Вы согласны, что люди, детьми очень рано взлетевшие к вершинам популярности, во взрослом возрасте зачастую быстро сходят со сцены? Не случайно и имя им дали соответствующее— хрустальные звездочки–которые разбить легче легкого.
Судьба отнюдь не благоволила к советскому Робертино Лоретти – Сереже Парамонову. В своё время его обожал чуть ли не весь Союз, однако неожиданно Сергей пропал с радаров. Он ушёл в расцвете лет, и тогда о мужчине наперебой заголосили всевозможные СМИ. Акулы пера с наслаждением пережевывали факты: возгордился, был груб с людьми, жена обманула, поддался зелёному змию.
Уже его дебютный выход на сцену в составе Большого детского хора Всесоюзного радио и Центрального телевидения, чьим руководителем был замечательный Виктор Попов, произвел на публику эффект взорвавшейся бомбы.
Да и то сказать, паренек, родившийся в рабочем столичном районе в семье учителя английского языка и заводского слесаря, совершенно не учившийся вокалу, пользовался своим голосом так зажигательно, непринужденно, умело, что восторгу людей просто не было предела. А благодарить за внезапно засвершавшего юного самородка нужно было бабулю мальчишки, которая как-то раз привела его на прослушивание—подыскивались талантливые ребятишки для нашего прекрасного вышеназванного хора.
Не прошло и года, как сольные выступления мальчишки твердо вышли на первый план. Причем одаренность Серёжи не подлежала никакому сомнению —он практически не нуждался в репетиционном процессе, моментально проникал в суть исполняемого и выводил ноты легко, естественно и свободно. Так, как мало кто умел делать.
А между тем, поистине звездным часом пацана стало его искрометное и эффектное появление на знаменитой программе советского телевидения «Песня года» в 1972 году. «Песенка крокодила Гены», мастерски написанная легендарным остроумным Владимиром Шаинским, в исполнении нашего героя произвела буквально фурор. Цветы, овации, возгласы «браво» и «бис» сыпались на юного артиста как из рога изобилия. Дошло до того, что мальчишке позволили продублировать песню непосредственно посредством прямого эфира, что было для той поры вообще чем-то из ряда вон выходящим.
Не буду кривить душой, пристальное зрительское внимание и неподдельная любовь, которых удостаивался и удостаивался Сережа, даже с твердо стоящим на ногах человеком-артистом вполне могли сыграть злую шутку. Чего уж там говорить про 11-14-летнего паренька, который феерил в одних концертах с Шульженко, Кобзоном, Магомаевым и Руслановой.
А один раз пионер в кумачовом галстуке с лицом паиньки и отличника и подавно с подачи ответственных партийных товарищей вручил букет славному лидеру великого и могучего Союза товарищу с густыми, но отнюдь не строго насупленными бровями Леониду Ильичу Брежневу. Тому самому, про могилу бывшей жены внука которого я не так давно писал.
Замечу, что Парамонов не только обладал той внешностью, на которой я выше акцентировал ваше внимание, но и на самом деле отличался подобающим истинному члену Ленинской детской организации поведением, учился на «четыре» и «пять», не упускал возможности помочь родителям по хозяйству, всегда отзывался на просьбы товарищей. В общем, был не ребенком, а подлинной мечтой мамы с папой.
Увы и ах, мутации, которая происходит с голосами подростков на определенном этапе их развития, не избежал и наш герой.
Однажды, летом 1975 года парень вновь завораживал зал своим восхитительным вокалом. Но внезапно голос Серёжи, до того настолько легко управляемый и журчащий, стал вести себя совершенно неестественно. Юный певец, которого моментально прошиб пот, осознал, что помимо его воли он ощутимо косячит. Да и слушатели почувствовали, что с тембром звучания солиста стало что-то не то.
Да и вообще куда-то исчезли лёгкость и непосредственность исполнения Парамонова. Теперь на композициях, предназначенных для малолетних «цветов жизни», пришлось ставить крест. Не говоря уже о том, что и в родном хоре пацану делать было уже нечего.
По совету главного действующего лица хора Виктора Попова Сергей направил свои стопы в музыкальную школу. И вот ведь незадача—в этом учебном заведении кто-то из преподавателей без всякого злого умысла высказался в том плане, что применение своему голосу Парамонов мог бы найти в каком-нибудь ВИА.
Сказано-сделано, коллектив собирается, и совершенно не искушённый в премудростях вокального искусства Сережа все чаще и чаще берет в руки микрофон. И что бы вы думали, в один ужасный момент связки юного артиста просто не выдержали подобных экспериментов. И получилось так, что в ипостаси взрослого исполнителя Парамонову так и не было суждено раскрыться, в то время как и от хрустального прозрачного голоска остались, к великому сожалению, одни воспоминания.
Ох, как такое кошмарное положение вещей корежило хрупкую психику подростка.
Чтобы чуть примириться с произошедшим, Сергей являлся на репетиции родного певческого коллектива, располагался где-то в первых рядах и проливал горькие слезы при виде деток-самородков, певших те любимые Сережкины вещи, которые и сделали его популярным.
Когда же Парамонов стал взрослым, то чем только в надежде найти свое место в жизни он не занимался. Пытаясь улыбаться сквозь слезы вёл концерты, разъезжал скрепя сердце по городам и весям страны с цыганским коллективом, возвращаясь с грехом пополам к вокалу, старался быть на ты с музыкальными инструментами в одном ансамбле. Не чурался появляться за мизерный гонорар в ресторациях и даже устраивал танцы для тех, кому за 55 и 60 соответственно.
