как будто искала в нём поддержки.
Галина Павловна резко обернулась к мужу:
— Саш, да чего ты молчишь? Скажи ей! Скажи, что нельзя вот так всё бросить и уйти! Все вон терпят, а у неё права какие-то! Целых три года я старалась! Целых три года я искала ей человека, который будет жить с ней, содержать её, а она… ой, никакой благодарности…
Отец повёл плечами, опустил глаза и, казалось, пытался спрятаться за спинкой стула.
— Марин, мама ведь старалась как лучше, понимаешь? — неуверенно сказал он, не глядя дочери в глаза.
— Я не просила её! Никогда не просила! — Марина повысила голос.
Она развернулась к двери, хотела уже было рвануть на улицу, но нерешительно застыла. Над ними опять нависла волна тяжелого молчания.
***
Марине всегда было непросто уживаться с матерью — Галина Павловна отличалась умением добиваться своего и склонять других к собственным планам. Ещё когда Марина училась в школе, мать решила, что её дочь должна пойти на юридический факультет: профессия серьёзная, престижная, да и зарплаты в перспективе хорошие. Марина поступила, хоть и мечтала заниматься дизайном интерьеров. С горем пополам доучилась, но после университета быстро сменила юридическую контору на частную школу дизайна. Галина Павловна была в шоке, но дочь настояла на своём.
Дальше — больше. К 25 годам, когда Марина окончила обучение и обосновалась на первой работе (пусть и на скромной должности помощницы дизайнера), Галина Павловна резко начала воплощать новую навязчивую идею: дочь должна выйти замуж. «Ну как это — уже 25, а до сих пор ходишь одна?» — повторяла она при каждом удобном случае.
Марина к тому моменту встречалась с парнем, Антоном, но без особых планов на будущее. То ли чувства были не слишком глубокими, то ли обстоятельства не складывались. Но Галина Павловна, узнав об их «бестолковых» отношениях, забросала Марину упрёками:
— Тебе уже пора думать о серьёзном, а этот Антон — кто он такой? На одних подработках по несколько часов в день… Нет, это не перспективная партия.
— Мам, ну почему ты всех оцениваешь, как товар на рынке? — возмущалась тогда Марина, но всё-таки под давлением матери вскоре рассталась с Антоном. Сам он уехал куда-то в другой город, а Галина Павловна даже виду не показала, что ей это неприятно.
С тех пор мать начала настоящий марафон знакомств для дочери. Вначале были «случайные» поездки на дачу к её подругам, где «очень кстати» оказывался какой-нибудь взрослый сын соседки. Потом «дружеские» посиделки с бывшими коллегами, куда почему-то приглашали очередного холостого племянника. Марине это было невыносимо: она уставала от бесконечных расспросов, оправданий и глупых намёков, но старалась не показывать этого открыто, чтобы не расстраивать отца и не провоцировать мать на новые скандалы.
— Мам, может, я сама как-нибудь мужчину найду? — робко спрашивала она, когда материнская инициатива в очередной раз зашкаливала.
— А ты нашла? — тяжко вздыхала Галина Павловна. — Я ж вижу, что нет.
Галина Павловна сдаваться не собиралась. Следующие три года она бомбардировала дочь телефонными звонками, каждый раз прося «прийти на важный юбилей» или «заехать на минутку к подруге», где «очень интересный человек появится». Все эти «интересные люди» поначалу даже пытались увлечь Марину, но каждый раз что-то шло не так. Один оказывался женатым и «забыл» об этом упомянуть, другой уезжал на вахты и собирался там остаться, третий был ни к чему не приспособленным маменькиным сынком.
— Ну уж нет, мам, я вляпываться в это не стану, — упрямо твердила Марина.
— Что ты понимаешь, молодёжь! Пропустишь шанс — потом жалеть будешь, — с нажимом отвечала Галина Павловна.
Однажды мать познакомила Марину с очередным кандидатом — Андреем, «вдовцом с приличной работой», как охарактеризовала его сама Галина Павловна. Они пересеклись на дне рождения двоюродной тётки, и всё прошло дружелюбно, но без особых искр. «Ещё один, — подумала Марина, — потерплю и разойдёмся».
К её удивлению, Андрей оказался приятным собеседником и стал напоминать о себе сообщениями и звонками. Марина не чувствовала головокружительной любви, но решила дать ему шанс. «Может, хоть мама отстанет», — подумала она. Спустя полгода они начали встречаться регулярно. Казалось, Галина Павловна ослабила хватку и даже позволила дочери самой выбирать, куда идти и чем заниматься. Но это было лишь частью её замысла.
Не прошло и года, как Андрей сделал Марине предложение. Для Марины это было полной неожиданностью. Она сомневалась, хотела отказать, но тут вмешалась Галина Павловна.
— Дочь, тебе ведь 28 уже. Андрей мужчина надёжный, обеспечивает себя, и тебя обеспечит. Не все женихи так готовы вкладываться в будущую семью, — говорила мать, то и дело шёпотом добавляя: — Не упускай шанс.
