В квартире Вербицких пахло свежеиспеченными пирогами и чем-то еще — тяжелым, как застоявшийся воздух, и горьким, как недосказанные слова. Алина стояла у плиты, машинально помешивая суп и стараясь не прислушиваться к разговору в гостиной. Голос свекрови — певучий, с характерными интонациями учительницы русского языка на пенсии — доносился даже сквозь шум вытяжки.
— Андрюшенька, ты посмотри на эти занавески. Ярко-красные! В приличных домах такие даже в спальне не вешают, не то что в гостиной.
Алина крепче сжала половник. В выборе штор они с Андреем провели целый день в магазине, перебирая образцы, и эти занавески были единственными, на которых сошлись их вкусы. Андрей даже сказал тогда, что красный бархат напоминает ему театр и создает уют. А теперь Андрей молчал, только перелистывал страницы журнала, делая вид, что не слышит.
— А что такого, мама? — наконец произнес он без особого энтузиазма. — Мне нравятся эти шторы. Они… теплые.
— Теплые? — свекровь усмехнулась. — Они кричащие, Андрюша. Как и вся эта… современная обстановка. В нашей семье всегда ценили сдержанность. Помнишь, какие шторы были у нас дома? Бежевые, классические. А здесь… Ну, конечно, это выбор твоей супруги.
Последнее слово она произнесла с какой-то особой интонацией, как будто ставя его в кавычки. Алина давно заметила эту манеру Веры Павловны — говорить о ней в третьем лице даже в её присутствии.
Борщ начал выкипать, и Алина убавила огонь. Три года замужества, и каждый визит свекрови превращался в испытание. Замечания сыпались как из рога изобилия: то блузка слишком яркая для «замужней дамы», то губная помада «безвкусного оттенка», то борщ «не такой, как должен быть в приличных домах».
— Алиночка! — голос свекрови стал неестественно сладким. — Ты же не против, если я немного перестелю скатерть? Она как-то неровно лежит.
Не дожидаясь ответа, Вера Павловна уже колдовала над обеденным столом. Алина выключила плиту и глубоко вздохнула, готовясь выйти в гостиную с улыбкой. Профессиональное актерское образование иногда помогало ей в семейной жизни больше, чем на сцене местного театра.
— Конечно, Вера Павловна, — ответила она, входя в комнату. — Как скажете.
— Вот видишь, Андрей, — свекровь торжествующе посмотрела на сына. — Сразу видно, что стол накрывала творческая личность. Для кого-то важнее в театр бегать, чем дом в порядке держать.
Алина почувствовала, как внутри закипает раздражение. Ее три репетиции в неделю были единственным окном в профессию, которой она посвятила годы учебы. После свадьбы основную работу пришлось оставить — переезд в другой город, поближе к родителям Андрея, не оставил выбора. И вот теперь даже эти жалкие часы в любительском театре становились объектом критики.
— У нас скоро премьера, — сказала Алина, стараясь говорить спокойно. — «Вишневый сад». Я играю Раневскую.
— Любительский театр — это, конечно, мило, — снисходительно заметила свекровь. — Но женщина должна в первую очередь создавать уют. Я вот всю жизнь посвятила семье, и никогда не жалела. Андрюшенька вырос в чистоте, в заботе…
— Спектакль всего раз в месяц, мама, — вмешался Андрей. — Алине нужно какое-то занятие для души.
— Для души? — свекровь подняла брови. — А как же твоя душа, Андрюша? Кто о ней позаботится? Я прихожу, а у тебя рубашки не поглажены, в холодильнике полуфабрикаты…
— Я глажу рубашки по выходным, — не выдержала Алина. — И готовлю каждый день. Сегодня, например, борщ.
— Да-да, я видела этот… борщ, — Вера Павловна скривила губы. — У нас в семье его всегда делали погуще, с чесночком. И говядины не жалели.
Алина почувствовала, как краска заливает лицо. С утра она потратила три часа на этот борщ, следуя рецепту, который нашла в кулинарной книге. Андрей поднял голову от журнала и виновато улыбнулся жене, но ничего не сказал.
— И эта ваша привычка по спортзалам ходить, — продолжала свекровь, оглядывая фигуру невестки. — В мое время девушки не выставляли себя напоказ перед посторонними мужчинами. Да и зачем замужней женщине такая… форма? Для кого стараетесь?
