— Да как вы могли?! — голос Вики сорвался на крик, эхом отразившись от стен просторной квартиры в центре города. — Вы же обещали! Обещали, что поможете нам с первым взносом за ипотеку!
Людмила Аркадьевна, её мать, нервно теребила край дорогой шёлковой блузки:
— Доченька, но ведь эти кастрюли… Они такие качественные, немецкие…
— Засунь… — Вика осеклась, с трудом сдерживая рвущиеся наружу грубые слова, — можете себе оставить эти кастрюли! Я всё знаю про Ленку! Про её новую квартиру!
Отец, Аркадий Михайлович, директор крупного строительного предприятия, поморщился, будто от зубной боли:
— А вот не надо истерик! Ты замуж вышла за этого своего… официанта. Вот пусть он тебе и обеспечивает жильё!
— Папа! — Вика задохнулась от возмущения. — Андрей не просто официант! Он управляющий рестораном! И вообще… при чём здесь это? Почему Ленке вы купили квартиру, а мне даже помогать отказываетесь?
В этот момент входная дверь открылась, и в квартиру впорхнула Елена — младшая сестра Вики. Стройная, ухоженная, в модном брендовом костюме, она излучала успех и благополучие.
— Ой, а что это вы тут… — начала было она, но осеклась, увидев заплаканное лицо сестры.
— А вот и любимая доченька пожаловала! — с горечью произнесла Вика. — Ну как тебе живётся в новой квартире? Небось, вид из окна шикарный?
Елена побледнела:
— Вика, ты что… ты уже знаешь?
— Да весь город знает! — Вика схватила свою сумочку. — Ты же не могла удержаться, похвасталась всем подругам! А они мне позвонили — поздравить с днём свадьбы и посочувствовать, что мне достались только кастрюли!
В комнате повисла тяжёлая тишина. За окном шумел ноябрьский промозглый вечер, но здесь, в богато обставленной гостиной, казалось, сгустился воздух от невысказанной горечи и застарелых обид.
— Вика, — мать сделала шаг к дочери, — давай всё спокойно обсудим…
— Нечего обсуждать! — Вика резко отстранилась. — Вы всё решили без меня. Как всегда! Всю жизнь Ленка была вашей любимицей. Ей — лучшие игрушки, ей — репетиторы, ей — поездки за границу…
— Потому что она старалась! — не выдержал отец. — Училась на отлично, занималась музыкой…
— А я что, не старалась? — у Вики задрожали губы. — Я, может, не так блестяще училась, зато работала с шестнадцати лет! Сама себе репетиторов оплачивала! В институт поступила…
— В какой институт? — фыркнул отец. — В этот твой экономический на заочном? А Лена в МГУ училась! С красным дипломом закончила!
Елена вдруг всхлипнула:
— Папа, не надо…
— Что «не надо»? — Вика обернулась к сестре. — Правду говорит! Ты у нас всегда была умницей-разумницей. А я так, второй сорт…
— Прекрати! — мать схватила ее за локоть. — Никакой ты не второй сорт! Просто у вас разные пути…
— Да, разные! — Вика сжала кулаки. — У неё — путь наверх, с вашей помощью. А у меня — в никуда, с кастрюлями!
— Знаешь что, — Вика вдруг успокоилась, и от этого спокойствия всем стало не по себе, — я ведь догадываюсь, почему вы так поступили. Дело в Андрее, да? Он вам не пара для вашей дочери…
— При чём тут Андрей? — поморщилась мать.
— При том! — Вика горько усмехнулась. — Помню, как ты, мама, сказала на семейном ужине: «Доченька, неужели ты не могла найти кого-то… посолиднее?» А ты, папа, вообще отказался на свадьбу приходить, пока тебя мама не уговорила!
Елена попыталась вмешаться:
— Вика, перестань…
— Нет уж, давай договорим! — Вика повернулась к сестре. — А помнишь, как два года назад ты встречалась с тем банкиром? Как его… Стас? Родители уже планировали свадьбу, хотя вы только познакомились!
— Это другое… — пробормотала Елена, опуская глаза.
— Конечно, другое! — Вика саркастически рассмеялась. — Он же из «приличной» семьи! А мой Андрей — простой парень из Саратова, без связей, без богатых родителей…
Аркадий Михайлович не выдержал:
— Да, без связей! И что он может тебе дать? Съёмную квартиру в спальном районе? Зарплату управляющего третьесортным рестораном?
— Папа! — воскликнула Елена.
