Марина уже давно знала, что надежды нет — они приедут. Обязательно приедут. Новогодние праздники для Геннадия Петровича и Зинаиды Ивановны были как магнит: тянуло их в городскую квартиру сына с неумолимой силой.
— Женя, — позвала она мужа, который мирно дремал перед телевизором, — кажется, твои.
Евгений даже не открыл глаза:
— Ну и что? Родители. Праздники же.
— Праздники, — повторила Марина и посмотрела на холодильник, в котором лежали продукты ровно на двоих. На неделю. Она специально рассчитывала, планировала, покупала. Хотела провести спокойные каникулы: книжки, фильмы, неспешные завтраки. Без суеты, без толп родственников.
Звонок в дверь прозвучал как приговор.
— Сынок! Мариночка! — Зинаида Ивановна ворвалась в прихожую с распахнутыми объятиями, пахнущая морозом и «Красной Москвой». — Ну как же мы без вас в такие дни!
За ней протиснулся Геннадий Петрович, таща здоровенную сетку.
— Мы привезли картошку, с вас всё остальное, — бодро объявил он, водружая сетку прямо на только что вымытый пол. — Между прочим отборная!
Марина почувствовала, как внутри нарастает возмущение. Она смотрела на сетку — килограммов двадцать, не меньше — и не могла выдавить ни слова. Картошка. Они привезли картошку.
— Проходите, проходите, — засуетился Евгений, помогая отцу раздеться. — Как доехали?
— Да нормально, но в электричке жарко было, — Зинаида Ивановна уже стаскивала сапоги. — Зато быстро.
— Мариночка, а что у нас на ужин? — свекровь уже шла на кухню, оглядывая территорию хозяйским взглядом. — Ой, холодильник пустой! Хорошо, что мы приехали. Геннадий Петрович, неси картошку сюда, будем чистить.
— Мы только что пообедали, — попыталась вставить Марина. — Может, попозже?
— Да что ты, девочка, мы с дороги голодные! И потом, надо же праздник отметить как следует. Женечка, у вас там курица есть? Или хотя бы фарш? Сделаем картошечку с мясом, салатик какой-нибудь…
Марина открыла было рот, но встретилась взглядом с мужем. Евгений едва заметно мотнул головой: не надо, мол, не связывайся. Стерпится. Родители же.
— Курица есть, — сдалась она. — Но она на завтра…
— Ну и отлично! — Зинаида Ивановна уже извлекала из холодильника контейнеры, заглядывала в морозилку. — О, и сосиски есть! И сыр! Геннадий Петрович, глянь-ка, какая колбаса! Надо же, вкусную докторскую ещё найти можно. Мы такую давно не видели.
«Потому что она дорогая», — подумала Марина.
К вечеру на столе действительно красовалась жареная картошка с курицей, салат оливье (на который ушла вся колбаса и половина майонеза), нарезка из сыра и овощей…
Зинаида Ивановна готовила, постоянно комментируя:
— Вот видите, как хорошо получается, когда все вместе! Семья должна быть вместе.
Марина нарезала хлеб и думала о том, что «вместе» почему-то означает, что она моет посуду, а свекровь раздаёт указания. Что её продукты превращаются в «общий» ужин, а благодарность достаётся принесённой картошке.
— Мариночка, а ты огурчики солёные не делала? — спросила Зинаида Ивановна. — Жалко, конечно. Мы бы своих привезли, да банки тяжёлые. Геннадий Петрович, помнишь, мы хотели?
— Помню, помню, — кивнул свёкор, уже устроившийся на диване с телефоном. — Но думали, что у Марины свои есть. Всегда же были.
— Не успела в этом году, — отрезала Марина.
— Эх, а я так рассчитывала, — вздохнула свекровь. — Ну ничего, обойдёмся. Главное — что картошка есть.
После ужина, когда родители наконец разместились в гостиной (где должна была быть Маринина мастерская, но теперь стоял раскладной диван для гостей), она загнала мужа на кухню.
— Женя, мы так не договаривались.
— Мариш, ну что ты хочешь? — он устало потер лицо. — Родители. Праздники.
— Ты это уже говорил. Но, Женя, они даже не позвонили! Просто приехали!
— Ну приехали, и что?
— И то, что у нас была еда на двоих. На неделю. А они привезли картошку и теперь едят всё остальное.
— Марина, ну это же смешно звучит. Картошка — это тоже вклад.
— Вклад? — она почувствовала, как голос предательски дрожит. — Женя, эта картошка стоит рублей сто максимум. А они сожрали продуктов на три тысячи. И будут жрать ещё неделю.
— Не употребляй слово «жрать». И потом, они же родители. Ты хочешь, чтобы я им отказывал?