— Для себя, — ответила Алина, чувствуя, как голос начинает дрожать. — Я хожу в зал для своего здоровья и самочувствия.
— И на маникюр тоже для здоровья? — съязвила Вера Павловна, покосившись на ярко-красные ногти невестки. — И в парикмахерскую каждые две недели? Знаете, сколько полезных дел можно было бы сделать за это время? Окна помыть, например. У вас на кухне они просто ужасные.
Андрей наконец поднялся с дивана.
— Мама, давай садиться обедать. Алина сегодня столько готовила.
— Конечно-конечно, — Вера Павловна поправила идеально уложенные седые волосы. — Я просто хочу, чтобы в вашей семье все было правильно. Как подобает. Ты же понимаешь, Андрюша, я лишь о твоем благе беспокоюсь.
За обедом свекровь продолжала сыпать замечаниями, как заведённая. Соли мало, перца много, мясо жёсткое, хлеб нарезан слишком толсто. Алина молча убирала со стола, когда услышала очередной комментарий о том, что «настоящая хозяйка» могла бы и супницей обзавестись.
Когда свекровь, наконец, ушла, Алина почувствовала себя выжатой, как лимон. Она стояла у раковины, механически споласкивая тарелки, когда Андрей подошел и обнял ее сзади.
— Ты не обращай внимания, — сказал он, уткнувшись носом в ее волосы. — Она просто беспокоится.
— О чем? — Алина повернулась к нему. — О том, что твоя жена имеет наглость ухаживать за собой? Или о том, что я посмела повесить красные шторы в своей собственной квартире?
— Она старой закалки, — вздохнул Андрей. — И она моя мать.
— А я твоя жена! — голос Алины сорвался. — Почему ты никогда не заступаешься за меня? Почему позволяешь ей говорить все эти гадости?
— Она не со зла, — пробормотал Андрей. — Просто у нее свое представление о семье.
— А у меня свое! — Алина отставила тарелку с такой силой, что вода брызнула на стену. — И знаешь, что? Мнение твоей мамаши меня не волнует! Она мне никто и звать её никак! Я не обязана подстраиваться под её представления о «правильной жене»!
Андрей смотрел на нее расширенными глазами. За три года брака он не видел Алину в таком состоянии.
— Алин, ну ты что… — он попытался обнять ее, но она отстранилась.
— Нет, это ты «что»! — Алина чувствовала, как из глаз текут слезы. — Я устала, понимаешь? Устала каждый раз чувствовать себя неподходящей, недостаточно хорошей. Устала от того, что моя жизнь постоянно оценивается и обесценивается. И устала от того, что ты стоишь и молчишь, когда твоя мать втаптывает меня в грязь!
Андрей растерянно провел рукой по волосам.
— Я поговорю с ней, — наконец сказал он.
— Когда? Через три года? — горько усмехнулась Алина. — Спасибо, не надо. Я уже поняла, на чьей ты стороне.
Она вышла из кухни, оставив мужа в недоумении смотреть ей вслед.
Суббота началась с сообщения от Андрея о том, что он пригласил на вечер друзей — Серегу с Машей и Кирилла с новой девушкой. «Немного отвлечемся», — написал он, и Алина почувствовала укол совести за вчерашнюю сцену. Может, она действительно слишком остро реагирует на свекровь?
Она провела день на кухне, готовя салаты и запекая мясо. В конце концов, она действительно любила принимать гостей — это напоминало о студенческих вечеринках, о времени, когда она чувствовала себя свободной и нужной.
В семь вечера раздался звонок в дверь. На пороге стояли Серега с Машей, держа бутылку вина и коробку с тортом. За ними виднелся Кирилл с высокой блондинкой. А позади… глаза Алины округлились, Вера Павловна, в своем неизменном сером костюме, с тонкой улыбкой на подкрашенных губах.
— Андрюша позвонил и сказал, что у вас гости, — с порога объявила она. — Я подумала, что надо помочь.
Алина повернулась к мужу, который только что вышел из ванной. Его удивлённая улыбка говорила о том, что это было внезапное решение свекрови, а не его приглашение. Но легче от этого не становилось.
