Но знаете, чтО удивительно, детство, отрочество и юность Ани, явившейся в нашу жестокую юдоль в героическом и славном Новороссийске в 1927 году—по большей части тайна, покрытая мраком.
Сама она старалась ту суровую предвоенную пору не затрагивать, да и журналисты не горели особым желанием копаться в ее прошлом.
А вот то, что закрывшая за собой с дипломом в кармашке дверь Пермского театрального училище девушка направила свои стопы в Первопрестольную, дабы показать себя там с самой лучшей стороны—ни для кого не секрет.
Больше десяти лет собственной жизни наша милая героиня отдала Театру-студии киноактёра, попутно связав судьбу с судьбой начинающего лицедея, подрабатывавшего написанием сценариев с красивым до трепета именем Юниор, который щедро поделился со спутницей жизни своей фамилией.
Анна совершенно по-взрослому осчастливила не мальчика, а молодого мужчину Юниора рождением их сыночка Лёши, в декрет не уходила и появилась на киноэкране в целом ряде снятых на плёнку работ. Хотя, например, на Кинопоиске не все из них указаны.
Особенно хороша она была в комедийно-драматической ленте Константина Юдина «На подмостках сцены», где партнёрами Шиловой были Меркурьев, Яншин и Юрий Любимов, будущий светоч театра на Таганке.
К сожалению, в совместной жизни Шилов вел себя скорее не как Муж, а поистине как Юниор—подчас безответственно, иной раз легковесно, так что немудрено, что в один не особо прекрасный момент их пути разошлись, и женщине пришлось поднимать наследника в гордом одинаре.
А тут ещё ужасный «тубик» (туберкулёз), который в те годы чувствовал себя особенно вольготно, и впервые в жизни Анны давший о себе знать в 1947 году, вновь начал терзать позвоночный столб артистки.
Но всем напастям назло Шилова как проклятая вкалывала и приносила радость окружавшим её людям. И не это ли является высшим предназначением человека?
В год закрытого выступления злобного Хруща с докладом, в котором поливалось грязью и порочилось святое имя товарища Сталина, то бишь, в 1956, Шилова легко, этак играючи обходит в конкурсе на место телерулевой 499 претендентов.
И, представляете, не прошло и трёх месяцев, как крохотные голубые, хотя голубизне в то время особо воли не давали, экраны страны моментально украсила своим очаровывающим присутствием находящаяся в самом расцвете сил и творческого задора молодая особа.
В каких только великолепных передачах не мог лицезреть нашу трепетную героиню советский зритель—от одного их перечисления глаза влажнеют. Однако, пожалуй, бесподобно искрометные «Голубой огонек» и «Песня года» были вершинами эфирного творчества ведущей.
Спустя три года после ферического дебюта Анны в телеэфире происходит ещё один дебют.
На этот раз первое появление в сетке вещания изумительно душевной и уютной программы «Наш клуб», через некоторое время переименованной в «Телевизионное кафе», однако ни в коей мере не потерявшей своих первоначальных шарма и благотворности.
И, да, вы не ошиблись, Шилова стала поистине парадным лицом, как сейчас бы сказали, данного телешоу. Справедливости ради надо заметить, что и партнёр Анны Игорь Кириллов в тандеме с женщиной смотрелся удивительно цельно и гармонично.
Главным героем дивной программы стал человек труда.( Не какой-то там аптечный или гастрономический блогер. Фотомодель-пустышка или косноязычный рэпер.
Стриптизер с тремя классами церковно-приходского училища на лице либо аферист-астролог. Псевдотренер по личностному росту либо махровый инфоцыган ).
Нет, во всей его непререкаемой стати и несравненной мощи именно человек Труда, где труд пишется с заглавной буквы.
Комбайнер, намолотивший рекордное количество зерна, ткачиха, наткавшая до фига и больше полотна, рыбак, выловивший уйму трески, учитель, врач, учёный, космонавт.
А выступлениями каких знатных и безумно мастеровитых артистов перемежались беседы ведущих с тем или иным гостем программы.
Которая спустя некоторое время мало того, что приосанилась и добавила в свои выпуски торжественности, хотя отнюдь не помпезности, но и стала называться дорогим нашим сердцам именем «Голубой огонёк», и трудившиеся на нем в связке более двух десятилетий Шилова и Кириллов стали поистине его украшением.
Недаром так явственно слышавшийся публике унисон их звучания наталкивал зрителя на мысль, что они муж и жена.
Хотя, врать не буду, в первых выпусках вышеназванной передачи в качестве ведущих сверкали также и Эльмира Уразбаева, и Михаил Ножкин, и Алексей Полевой, и Миров с Новицким.
А как Шилова и Кириллов покинули программу, она медленно, но верно стала превращаться в то вонючее и таящее беду болото, которое определенно отвращает нас от экрана в новогодние ночи последнего времени.
Около четырех десятков лет наша милая героиня служила верой и правдой институту отечественного телевещания.
Заслужив такое обожание со стороны нашей чуткой и сразу отличающей фальшь от истинного жемчуга публики, что диктор порой просто не знала, что делать с мешками приходящих на её адрес искренних, светлых, теплых и добрых посланий от почитателей несомненного таланта Шиловой.