Александр Васильевич смотрел на дочь с тихим пониманием:
— Андрюха парень неплохой. По крайней мере, есть работа, не пьёт, да и тебе не грубит.
Марина сдалась. То ли устала сопротивляться, то ли пошла на поводу у устоявшихся в семье традиций. Свадьбу сыграли в скромном ресторане, гостей позвали немало, но всё получилось как-то наспех и суховато. Впрочем, главное, что официально Марина стала женой Андрея, и Галина Павловна радостно хлопотала вокруг подарков и поздравлений. Казалось, всё сбылось по её плану, и можно успокоиться.
Но счастья у Марины не прибавилось. Андрей оказался человеком замкнутым, мало участвовал в семейной жизни, постоянно пропадал на работе, а когда возвращался, смотрел телек и засыпал. Марине же хотелось разговаривать, путешествовать, расти в профессии. Но Андрей был из другой вселенной.
Прошёл год семейной жизни: Андрей продолжал жить «по своим правилам» — всё время на работе или у своих друзей, где обсуждали футбольные матчи и последние новости о повышении цен на бензин. Дома он появлялся как гость, и общение с женой ограничивалось короткими фразами «что на ужин» и «почему опять беспорядок». Марина мучилась, чувствовала одиночество, а Галина Павловна всё упорно твердила, что «брак — это труд, и ради семьи надо терпеть».
— Мам, я не знаю, как жить дальше. Он меня не слушает совсем, — однажды вечером поделилась Марина по телефону.
— Да при чём тут слушать? Мужчина должен чувствовать, что у него надёжный тыл. Вот ты и будь тылом, — отвечала Галина Павловна с напускной строгостью.
— Но я уже устала. Он меня вообще не понимает. Мы как чужие люди под одной крышей.
— Все через это проходят, не выдумывай. Терпи, дочка, терпи. Зато скоро детки, а там всё изменится в лучшую сторону.
Но никакие разговоры о детях ситуацию не спасали. Понемногу в душе Марины росло раздражение и неприязнь к мужу, которого она считала «случайно оказавшимся в её жизни», и к матери, которая, казалось, целенаправленно «упрятала» дочь в такую реальность. Андрей, со своей стороны, тоже не демонстрировал особой любви: он скорее воспринимал жену как часть быта.
Александр Васильевич замечал, как угасает Марина, и пытался иногда поговорить с женой:
— Галь, может, хватит давить на девочку? Видишь же, не складывается у них.
— С чего ты взял, что не складывается? — возмущалась Галина Павловна. — У всех так. Трудности в начале — нормальное дело.
— Да это у них не начало, уже больше года прошло. Ты посмотри, как Марина выглядит. Ни улыбки, ни радости.
— Бедная она, по-твоему, да? И вообще, если сейчас сказать «не сложилось» и разбежаться, то, может, ни с кем больше и не сложится. А я мать, и я хочу, чтобы у неё была семья.
Надвигающейся катастрофы Галина Павловна словно не замечала. А Марина всё больше и больше замыкалась в себе.
***
И вот настал тот самый день, когда в прихожей кипел скандал. Прошёл уже второй год супружеской жизни, и Марина почти не появлялась у родителей — избегала лишних разговоров. Но в тот вечер она пришла с отчётливым желанием найти поддержку. Вместо этого всё обернулось громкими криками и упрёками.
— Мам, может, хватит притворяться, что всё можно решить одним желанием? Ты вообще подумала, счастлива ли я?
— Конечно, счастлива, а чего тебе может не хватать? Муж есть, работа есть, родители есть.
— А если я мужа не люблю?
— Полюбишь! — отрезала Галина Павловна. — Замуж вышла — всё, теперь несёшь ответственность. Это не шутки. Брак — это серьёзно, это уважение к семье, к мужу…
— А моё мнение? Мои чувства? В конце концов, моя жизнь?
Александр Васильевич кашлянул, словно пытаясь предложить компромисс:
— Давайте присядем, поговорим спокойно. Что мы как ненормальные ругаемся в коридоре?
Марина, тяжело вздохнув, опустила глаза и перебила отца:
— Пап, нам не о чем уже говорить. Я пыталась несколько раз. Тебя мама не слушает, а меня — тем более. Андрей считает, что всё нормально. Я в тупике.
— Нельзя вот так: «устала я» — и в кусты, — подала голос Галина Павловна. — Пойми, дочь, в браке ведь не бывает идеальной сказки. Везде труд. Надо потерпеть. Я сама через это прошла…
— Мам, я не хочу больше слушать это! — Марина кинула взгляд на часы и решительно пошла в сторону выхода. — Мне нужно побыть одной.
Галина Павловна хотела было окликнуть её, но Марина уже захлопнула входную дверь.