Вечер начался относительно мирно. Все расселись в гостиной, Андрей открывал вино, Маша расспрашивала Алину о театре. Кирилл представил свою новую девушку — Нину, модель и фитнес-тренера. Алина заметила, как изменилось лицо свекрови, когда Нина, затянутая в обтягивающее красное платье, с яркими бордовыми губами, заговорила о своей работе.
— А вы тоже увлекаетесь фитнесом? — спросила Нина, обращаясь к Алине. — У вас такая прекрасная фигура.
— Да, я хожу в зал три раза в неделю, — улыбнулась Алина. — Это помогает держать себя в форме и отвлекаться от бытовых проблем.
— От каких проблем? — вмешалась свекровь. — От приготовления ужина мужу? Или от уборки? Нас в мое время учили, что дом — это крепость, и женщина — хранительница очага.
Нина удивленно подняла брови, но промолчала. Маша, старая подруга семьи, смутилась и поспешила сменить тему:
— Алин, а борщ сегодня потрясающий! Поделишься рецептом?
— Ну что вы, — Вера Павловна не дала невестке ответить. — Это не настоящий борщ. Вот в моей семье всегда готовили по особому рецепту. Я пыталась научить Алину, но творческим людям, видите ли, некогда осваивать домашнюю науку.
Алина почувствовала, как краснеет от унижения. Маша неловко улыбнулась, Кирилл с Ниной переглянулись.
— По-моему, Алина отлично готовит, — попытался разрядить обстановку Серега. — И борщ сегодня просто объедение!
— Серёж, ты просто не избалован настоящей домашней кухней, — отрезала свекровь. — Сейчас все эти полуфабрикаты, специи из пакетиков… Нет, в мое время женщина умела создать настоящий уют. А не бегать по театрам и спортзалам.
Нина, которая до этого молчала, вдруг подала голос:
— А что плохого в том, чтобы заниматься спортом? Это же для здоровья.
— В мое время, девушка, — свекровь смерила блондинку критическим взглядом, — женщины не выставляли себя напоказ перед посторонними мужчинами. В этих ваших… фитнес-клубах. И не носили таких вызывающих нарядов.
В комнате воцарилась неловкая тишина. Нина явно растерялась от такого прямого наезда, Кирилл нахмурился. Алина почувствовала, как к горлу подступает ком.
— Вера Павловна, — начала она как можно спокойнее, — Нина профессиональный тренер. Ее работа…
— Её работа? — перебила свекровь. — Вот именно об этом я и говорю. В наше время девушки из приличных семей стремились создать семью, а не «карьеру». Посмотрите на свое поколение — все разошлись, дети растут как сорняки. А все потому, что забыли о главном предназначении женщины.
Алина увидела, как помрачнел Андрей. Но он снова промолчал, только сильнее сжал бокал с вином.
— А знаете, — продолжала Вера Павловна, входя во вкус, — я вчера заметила, что у Алины ногти накрашены таким… безвкусным красным лаком. Ну скажите, разве это подобает замужней женщине? В мое время…
— В ваше время женщины, судя по всему, были несчастны и забиты, — не выдержала Нина. — Извините, но это какой-то пещерный взгляд на жизнь.
Вера Павловна задохнулась от возмущения:
— Да как вы смеете! Андрей, ты слышишь, как со мной разговаривают в твоем доме?
Все взгляды обратились к Андрею, который выглядел так, будто предпочел бы провалиться сквозь землю.
— Мама, успокойся, пожалуйста, — пробормотал он. — Нина просто высказала свое мнение.
— Мнение? Это неуважение к старшим! — свекровь повысила голос. — И вся эта ваша компания… Неудивительно, что Алина такая… такая нетрадиционная жена! С такими друзьями…
— Вера Павловна, — Маша попыталась разрядить обстановку, — давайте просто поужинаем. Алина столько всего приготовила…
— О, я знаю, как она готовит, — свекровь презрительно скривила губы. — Мой бедный сын так исхудал на этой «современной» кухне. Андрюша, я завтра принесу тебе настоящей еды. С таких хозяйственных навыков твоя жена еще долго не подарит мне внуков!
Алина почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Тема детей была для них с Андреем болезненной — уже год они безуспешно пытались зачать ребенка. Врачи только разводили руками и рекомендовали понизить уровень стресса.
