Наталья никогда не любила готовить. Это не значило, что не умела — умела, и даже неплохо. Просто сам процесс казался ей утомительным и бесконечным. Стоять у плиты два часа, нарезать овощи, следить за температурой, помешивать, пробовать — всё это вызывало скуку. Женщина предпочитала готовить быстро и просто, без заморочек. Макароны с курицей, яичница с овощами, картошка с мясом. Вкусно, сытно, без лишних затрат времени.
Алексей никогда не жаловался. Муж ел всё, что жена ставила на стол, и даже хвалил. Иногда говорил, что Наташа готовит лучше, чем в столовой на работе, и этого ей было достаточно. Она считала, что еда — это топливо для организма, а не священный ритуал. Зачем тратить полдня на что-то, что съедается за двадцать минут?
Но Светлана Петровна думала иначе.
Свекровь считала, что настоящая женщина обязана радовать мужа кулинарными подвигами. Борщи, пироги, холодцы, салаты — всё это должно быть на столе регулярно. Светлана Петровна сама готовила много и с удовольствием. Каждый раз, приезжая к сыну, привозила с собой банки с вареньем, котлеты, пирожки. И каждый раз не упускала возможности намекнуть Наталье, что та могла бы поучиться.
— Сковородка — не враг, если её полюбить, — говорила Светлана Петровна, разглядывая чистую плиту. — Я вот в твои годы каждый день пекла. И ничего, справлялась.
Наташа кивала, сжимая челюсти. Эти слова раздражали, но спорить она не хотела. Алексей всегда говорил, что мать просто беспокоится, что хочет лучшего для сына. Наталья не видела в этом беспокойства. Видела только желание контролировать и поучать.
Со временем напряжение нарастало. Каждое посещение Светланы Петровны превращалось в проверку. Свекровь заходила на кухню, открывала холодильник, заглядывала в кастрюли, оценивала запасы. Если находила полуфабрикаты или замороженные пельмени, лицо вытягивалось от возмущения.
— Ты Алёшу пельменями магазинными кормишь? — спрашивала Светлана Петровна так, будто речь шла о преступлении. — Это же не еда. Это химия сплошная.
— Это удобно, — отвечала Наталья спокойно. — И времени экономит.
— Удобно, — передразнивала свекровь. — А любовь к мужу где? Забота где? Ты же не работаешь сутками. Ты в офисе до шести. Что мешает приготовить нормальный ужин?
Наталья молчала. Объяснять было бесполезно. Светлана Петровна всё равно не поняла бы, что у женщины могут быть другие приоритеты. Что после работы хочется отдохнуть, почитать, посмотреть фильм с мужем. А не проводить вечер на кухне, вдыхая пар и запах жареного лука.
Алексей предпочитал не вмешиваться. Когда мать начинала критиковать жену, муж уходил в другую комнату, делал вид, что занят телефоном или телевизором. Наташа видела, как напрягаются плечи Алексея, когда разгорается очередной спор, но слов поддержки не слышала. Никогда.
Однажды вечером, после того как Светлана Петровна уехала, Наталья спросила мужа напрямую:
— Алёша, тебе правда не нравится, как я готовлю?
Муж поднял взгляд от телефона, удивлённо моргнул.
— Что? Нет, мне всё нравится. Почему ты спрашиваешь?
— Потому что твоя мать постоянно намекает, что я плохая хозяйка.
Алексей вздохнул, потёр лицо ладонями.
— Мама просто волнуется. Она привыкла по-другому. Не обращай внимания.
— Как я могу не обращать внимания, когда она каждую неделю приезжает и устраивает инспекцию? — Наталья почувствовала, как голос начинает дрожать. — Я не собираюсь каждый день устраивать праздничные обеды. У меня есть работа, свои дела, своя жизнь.
— Я понимаю, — кивнул Алексей, но в глазах не было никакой решимости. — Я поговорю с ней. Как-нибудь.
Как-нибудь. Это слово Наталья слышала уже десятый раз. И ни разу Алексей так и не поговорил. Светлана Петровна продолжала приезжать, продолжала критиковать, продолжала смотреть на невестку, как на нерадивую лентяйку.