Однако, явно ощущалось, что все, за что теперь бы не брался Парамонов, ему приходилось не по душе. Не было сейчас у него ни сонма поклонниц, ни груд цветов, ни моря обожания, в котором он купался раньше. И это очень угнетало мужчину, которого зелёный змий, отлично видящий слабые места человека, мало-помало затягивал в свои сети.
Что же касается личной жизни певца, то в разное время две прекрасные спутницы сопровождали Парамонова по жизненной стезе.
В первый раз узы брака связали летом 1991 года нашего 30-летнего героя с некой Ольгой Боборыкиной, феей авторской песни. Увы и ах, не прошло и года, как союз двух творческих огневых и бескомпромиссных душ приказал долго жить. Спустя три года Сергей повел под венец ( в прямом смысле выражения ) нимфу популярной музыки из города Саратова, где так много холостых парней, Машульку Порох ( где Порох—отнюдь не девичья фамилия ), которая в связи с вышеупомянутым событием стала Парамоновой-Эмих. Были вместе в горе и радости они около четырех лет, и за это время Маша одарила супруга сыночкой Сашкой, в котором музыкальный деятель просто души не чаял, окрестив его в присутствии крестного отца крохи, нашего блестящего Игоря Матвиенко.
Но и здесь, знать, жена не вынесла разгульного образа жизни благоверного и однажды, забрав отпрыска, отправилась восвояси. Ох, как Сергей убивался по ребенку, ох, как постоянно места себе не находил, ох, как заливал горе огненной водой.
Между тем, когда Парамонову оставалось чуть-чуть до достижения возраста Христа, он где-то подцепил тубик в закрытой форме и вскоре стал инвалидом второй группы. А за пару недель до ухода ко всем прочим неприятностям мужчину сразило двухстороннее воспаление лёгких, и некоторые считают, что именно данный недуг сгубил Сергея. Но вот кореш музыканта Виталий Николаев настаивает именно на острой сердечной недостаточности как причине кончины Парамонова.
Также и одна работница цеха хорового искусства и заслуженная артистка России Татьяна Анофриева заявила прессе, отнюдь не жёлтой, что «у…р Сергей дома, от сердечного приступа, а не потому, что спился, как писали в газетах»
Не стало Парамонова 15 мая 1998 дефолтного, кто помнит, года. В тот скорбный день мужчина остался в своей однушке в одинаре, и когда он полез в ванну принять душ, его «пламенный мотор» внезапно заглох. Заключение медиков гласило— ишемическая болезнь сердца (ИБС), осложненная левосторонней плевропневмонией.
Свой последний приют пламенеющий в его детские годы исполнитель, чей огонек, к великому сожалению, так быстро погас, нашел на Красногорском кладбище, расположенном на съезде с Пятницкого шоссе (6-й километр) недалеко от небезызвестного грандиозного Митинского погоста.
И дело совсем не в том, что финансы у родни мужчины, видать, пели романсы, раз не удостоился он лучшего последнего подземного ложа. Хотя и это тоже имело значение. Но главное, сам Парамонов где-то за полгода до ухода заметил: «Если я умру, похороните меня на Красногорском кладбище в Митино. Там похоронен мой друг». Фамилия друга за давностью лет улетучилась из нашей памяти, но главное, что близкие и друзья артиста пошли навстречу его просьбе.
Замечу, что могилу кристалла сладкоголосия венчает надгробие из гранита тёмно-серого цвета. Прямоугольной строгой формы стела с вырезным профилем примечательна изящной скругленной верхней кромкой, хороши также мастерски прорисованный гравировкой на лицевой стороне памятника портрет усопшего и мемориальная надпись. Цветник одного материала и оттенка со стелой полностью открыт, а сам участок окаймляет простенькая металлическая ограда, покрытая черной краской.
Кстати, посмотрел несколько снимков последнего приюта Парамонова, и лишь на одном из них, том, что в Википедии, которую также у нас грозятся заблокировать из-за, так сказать, неподобающего освещения данной своеобразной энциклопедией известных событий, могила музыканта выглядит более-менее ухоженной. Говорят, что в настоящий момент на участке и подавно царит мерзость запустения.
Ну а в принципе чему тут удивляться? Родителей Парамонова уже нет на этом свете. С последней дамой сердца он, говорят, уж больно перед разводом поругался. Правда, отпрыску Сергея уже почти 27, но разве будет современный молодой человек такими пустяковыми вещами заморачиваться, как уход за местом погребения человека, которого Саша практически не знал?
В любом случае покойтесь с миром, уважаемый Сергей. Ваше дивное пение доныне звучит в наших ушах.
А закончить хочу строками поэта Александра Шаганова, посвятившего Парамонову, Женьке Белоусову и ещё кое-кому пронзительное и берущее за душу стихотворение «Солдаты эстрады»
Солдаты эстрады уходят рано,
Солдаты эстрады наград не ждут,
Они улыбнутся тебе с экрана,
Диски за них допоют.
Поклонники молча склонят знамёна,
Гвоздики зардеют прощальным костром,
Солдаты эстрады, вы поимённо
Вписаны в сердце моём.