***
Утро следующего дня было какое-то особенно тихое. В квартире не гремела посуда, не раздавались шаги. Андрей, проснувшись, потянулся, бросил взгляд на часы и понял, что уже опаздывает на работу. Засобирался, выкрикнул:
— Марин, где моя чистая рубашка?
Ответа не было. Андрей вышел из спальни, постучал в ванную — тишина. Проверил кухню — пуста. На стуле висел его пиджак, а полка для обуви в прихожей была практически пуста — ни одной пары Марининой обуви там не было.
Он автоматически набрал её номер. Гудки шли, но трубку никто не брал. Андрей хмуро сунул телефон в карман и спешно вышел из квартиры. По пути он позвонил тёще:
— Галина Павловна, здравствуйте. Марина не у вас?
— Нет, а что случилось?
— Да она пропала куда-то. Ни записки, ничего…
— Не может быть. Наверное, вышла по делам?
— Понимаете, я уехал вчера вечером к своим друзьям — кухню помочь ремонтировать, вернулся уже после полуночи. Марину не слышал, лёг на диване в гостиной, чтобы не будить её… А сейчас ни обуви, ни вещей.
— Слушай, Андрей, да у неё есть ключи от нашей квартиры, но я бы услышала, если бы она пришла ночью. Вещи, говоришь, исчезли? — голос Галины Павловны звучал обеспокоенно. — Постой, не может она же вот так…
— Да я сам в шоке. Может, вы позвоните её подругам?
— Конечно, позвоню. Давай я тебе перезвоню через час.
Но ни через час, ни через два никаких известий о Марине не поступило. Все общие друзья лишь разводили руками: «Не звонила, не появлялась». Стала нарастать паника. Александр Васильевич тоже подключился к поискам, но всё было впустую.
К обеду Галина Павловна сама примчалась к зятю. Андрей стоял у окна с виноватым видом.
— Ну что, звонила? — спросила мать.
— Нет, тишина. Никто ничего не знает, на работе не появлялась, по соцсетям — никаких следов.
— Господи, да что же это такое? Куда она могла деться? — Галина Павловна металась по комнате, оглядывая пустые шкафчики и полки в коридоре.
— Похоже, она всё спланировала… — пробормотал Андрей. — Да и не сказала никому.
— Ну хорошо, мы заявление в полицию не будем пока подавать. Может, вернётся? — попыталась успокоить себя Галина Павловна. — Марина же не ребенок, в конце концов, может, просто решила пожить у подруги.
Но время шло, а Марина не появилась ни вечером, ни на следующий день. Ни в родительском доме, ни в своей квартире, ни у коллег по работе. Словно испарилась. И телефон молчал. Галина Павловна сидела на кухне с красными от слёз глазами, Александр Васильевич без конца подходил к окну и смотрел в пустынный двор. Андрей, хоть и старался сохранять спокойствие, тоже чувствовал, что сердце сжимается — непонятно было, что делать и куда бежать.
— Галина Павловна, всё-таки, может, заявим, а? Вдруг случилось что? — предложил Андрей на третий день.
— Если бы случилось, мы бы уже узнали, — прерывисто выдохнула мать. — Что-то здесь другое… Может, она просто решила сбежать… От меня… От всех…
— А вам, может, в голову пришло, что она несчастна была? — Андрей спросил это тихо, впервые осмелившись упрекнуть Галину Павловну открыто.
— Да знаю я, знаю, — голос у матери дрогнул. — Я ведь старалась. Хотела, как лучше…
Александр Васильевич сел рядом, опустил плечи.
— Только подумай, Галь, как она чувствовала себя всё это время. Жила не своей жизнью. Надо было её поддержать, а мы…
Всю ночь Галина Павловна не могла сомкнуть глаз, прокручивая в голове моменты: тот день, когда Марина плакала после очередного свидания, а Галина Павловна только отмахивалась; разговоры по душам, в которых мать всё больше давила, чем слушала; саму свадьбу, где Марина явно была «не в своей тарелке». И всё повторялось одно и то же — «надо потерпеть, надо потерпеть». Похоже, дочь решила иначе.
С тех пор прошла неделя. Марина так и не объявилась. Андрей продолжал ходить на работу, Галина Павловна раз за разом обзванивала всех знакомых, но безрезультатно. Постепенно смирилась и сникла, погружаясь в тягучую тоску и тревогу. Александр Васильевич тихо утешал жену, хотя и сам переживал сильное чувство вины. Хмурая тишина воцарилась в их маленькой квартире — и уже никакими ссорами её не прорвать. Никто не знал, где Марина, с кем и чем она живёт. Но очевидно было одно: она сбежала, чтобы наконец вздохнуть свободно, прочь от тяжелой опеки и неудачного брака, в который её фактически заманили.
Галина Павловна не могла избавиться от ужасного ощущения пустоты. Теперь ей оставалось лишь вспоминать упрямый взгляд дочери, её тихие «мам, я не хочу» — и осознавать, что, возможно, в погоне за «правильной жизнью» она потеряла нечто важное. Возможно — саму дочь.