— А что «папа»? — отец распалялся всё больше. — Я всю жизнь работал, чтобы мои дочери жили достойно! А она… она выбрала этого… этого…
— Достойно — это как? — перебила Вика. — Как Ленка? Которая меняет ухажёров, как перчатки, пока вы оплачиваете её «достойную» жизнь?
Елена побледнела:
— Ты… ты просто завидуешь!
— Я?! — Вика расхохоталась, но в этом смехе слышались слёзы.
— Тебе? Да я лучше буду жить в съёмной квартире с любимым человеком, чем продаваться за квадратные метры!
— ВИКА! — мать прикрыла рот рукой. — Как ты можешь…
— Могу! — Вика сорвалась на крик. — Потому что я всё вижу! Вы не квартиру ей подарили — вы откупились! Чтобы она продолжала быть вашей «правильной» дочерью, не позорила семью, встречалась с «достойными» кандидатами…
— Замолчи! — Елена вдруг бросилась на сестру с кулаками. — Ты ничего не знаешь! Ты…
— Девочки! Хватит! — мать попыталась их разнять, но было поздно.
— А что я должна знать? — Вика увернулась от удара. — Как ты прогуляла половину денег, которые папа дал тебе на учёбу в Лондоне? Как потом умоляла его замять историю с кредитами? Или как…
— ХВАТИТ! — грохот отцовского кулака по столу заставил всех вздрогнуть. — Виктория, немедленно прекрати!
— Иначе что? — Вика подняла на него заплаканные глаза. — Лишите наследства? Так у меня его и не было никогда! Всё Ленке достанется, вашей умнице…
— Вон из моего дома! — отец побагровел. — Вон!
— Папа! — Елена разрыдалась.
— С удовольствием! — Вика направилась к выходу. —Подавитесь вы своими деньгами! И квартирами! И… и кастрюлями этими тоже!
Она распахнула дверь и обернулась:
— Только потом не приходите ко мне, когда ваша любимая дочь промотает всё ваше состояние! Я больше не хочу иметь с вами ничего общего! Ни-че-го!
Дверь захлопнулась с таким грохотом, что со стены упала фотография в рамке. Стекло разбилось, обнажив старый снимок: две маленькие девочки в одинаковых платьях улыбаются, глядя в камеру, обнявшись…
Андрей ждал Вику в машине возле родительского дома. Увидев заплаканное лицо жены, он всё понял без слов.
— Поехали отсюда, — тихо сказала она, забираясь на переднее сиденье.
— Может, всё-таки…
— Поехали! — в её голосе зазвенела сталь.
Они проехали несколько кварталов в полном молчании, пока Вика вдруг не попросила:
— Останови у «Шоколадницы». Хочу кофе.
В кафе было почти пусто. Они заняли столик в углу, подальше от других посетителей. Андрей молча смотрел, как жена размешивает сахар в чашке, и ждал. Он знал: сейчас лучше не торопить.
— Знаешь, что самое паршивое? — наконец произнесла Вика. — Я ведь действительно верила, что они изменились. Что наконец-то начали относиться ко мне… как к равной.
— Из-за квартиры?
— Не только, — она горько усмехнулась. — Помнишь, месяц назад папа предложил мне место в его компании?
Андрей кивнул. Ещё бы не помнить — Вика тогда светилась от счастья.
— А знаешь, почему он это сделал? — она достала телефон и открыла какое-то сообщение. — Вот, почитай. Мне сегодня прислали.
Андрей взял телефон и начал читать. Это была переписка между отцом Вики и каким-то Семёном Аркадьевичем.
«Аркадий, ты уверен насчёт старшей? Может, лучше Елену? Она хоть с экономическим образованием…» «Нет, именно Викторию. Налоговая копает под нас, нужен громоотвод. А она идеально подходит — неопытная, без связей. Если что, все стрелки на неё переведём.»
— Боже… — Андрей почувствовал, как внутри закипает ярость. — Твой отец хотел…
— Использовать меня как подставное лицо? Да. — Вика залпом допила остывший кофе. — А знаешь, что ещё интереснее? Эту переписку мне прислала Ленка. Анонимно. Думала, я не догадаюсь, что это она.
— Зачем?
— Затем, что я начала копать под неё. — Вика понизила голос. — Помнишь историю с лондонской школой? Так вот, дело не только в прогулянных деньгах. Она там связалась с какими-то непонятными людьми, влезла в крупные долги… А потом эти люди начали шантажировать папу.
Андрей замер:
— И сколько?