Марина посмотрела на него — на мягкого, удобного, привыкшего избегать конфликты Евгения — и поняла, что разговор бесполезен. Он не видел проблемы. Для него это была норма: родители приезжают, мать командует на кухне, отец читает новости, а жена обеспечивает всех едой.
— Ты помнишь, что я просила тебя с ними поговорить? — тихо спросила она. — После последнего раза?
Последний раз был на майских. Тогда Геннадий Петрович с Зинаидой Ивановной нагрянули на выходные и умудрились за три дня не только съесть все запасы, но и «одолжить» у них пять тысяч рублей (которые, конечно, так и не вернули). Уезжая, они забрали с собой три контейнера с остатками еды — «чтобы не пропадало».
— Я говорил, — буркнул Евгений.
— И что сказал?
— Сказал, что если они хотят приезжать, то должны вносить свою лепту.
— И они привезли картошку, — закончила Марина. — Понимаешь? Они восприняли это буквально. Они привезли чёртову картошку!
— Ну так это же хорошо, что прислушались!
Марина закрыла глаза. Бесполезно. Совершенно бесполезно.
Следующие дни подтвердили её худшие опасения. Зинаида Ивановна вела себя как полноправная хозяйка: вставала поздно, завтракала тем, что Марина собиралась готовить на обед, раздавала советы по уборке («Мариночка, ты бы тут шторы постирала, а то совсем серые стали»), смотрела телевизор до ночи. Геннадий Петрович пялился в смартфон, дремал и периодически интересовался, нет ли «чего-нибудь перекусить».
Марина готовила. Мыла посуду. Ходила в магазин за продуктами — потому что те, что она запасла на неделю, закончились на третий день. Улыбалась. Терпела.
На четвёртый день Зинаида Ивановна заявила:
— Мариночка, а давай устроим настоящий праздничный ужин! Позовём Танюшку с Вовой.
Танюшка с Вовой — младшая сестра Евгения с мужем. Они жили в соседнем районе, работали на двух работах, снимали однушку и едва сводили концы с концами. Но при этом умудрялись регулярно наведываться к брату — «в гости», как они это называли.
— А, может, не надо? — попробовала Марина. — У нас и так продуктов мало…
— Ой, да что ты! Семья должна собираться! Я уже позвонила, они будут вечером. Приготовим что-нибудь простое. Вон картошки ещё полмешка осталось!
Марина почувствовала, как внутри закипает что-то тёмное и злое.
— Зина, эту картошку надо чистить, варить или жарить. Нужны другие продукты. Мясо, например.
— Ну так сходи купи, — беззаботно отмахнулась свекровь. — Или Женечка сбегает.
— На какие деньги?
— Как на какие? — Зинаида Ивановна удивлённо посмотрела на невестку. — На свои. Мы же картошку привезли.
И тут Марину прорвало.
— Всё. Достаточно. — Она встала и посмотрела на свекровь в упор. — Зинаида Ивановна, вы приехали без предупреждения. Привезли с собой картошку, которая стоит копейки, и за четыре дня употребили продуктов на десять тысяч. Вы командуете на моей кухне, смотрите мой телевизор, спите на моём диване. И теперь приглашаете гостей — в мою квартиру! — и требуете, чтобы я их накормила!
— Мариночка, ты о чём? — Зинаида Ивановна побледнела. — Мы же семья…
— В семье друг о друге заботятся. А у нас что? Вы заботитесь о себе, а я должна обеспечивать вам комфорт?
— Женя! — закричала свекровь в сторону гостиной. — Женя, иди сюда, твоя жена с ума сошла!
Евгений выскочил с перепуганным лицом:
— Что случилось?
— Случилось то, что я устала! — Марина чувствовала, как голос срывается, но уже не могла остановиться. — Устала быть прислугой! Устала готовить, мыть, покупать продукты, которые съедают твои родственники, даже спасибо не говоря! Устала от того, что мою квартиру используют как бесплатный ресторан и гостиницу!
— Мариночка, ну как ты можешь! — Зинаида Ивановна всплеснула руками. — Мы же привезли картошку!
— Картошку! — Марина расхохоталась.
— Марина, успокойся, — Евгений попытался взять её за руку, но она отдёрнулась.
— Нет, Женя. Не успокоюсь. Я хочу, чтобы твои родители уехали. Прямо сейчас.
— Ты не можешь меня выгонять! — взвилась Зинаида Ивановна. — Это квартира моего сына!
— Которую мы купили вместе, — холодно отрезала Марина. — На мои деньги, между прочим, тоже. И я имею полное право решать, кто здесь будет находиться.
— Женя! — свекровь повернулась к сыну. — Ты слышишь, как она со мной разговаривает?