— Мама! — голос Андрея прозвучал неожиданно громко. — Хватит!
Вера Павловна застыла с открытым ртом. Все вокруг тоже замерли, не веря своим ушам.
— Это переходит все границы, — Андрей встал. Его лицо побледнело, но голос был твердым. — Ты приходишь в наш дом и постоянно унижаешь мою жену. Постоянно критикуешь все, что она делает. Ты хоть понимаешь, что она чувствует?
— Андрюша, но я же только хочу как лучше, — свекровь попыталась взять сына за руку, но он отстранился.
— Нет, мама. Ты хочешь, чтобы все было по-твоему. Но это наша с Алиной жизнь, наш дом. И я не позволю тебе так разговаривать с моей женой. Ни сейчас, ни когда-либо еще.
Вера Павловна побелела:
— Ты… ты выбираешь ее сторону?
— Я выбираю нашу сторону, — твердо сказал Андрей. — Я люблю тебя, мама. Но я люблю и свою жену. И если тебе так сложно уважать мой выбор, может быть, тебе стоит реже бывать у нас.
В комнате воцарилась полная тишина. Вера Павловна смотрела на сына как на чужого человека. Алина чувствовала, как по щекам текут слезы облегчения.
— Я… я пойду, пожалуй, — наконец произнесла свекровь дрожащим голосом. — Раз я здесь лишняя.
Она поднялась, с достоинством поправила прическу и направилась к выходу. Андрей проводил ее до двери. В прихожей они о чем-то тихо говорили, но Алина не пыталась подслушать. Она была слишком потрясена произошедшим.
Когда Андрей вернулся, его лицо было усталым, но спокойным.
— Простите за сцену, — сказал он друзьям. — Давайте все-таки поужинаем.
Вечер продолжился без Веры Павловны, и постепенно напряжение спало. Андрей рассказывал какие-то смешные истории с работы, Кирилл и Нина делились впечатлениями о недавнем путешествии. Алина с удивлением обнаружила, что давно не чувствовала себя так легко и свободно в собственном доме.
Поздно вечером, когда гости разошлись, и они с Андреем остались вдвоем, Алина наконец решилась спросить:
— О чем вы говорили с мамой?
Андрей вздохнул и притянул жену к себе.
— Я сказал ей, что люблю ее, но не позволю больше указывать нам, как жить. Что она всегда будет моей мамой, но ты — моя семья. И что если она хочет видеться с нами, ей придется научиться уважать мой выбор.
— И как она отреагировала?
— Стойко, но видно, что обижена, — честно признался Андрей. — Говорила, что я неблагодарный. Но знаешь… я думаю, она поняла. По крайней мере, сделала вид, что поняла.
Алина прижалась к мужу:
— Прости за вчерашнее. За то, что сказала про твою маму.
— Нет, ты была права, — Андрей нежно поцеловал ее в макушку. — Я должен был заступиться за тебя давным-давно. Просто… она всегда была такой прямолинейной. А я всегда её немного побаивался.
В тот вечер они долго сидели в своей гостиной с ярко-красными шторами и говорили — по-настоящему говорили — впервые за долгое время. О своих страхах, надеждах, о детях, которых они когда-нибудь заведут, о путешествиях, которые совершат. И с каждым словом тяжелая тень, висевшая над их домом, становилась все тоньше и прозрачнее, пока не растворилась совсем.
А через неделю на пороге их квартиры появилась Вера Павловна — с пирогом и неуверенной улыбкой. Она все еще была собой, все еще морщилась при виде красных штор и бросала косые взгляды на яркие ногти невестки. Но что-то изменилось. Может быть, это была интонация, с которой она говорила с Алиной, или то, как она впервые за три года спросила ее мнение о новом рецепте пирога. А может, дело было в том, что теперь, когда свекровь начинала свою обычную тираду, Андрей мягко, но твердо прерывал ее:
— Мама, мы с Алиной уже решили этот вопрос..
И Вера Павловна, к удивлению всех, а больше всего — себя самой, закрывала рот и кивала. Потому что иногда даже самым непробиваемым людям приходится признать, что мир изменился, и им тоже придется меняться, если они не хотят остаться в нем совсем одни.