— Около двадцати миллионов. — Вика скривилась. — Папа продал часть акций компании, чтобы замять скандал. А мне все уши прожужжали, какая Ленка молодец, что учится в престижной школе…
В этот момент телефон Вики звякнул. Пришло сообщение от матери: «Доченька, прости нас! Давай всё обсудим. Папа погорячился…»
— Не буду отвечать, — Вика отключила телефон. — Знаешь, а ведь эта квартира… Это не просто подарок Ленке. Это откат.
— В смысле?
— Помнишь Стаса? Того самого банкира? — Вика понизила голос до шёпота. — Я случайно услышала разговор папы по телефону. Оказывается, Стас помог ему провернуть какую-то махинацию с госконтрактами. А взамен папа должен был… — она запнулась, — выдать за него Ленку.
— Но она же отказалась? — Андрей нахмурился.
— Да. И тогда Стас потребовал компенсацию. Вот папа и купил эту квартиру — якобы в подарок дочери, а на самом деле…
Она не договорила — в кафе вошла Елена. Растрёпанная, с размазанной тушью, в наспех накинутом пальто.
— Вика! — она бросилась к их столику. — Наконец-то я тебя нашла! Нам нужно поговорить!
— Нам не о чем разговаривать, — Вика начала собираться.
— Нет, есть о чём! — Елена схватила сестру за руку. — Ты не знаешь главного! Про завещание…
Вика замерла:
— Какое ещё завещание?
— Какое завещание? — повторила Вика, опускаясь обратно на стул.
Елена огляделась по сторонам и заговорила тихо:
— Помнишь бабушку Зою? Мамину маму?
— Конечно, помню. Она умерла пять лет назад.
— Так вот… — Елена нервно теребила салфетку. — Квартира, которую мне подарили родители… Это не совсем подарок.
Андрей хотел было встать и оставить сестёр наедине, но Вика удержала его за руку:
— Сиди. У меня от семейных секретов уже голова кругом.
— Эта квартира… — Елена сглотнула. — Она была бабушкина. По завещанию она должна была отойти тебе.
Вика почувствовала, как внутри всё похолодело:
— Что?
— Бабушка завещала её тебе. Потому что ты была с ней всё время, ухаживала, когда она болела… — Елена опустила глаза. — А я тогда была в Москве, делала карьеру…
— И что дальше? — голос Вики дрогнул.
— Папа… он подделал завещание. — Елена говорила всё тише. — Переоформил квартиру на меня, а потом сделал вид, что это подарок…
В кафе повисла тяжёлая тишина. Только за соседним столиком негромко переговаривалась пожилая пара, да из колонок лилась ненавязчивая музыка.
— Вот как… — Вика медленно выпрямилась. — И ты, конечно, знала об этом?
— Не сразу! — Елена вскинула на сестру умоляющий взгляд. — Я узнала только месяц назад, когда случайно нашла документы в папином сейфе…
— И молчала?
— Я… я не знала, как сказать. — По щекам Елены покатились слёзы. — А потом эта история с твоей свадьбой, с кастрюлями… Я не выдержала.
Андрей, до этого молча слушавший, подал голос:
— Почему сейчас решила рассказать?
Елена вытерла слёзы:
— Потому что это неправильно. Всё неправильно! Вика, я… я хочу вернуть тебе квартиру.
— Что? — Вика уставилась на сестру.
— Она твоя по закону. И по совести тоже. — Елена достала из сумочки папку. — Вот, я уже подготовила документы на переоформление…
Вика медленно взяла папку, открыла. Действительно, там лежали документы на переоформление квартиры.
— Знаешь, что самое страшное? — вдруг сказала она. — Не то, что папа подделал завещание. А то, что он… он даже не подумал о том, как бабушка хотела. О её последней воле.
— Вика…
— Нет, помолчи. — Вика закрыла папку. — Я не возьму квартиру.
— Но почему?! — воскликнула Елена.
— Потому что дело не в квартире. — Вика посмотрела сестре в глаза. — Дело в том, что наши родители… они создали эту ситуацию. Годами. Своим отношением, своими решениями за нас…
Она помолчала и добавила:
— Знаешь, что я поняла сегодня? Мы с тобой… мы обе жертвы. Ты — любимая дочка, которой всё дали, но от которой всё время чего-то ждут. Я — та, которой ничего не должны, но которая должна всё понимать.
Елена всхлипнула:
— И что теперь?
— Теперь… — Вика встала. — Теперь я хочу начать жить своей жизнью. Без оглядки на родительские ожидания, без вечного сравнения с тобой.