Несколько раз они ссорились всерьёз. Светлана Петровна не сдерживала эмоций, обвиняла Наталью в том, что та «разбаловала» Алексея, что кормит его как попало, что не ценит, какой у неё хороший муж.
— Ты его не бережёшь, — говорила свекровь, сидя на кухне с чашкой чая. — Мужчину надо кормить правильно. Иначе он начнёт искать, где его накормят лучше. Ты хоть понимаешь это?
Наталья сжимала кулаки под столом.
— Алексей взрослый человек. Он может сам решить, чего хочет на ужин. И если ему что-то не нравится, он скажет мне сам. Без посредников.
— Посредников? — Светлана Петровна вспыхнула. — Я его мать! Я вырастила его, знаю, что ему нужно. А ты просто жена. Жёны приходят и уходят, а мать — навсегда.
Эти слова били больнее всего. Наталья выходила из кухни, чтобы не наговорить лишнего. Но обида оставалась внутри, копилась, превращалась в тяжёлый комок где-то в груди.
Светлана Петровна часто приезжала без предупреждения. Звонила в дверь в субботу утром или в воскресенье днём, будто специально выбирала момент, когда Наталья расслаблена. Заходила, осматривала квартиру, морщилась.
— В доме пахнет не борщом, а ленью, — бросала свекровь, развешивая куртку. — Я прямо чувствую.
Наталья старалась сдерживаться. Иногда закрывала дверь спальни и включала музыку, чтобы не слышать этих упрёков. Но Светлана Петровна всё равно находила способ достучаться. Стучала в дверь, звала, требовала внимания.
Алексей делал вид, что не замечает напряжения. Разговаривал с матерью о работе, о погоде, о новостях. Никогда не вставал на защиту жены. Никогда не говорил: «Мама, хватит. Наталья готовит нормально, и мне всё нравится». Только молчание. Только уход от конфликта.
И это молчание было хуже любой ссоры. Наталья всё чаще чувствовала себя одинокой в собственном доме. Будто жила не с мужем, а с постояльцем, который не хочет вмешиваться в дела хозяйки.
Однажды Светлана Петровна позвонила утром в субботу и сообщила, что приедет к обеду. Наталья почувствовала, как внутри всё сжалось. Обед. Конечно. Свекровь хотела проверить, что же Наталья приготовит на выходных.
— Может, скажешь, что мы заняты? — попросила Наташа мужа после звонка.
Алексей пожал плечами.
— Она уже собирается. Поздно что-то менять. Давай просто пообедаем нормально. Без ссор.
Наталья кивнула, хотя внутри всё кипело. Без ссор. Как будто это зависело от неё.
Наталья решила не устраивать показательных выступлений. Приготовила лёгкий овощной суп, сварила картофельное пюре, пожарила котлеты. Поставила на стол салат из свежих помидоров и огурцов. Всё просто, быстро, без изысков. Обычный обед, как и всегда.
Светлана Петровна приехала ровно в час дня. Зашла в квартиру, сбросила туфли, прошла на кухню, даже не поздоровавшись толком. Наташа стояла у плиты. Свекровь подошла, заглянула в кастрюлю, и лицо сразу вытянулось.
— Это что? — спросила Светлана Петровна с таким видом, будто увидела что-то несъедобное.
— Овощной суп, — спокойно ответила Наталья, не поворачиваясь.
— Овощной, — повторила свекровь, и в голосе зазвучало презрение. — В субботу. Когда можно приготовить что-то достойное. Борщ, например. Или солянку. А ты — овощной суп.
Наталья разлила суп по тарелкам, поставила их на стол. Алексей уже сидел, уткнувшись в телефон, делая вид, что не слышит разговора. Светлана Петровна села напротив, скрестила руки на груди и недовольно посмотрела на стол.
— И это всё? — спросила свекровь. — Суп, пюре, котлеты? В выходной?
— Мне кажется, этого достаточно, — ответила Наталья, садясь рядом с мужем.
Светлана Петровна фыркнула. Взяла ложку, попробовала суп, поморщилась.