Евгений стоял между матерью и женой, и Марина видела, как он мечется. Как не может выбрать. И в этот момент она поняла, что устала не только от родственников. Устала от этой слабости, от этого вечного «ну мама», «ну родители», «ну праздники же».
— Если они не уедут, — тихо сказала она, — уеду я.
Повисла тяжёлая тишина.
— Мариночка, ты чего, — Геннадий Петрович появился на пороге кухни. — Из-за какой-то картошки ссориться…
— Это не из-за картошки! — крикнула Марина. — Это из-за наглости! Из-за того, что вы считаете нормальным приезжать без спроса, есть чужую еду, командовать и при этом думать, что сеткакартошки — это достойная плата за неделю проживания!
— Мы думали, вы будете рады, — растерянно пробормотала Зинаида Ивановна.
— Рады? Рады чему? Тому, что мои планы на отпуск пошли псу под хвост? Тому, что я вместо отдыха стою у плиты? Тому, что меня используют?
— Марина, хватит, — Евгений наконец нашёл в себе силы вмешаться. — Ты переходишь границы.
— Я? — Она посмотрела на него долгим взглядом. — Я перехожу границы? А они не переходят, когда врываются в нашу жизнь? Когда берут в долг и не отдают? Когда уносят из нашего холодильника пакеты еды?
— Всё, достаточно, — Геннадий Петрович решительно направился к выходу. — Зина, собираемся. Не будем здесь больше оставаться.
— Да уж, не будете, — буркнула Марина.
— Мариночка, — Зинаида Ивановна вдруг заплакала. — Ну как ты можешь? Мы же родня…
— Родня уважает друг друга, — устало ответила Марина. — А вы просто пользуетесь нами.
Через двадцать минут родители Евгения уехали, прихватив с собой ту самую сетку с картошкой (Марина специально вынесла её в прихожую). Квартира погрузилась в тишину.
— Ты была слишком жестока, — наконец сказал Евгений.
— А ты слишком мягок, — ответила Марина. — И это проблема.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что я устала быть единственным взрослым человеком в этих отношениях. Ты не можешь сказать родителям «нет». Не можешь поставить границы. Всё спускаешь на тормозах, надеясь, что само рассосётся.
— Это моя семья, — упрямо повторил он.
— И я тоже твоя семья, — Марина почувствовала дикую давящую усталость. — Но почему-то их интересы для тебя всегда важнее моих.
— Это не так.
— Тогда почему ты не встал на мою сторону? Почему промолчал, когда твоя мать командовала на моей кухне? Почему согласился, когда она позвала Таню с Вовой, не спросив меня?
Евгений молчал.
— Вот именно, — кивнула Марина. — Потому что для тебя так проще. Проще позволить мне терпеть, чем сказать матери неудобную правду.
Они просидели в молчании до вечера. Марина перемывала всю посуду — тщательно, самозабвенно, словно пыталась отмыть не только тарелки, но и всю накопившуюся обиду. Евгений сидел в гостиной и смотрел в окно.
К ночи он всё-таки подошёл.
— Прости, — тихо сказал он. — Ты права. Я не задумывался. Мне казалось, что так и должно быть.
— Должно быть по-другому, — Марина вытерла руки и посмотрела на мужа. — Мы должны быть командой.
— Я понял. — Он помолчал. — Что теперь?
— Теперь ты позвонишь матери и объяснишь правила. Если они хотят приезжать — пусть предупреждают заранее. Пусть привозят нормальные продукты или готовые блюда, а не символическую картошку. И пусть не командуют на моей кухне.
— Она обидится.
— Пусть.
Евгений кивнул и достал телефон. Марина видела, как он набирает номер, как мнётся, подбирая слова. И она вдруг поняла, что не уверена — не уверена, справится ли он. Не уверена, хватит ли у него сил сказать то, что нужно.
— Мама? — голос Евгения дрожал. — Нам надо поговорить.
Марина вышла на балкон. Город внизу мерцал огнями, где-то играла музыка, кто-то всё ещё праздновал Новый год. А у них был совсем другой праздник — праздник права говорить «нет».
Через полчаса Евгений вышел к ней, грустный и бледный.
— Сказал, — выдохнул он. — Всё сказал. Она плакала. Говорила, что ты меня настроила против них.
— И?
— И я сказал, что это моё решение. Что я согласен с тобой.
Марина обняла его, и они стояли так, в холодном январском воздухе, пока внизу кто-то кричал: «С Новым годом!»
— А если они больше вообще не будут приезжать?
— Тогда мы поедем к ним. С подарками и едой, которую привезём сами. Как взрослые люди в гости к взрослым людям.
— Например, с картошкой? — Евгений вдруг усмехнулся.
Они засмеялись — тихо, устало, но искренне.
— Да уж, картошки у нас достаточно.