Она положила папку с документами на стол:
— Оставь квартиру себе. Но знаешь, что? Давай попробуем… просто быть сёстрами. Без всего этого груза.
— А родители? — тихо спросила Елена.
— А родителям… — Вика горько усмехнулась, — родителям придётся принять, что мы выросли. И что мы сами будем решать, как нам жить.
Прошло три месяца. Жизнь постепенно входила в новое русло. Вика с Андреем продолжали снимать небольшую квартиру в спальном районе, от квартиры она отказалась. Он по-прежнему работал управляющим в ресторане, она устроилась бухгалтером в небольшую компанию.
Родители несколько раз пытались наладить контакт — звонили, присылали сообщения. Мать даже приезжала к ним домой, но Вика не открыла дверь. Слишком свежа была обида, слишком больно саднили старые раны.
Елена тоже звонила. Сначала Вика сбрасывала звонки, но потом всё-таки начала отвечать. Их разговоры были неловкими, натянутыми, но обе чувствовали: что-то меняется.
В один из вечеров, когда Вика возвращалась с работы, у подъезда её ждала Елена.
— Привет, — сказала она, переминаясь с ноги на ногу. — Можно поговорить?
Вика помедлила, потом кивнула:
— Пойдём, заварю чай.
В маленькой кухне они сидели друг напротив друга, как когда-то в детстве, когда делили последнее печенье из бабушкиной вазочки.
— Я продаю квартиру, — вдруг сказала Елена.
Вика чуть не поперхнулась чаем:
— Что?
— Ту самую, бабушкину. — Елена крутила в руках чашку. — Нашла покупателей. Хороших.
— Зачем?
— Потому что… — Елена подняла глаза на сестру, — потому что я хочу начать всё с чистого листа. Без родительских денег, без их контроля.
— И куда ты переедешь?
— Сняла маленькую студию. — Елена слабо улыбнулась. — Представляешь, первый раз в жизни сама выбирала квартиру. Без папиного мнения, без маминых советов…
Вика молчала, глядя в окно. За стеклом моросил осенний дождь, превращая город в размытую акварель.
— Знаешь, что я поняла за эти месяцы? — продолжала Елена. — Ты была права. Всю жизнь я была марионеткой. Красивой куклой, которой родители гордились, которую показывали гостям…
— А я была той, кем они стыдились, — тихо добавила Вика.
— Нет! — Елена порывисто схватила сестру за руку. — Ты была настоящей. Живой. Ты всегда знала, чего хочешь, и не боялась идти своим путём.
Вика грустно усмехнулась: — И куда меня привёл этот путь? К съёмной квартире и работе простым бухгалтером?
— К свободе, — просто ответила Елена. — К жизни без вранья, без притворства. К настоящей любви, в конце концов.
Они помолчали. На кухне стало совсем темно, но никто не включал свет.
— А родители? — наконец спросила Вика. — Они знают о твоём решении?
— Да. — Елена невесело усмехнулась. — Папа кричал, что я сошла с ума. Мама плакала… А знаешь, что самое странное? Впервые в жизни я почувствовала себя… свободной.
В этот момент в прихожей щёлкнул замок — вернулся с работы Андрей.
— О, у нас гости? — он заглянул на кухню. — Привет, Лена. Останешься на ужин?
Сёстры переглянулись.
— Знаешь, — медленно сказала Вика, — может, и останется. Если хочет.
— Хочу, — тихо ответила Елена.
Позже, когда они втроём сидели за простым ужином, Елена вдруг сказала:
— Кстати, о кастрюлях…
— Боже, только не начинай! — рассмеялась Вика.
— Нет, правда! — Елена улыбнулась. — Я тут подумала… Может, это был знак? Что пора начать готовить свой собственный суп, а не есть тот, что налили родители?
Андрей поперхнулся и закашлялся:
— Это была метафора такая?
— Ага, — кивнула Елена. — Не очень удачная, да?
Они рассмеялись — впервые за долгое время искренне, без напряжения и обиды.
А те злополучные кастрюли так и стояли в коробке, нераспакованные. Может быть, придёт время, и они станут просто кастрюлями — обычной кухонной утварью, без горького привкуса обиды и предательства. Может быть, когда-нибудь в них действительно сварится новый суп — суп примирения и прощения.
Но это будет потом. А сейчас две сестры учились заново быть семьёй — без родительских денег, без навязанных ролей, без старых обид. Просто быть собой. И, возможно, это был самый ценный подарок, который они могли получить.