— Пресный. Соли нет. Специй нет. Это же не еда, а помои какие-то.
Наталья сжала ладонью вилку. Внутри поднималась волна раздражения, но держать себя в руках было важнее. Алексей ел молча, не поднимая глаз от тарелки. Светлана Петровна продолжала:
— Я не понимаю, как ты вообще так можешь. У тебя муж работает целую неделю, устаёт, а ты в выходной даже борща не сваришь. Это же элементарно. Я в твои годы каждую субботу готовила на всю неделю. Борщ, холодец, пироги. И ничего, справлялась.
— Я не вы, — тихо сказала Наталья.
— Очевидно, — язвительно ответила Светлана Петровна. — Ты вообще не хозяйка. Ты просто живёшь тут, как квартирант. Ни заботы, ни внимания. Одна лень.
Наталья почувствовала, как по спине прошла дрожь. Не от страха. От злости. Она медленно положила вилку на стол и подняла взгляд на свекровь.
— Светлана Петровна, я не лентяйка. Я просто не вижу смысла стоять у плиты по несколько часов, когда можно приготовить быстро и вкусно.
— Быстро и вкусно? — Светлана Петровна презрительно махнула рукой в сторону кастрюли. — Моего сына такими обедами кормить?! Позор!
Наталья замерла. Эти слова прозвучали так громко, что даже Алексей вздрогнул. Свекровь встала из-за стола, подошла к плите, указала на кастрюлю с супом.
— Позор! — повторила Светлана Петровна, и голос зазвучал ещё выше. — Ты совсем обнаглела! В выходной! Когда у людей семейные обеды! А ты — суп пустой! Это издевательство!
Наталья медленно убрала руки со стола, положила их на колени. Внутри всё кипело, но она старалась дышать ровно. Алексей сидел, ковыряя ложкой суп, и избегал взгляда жены. Муж явно не хотел вмешиваться, будто надеялся, что скандал как-нибудь сам утихнет. Эта его покорность бесила Наталью больше, чем крики Светланы Петровны.
— Алёша, ты слышишь, что я говорю? — свекровь повернулась к сыну. — Ты доволен таким обедом?
Алексей пожал плечами, не поднимая головы.
— Мне нормально. Я не голодный.
— Не голодный, — передразнила Светлана Петровна. — Ты просто не понимаешь, что жена тебя не ценит. Она не старается для тебя. Она живёт, как ей удобно, а ты терпишь. Но долго так продолжаться не может.
Наталья почувствовала, как что-то внутри оборвалось. Тишина Алексея звучала громче любых слов. Свекровь продолжала кричать, а муж молчал. Молчал, соглашаясь. Молчал, предавая.
Наталья встала из-за стола. Голос прозвучал спокойно, но твёрдо:
— Светлана Петровна, я не кухарка. И не обязана устраивать банкет каждый выходной. Если мне не хочется готовить — я не буду. И если кому-то это не нравится — дверь вон там.
Свекровь остолбенело уставилась на невестку. Алексей замер с ложкой в руке. Наталья смотрела на Светлану Петровну спокойно, не отводя взгляда.
— Что ты себе позволяешь? — медленно произнесла свекровь, и лицо покраснело от возмущения. — Ты меня выгоняешь?
— Я говорю правду, — ответила Наталья. — Это моя квартира тоже. И я имею право жить так, как считаю нужным. Если вам не нравится, как я готовлю — не приезжайте. Никто не заставляет.
Светлана Петровна вспыхнула ещё сильнее. Голос сорвался на крик:
— Ты не уважаешь семью! Ты не ценишь моего сына! С таким отношением ваш брак долго не продлится! Я тебе говорю!
Наталья стояла, сжимая руки в кулаки. Алексей по-прежнему молчал. Сидел, уставившись в тарелку, будто ничего не происходило. Наталья повернулась к мужу:
— Алёша, тебя всё это устраивает?
Муж не поднял головы. Молчание.
— Я спрашиваю, тебя устраивает, что твоя мать приезжает сюда и унижает меня?