Замечу, что вопреки бесспорной публичности профессии Шиловой, все свои переживания, связанные с неладами у неё дома, она стремилась держать при себе.
А ведь Анна Николаевна поистине из последних сил тащила свой крест, связанный с сосуществованием женщины в одной квартире с обожаемым ею несмотря ни на что наследником.
Который и сам в своё время пытался реализоваться в качестве зачитывающего тексты телеведущего, но с определенного момента у него что-то пошло не так, зеленый змий сбил мужчину с пути истинного и он докатился до того, что начал подло поднимать на матушку руку и похлеще иного рэкетира, не побоюсь этого слова, выбивать у страдалицы деньги на выпивку.
Между тем, с распадом нерушимого дотоле Союза на отечественном телевидении начали со страшной силой мести по новому новые мётлы.
Старым добрым дикторским кадрам стали безжалостно показывать на выход и Шиловой, которая порог официального выхода на заслуженный отдых переступила лет за 10 до того, ничего не оставалось, как вернуться в свои постылые четыре стены.
А между тем, солидный возраст и сплошная домашняя и, так сказать, производственная нервотрепка не могли в какой-то момент не сказаться совершенно губительным образом на организме женщины.
Внешне внезапно, а если рассудить, то вполне обоснованно её иммунная система даёт фатальный сбой, и злокачественная опухоль, не видя перед собой никаких препятствий, начинает свой страшный рост.
Силы бедняжки и так-то были на исходе, а тут ещё порабощенный Бахусом наследничек вконец с катушек слетел и начал гвозди в крышку гроба родительницы забивать только так.
Эхх, сыновья, да что ж с вами такое? Как же отвратно и гадко вы порой себя ведёте. Будто креста на вас нет. Хотя на некоторых и на самом деле нет. Живут как нехристи, ни Бога, ни чёрта не боятся. Тьфу, противно о таких и говорить.
Возвращаясь же к нашей героине, замечу, что, видать, «кровинушка» отказался быть рядом с больной матерью в её последние месяцы, а, может, просто, измученный алкоголем, не потянул уход, не знаю, но как бы то ни было костлявую старуху с косой Анне Николаевне пришлось поджидать в ужасной обители безнадёжности и отчаяния—хосписе.
Нить жизни феи дикторского искусства прервалась в удивительно студеном декабре 2001 года, а свой последний приют жемчужина телеэфиров нашла на элитном столичном Троекуровском кладбище.
Цитирую работника отнюдь не желтой «Экспресс-газеты» М. Васильева, не знаю, работает он там сейчас или нет, который присутствовал при проводах нашей славной героини в последний путь:
«Около часа дня к траурному залу Троекуровского кладбища тихо подъехал красный „Икарус“. Было холодно. Пожилые люди, аккуратно спускавшиеся по ступенькам, зябко поднимали воротники и усиленно натягивали шапки на покрасневшие уши.
Так скромно, без всякой помпы, появилась на погребении элита советского ТВ: Игорь Кириллов, Аза Лихитченко, Виктор Балашов, Вера Шебеко, Анна Шатилова…
Про этих людей нельзя сказать, что они работали на телевидении. Они его делали. До них телеэфира просто не существовало.
Перед церемонией прощания все прибывшие разместились в вестибюле, перед громадными тяжелыми дверями…
Пригласили в зал. Увидев дорогой красивый гроб, старушки-дикторши зашептались:
– Ну, слава богу, хоть похоронят ее по-человечески.
– Игорек-то Кириллов – молодец! Он всегда ей помогал и сейчас все подготовил…
Представитель ОРТ смущенно извинился за то, что народу приехало не так много:
– Сами понимаете: у кого – здоровье, у кого – эфир…
У гроба почти все вспоминали потрясающие голубые глаза диктора Шиловой, кто-то читал стихи, многие клали земные поклоны.
Наиболее эмоционально прощалась с покойной дама в массивных очках, укутанная в платок и облаченная в толстую недорогую куртку с капюшоном. Она мелко крестила усопшую и громко плакала в голос…
Застучали промерзшие комья земли о крышку гроба.
– Вот ведь Аня 40 лет была звездой, – задумчиво сказала какая-то невысокая телеветеранша. – И всегда говорила: «Чего нам делить-то в дикторском отделе! Все равно придется хоронить друг друга…» Как она оказалась права…»
Товарищ Васильев, однако, хорошо написал, душевно, с чувством, с расстановкой, но одновременно тактично и аккуратно. Правда, «телеветеранша» несколько напрягает, но если её в кавычки поставить, то пойдёт.
Что же касается надгробия на совместной с отпрыском Алексеем Юниоровичем, который без матушки и года на этом свете не протянул, могиле нашей героини, то стела из камня черного цвета довольна безыскусна.
Не безвкусна, а безыскусна, то есть, проста, хотя вполне симпатична. Радует глаз также скорее кованая, чем литая оградка с цветочным, а конкретнее розовым орнаментом.
Розы вообще на участке играют заметную роль. Прекрасный портрет Анны Николаевны, на котором она так пронзительно мила, украшает этот дивный цветок, да, говорят, и вазон время от времени заполняют розами.
( Хотя кто? Поклонники?) Видать, женщина уж больно ценила это поразительно прелестное растение.