Алексей дёрнул плечом, но ничего не ответил. Наталья почувствовала, как внутри всё холодеет. Это равнодушие оказалось страшнее любых криков.
Светлана Петровна воспользовалась паузой и продолжила наступление:
— Мой сын мог бы жениться на нормальной хозяйке! На женщине, которая умеет готовить, ценит семью, заботится о муже! А он выбрал тебя! И вот результат!
Наталья смотрела на Алексея. Ждала, что муж наконец скажет что-то. Встанет на её защиту. Попросит мать замолчать. Хоть что-то. Но он продолжал молча сидеть.
— Понятно, — тихо сказала Наталья.
Светлана Петровна продолжала говорить, но Наталья уже не слушала. Внутри всё оборвалось. Стало ясно и холодно. Наталья развернулась и молча вышла из кухни. Шла по коридору, чувствуя, как гул голоса свекрови остаётся за спиной. Дошла до спальни, закрыла дверь и прислонилась к ней.
Несколько секунд Наталья просто стояла, пытаясь отдышаться. Потом достала из шкафа спортивную сумку и начала складывать вещи. Футболки, джинсы, бельё, косметичку. Всё механически, не думая. Руки дрожали, но решение было принято. Ни один человек не обязан терпеть такое отношение. И молчание мужа — это тоже отношение.
Квартира была съёмная. Ничего тут не принадлежало Наталье. Никакой мебели, никаких вещей, за которые нужно было бы бороться. Уйти было просто. Слишком просто.
Наталья застегнула сумку, надела куртку, взяла телефон. Открыла дверь спальни и вышла в коридор. Из кухни всё ещё доносился голос Светланы Петровны. Свекровь продолжала кричать, перечисляя все грехи невестки. Алексей молчал.
Наталья прошла мимо кухни, не заглядывая внутрь. Надела кроссовки, закинула сумку на плечо. Рука уже легла на ручку двери, когда из кухни вышел Алексей.
— Ты куда? — спросил муж, и в голосе впервые за весь день появилось хоть какое-то выражение.
Наталья обернулась. Посмотрела на мужа — растерянного, не понимающего, что происходит.
— Ухожу.
— Как ухожу? — Алексей шагнул ближе. — Наташа, ну не надо. Мама просто нервничает. Она скоро уйдёт.
— А потом приедет снова, — спокойно ответила Наталья. — И всё повторится. Она будет кричать, унижать меня. А ты будешь молчать. Как сегодня. Как всегда.
— Я не хотел конфликта, — пробормотал Алексей.
— Я тоже не хотела, — Наталья открыла дверь. — Но конфликт уже есть. И он не между мной и твоей матерью. Он между мной и тобой. Потому что ты выбрал молчать.
Алексей попытался что-то сказать, но Наталья не стала слушать. Вышла на лестничную площадку и закрыла за собой дверь. Сердце билось слишком громко. В ушах стучала кровь. Но ноги несли вперёд, вниз по лестнице, к выходу.
На улице Наталья остановилась и глубоко вдохнула. Холодный ноябрьский воздух обжёг лёгкие, немного остудив мысли. Вокруг шумел город — машины, люди, обычная суббота. А у Натальи внутри было пусто. Больно, но пусто.
Возможно, со стороны это выглядело глупо — уйти из-за супа. Из-за скандала на кухне. Из-за слов свекрови. Но Наталья знала, что дело не в супе. Дело в том, что рядом с ней был человек, который не встал на её защиту. Который молчал, когда нужно было говорить. Который выбрал маму вместо жены.
Сколько можно терпеть? Сколько можно оправдывать? Сколько можно ждать, что всё изменится?
Наталья достала телефон, набрала номер подруги. Нужно было где-то переночевать. Потом искать новую квартиру, собирать оставшиеся вещи, оформлять развод. Впереди было много дел, много боли, много одиночества. Но ещё было что-то другое — облегчение. Странное, почти неуместное облегчение от того, что больше не нужно притворяться. Не нужно терпеть. Не нужно молчать.
Наталья пошла к метро, не оглядываясь на дом, который больше не был её домом. У каждого есть предел. И она только что дошла до своего.
