София смотрела на фотографию со дня своей второй свадьбы. Четыре года пролетели незаметно. Она вышла замуж за Константина, когда овдовела после трагической гибели первого мужа Дмитрия в автокатастрофе. Тогда у неё осталось двое детей — двенадцатилетний Кирилл и девятилетняя Ульяна. Дети тяжело переживали потерю отца, замкнулись в себе.
Константин появился в её жизни через два года после трагедии. Они познакомились на родительском собрании в школе, где София работала заместителем директора. Константин приезжал за племянницей вместо сестры. Они разговорились, обменялись контактами. Встречи стали регулярными.
Когда Константин узнал, что у Софии двое детей, он не испугался. Напротив, сказал, что готов принять их как родных. Кирилл и Ульяна с осторожностью отнеслись к новому человеку в жизни матери. Но Константин проявлял терпение, не навязывался, просто был рядом.
Перед свадьбой он серьёзно поговорил с детьми.
— Я не заменю вам отца, — сказал он спокойно, глядя им в глаза. — Но обещаю быть хорошим другом, опорой. Буду защищать вас и заботиться о вас. Можете звать меня просто Костей.
Кирилл молча кивнул. Ульяна робко улыбнулась. София почувствовала, что приняла правильное решение.
София занимала должность заместителя директора в частной школе с достойной зарплатой в семьдесят тысяч рублей. Работа нравилась, коллектив уважал. Константин трудился инженером-проектировщиком в строительном бюро и зарабатывал примерно столько же. Финансовых проблем в семье не было.
Жили они в просторной четырёхкомнатной квартире в хорошем районе. София купила это жильё на страховку после гибели первого мужа. Страховая компания выплатила три миллиона рублей. Квартира оформлена на Софию, это была её единоличная собственность. У каждого ребёнка имелась своя комната.
Константин переехал к ним после свадьбы. Свою холостяцкую однушку на окраине он сдавал. Деньги от аренды откладывал на будущее детей. София ценила его щедрость и заботу. Семья жила дружно, планировала совместный отпуск.
— Может, в Турцию съездим летом? — предложил как-то Константин за ужином. — Дети море не видели давно.
— Отличная идея, — обрадовалась София. — Кирилл с Ульяной будут в восторге.
Дети действительно обрадовались. Кирилл даже начал учить турецкие фразы по интернету. Ульяна мечтала построить огромный замок из песка. Жизнь налаживалась.
Через год после свадьбы у Софии и Константина родился сын. Назвали Тимофеем в честь деда по отцовской линии. Роды прошли легко, мальчик родился здоровым и крепким. Кирилл и Ульяна с интересом наблюдали за младшим братом.
Валерия Ильинична, мать Константина, буквально взорвалась от восторга. Она примчалась в роддом с огромным букетом роз и коробкой дорогих конфет. Свекровь часами сидела у палаты, заглядывала через стекло на новорождённого.
— Наконец-то у меня появился настоящий внук! — восклицала она громко, чтобы все слышали. — Родная кровь! Продолжатель рода!
София тогда не придала значения этим словам. Списала на эмоции пожилой женщины. Но Валерия Ильинична сразу начала проявлять особое, даже чрезмерное внимание к малышу.
Она приезжала каждый день, привозила вещи для Тимофея, игрушки, детское питание. София благодарила свекровь за помощь. Но замечала странность: Валерия Ильинична полностью игнорировала Кирилла и Ульяну.
Старшие дети заходили в комнату, здоровались вежливо. Свекровь едва кивала в ответ, тут же возвращалась к Тимофею. Не спрашивала, как дела в школе, не интересовалась их жизнью. Будто их не существовало вовсе.
Валерия Ильинична с самой первой встречи откровенно холодно относилась к Кириллу и Ульяне. Она называла их «детьми от первого» и никогда не проявляла к ним материнского тепла. София надеялась, что со временем свекровь привыкнет к пасынкам.
Однажды Ульяна нарисовала красивую открытку и подарила бабушке на день рождения. Девочка старалась, выводила каждую деталь, раскрашивала яркими фломастерами. Валерия Ильинична взяла открытку двумя пальцами, мельком взглянула.
— Спасибо, — сухо сказала она и положила открытку на край стола.
Позже София нашла эту открытку в мусорном ведре. Сердце сжалось от боли за дочь. Но она не стала поднимать скандал, решила поговорить с Константином.
Свекровь открыто говорила, что не считает Кирилла и Ульяну своими внуками.
— У меня один внук, — заявляла она, качая Тимофея на руках. — Один единственный. Родная кровь Тимофей, а те двое — чужие дети.
— Мама, так нельзя говорить, — пытался урезонить её Константин. — Они же слышат.
— Пусть слышат правду, — отрезала Валерия Ильинична. — Я не притворщица. Не буду изображать бабушку для чужих детей.
София стискивала зубы, сдерживая гнев. Ради мира в семье терпела выходки свекрови.
Константин несколько раз серьёзно пытался объяснить матери, что дети Софии теперь полноправная часть их семьи. Он приезжал к Валерии Ильиничне, разговаривал с ней с глазу на глаз, без Софии.
— Мама, Кирилл и Ульяна хорошие дети, — говорил он убедительно. — Они уважительные, воспитанные. Потеряли отца в юном возрасте. Неужели ты не можешь проявить к ним хоть каплю тепла?
Валерия Ильинична категорично качала головой.
— У меня есть только один внук — Тимофей, — повторяла она как заученную мантру. — Только он носит нашу фамилию, нашу кровь. А эти дети мне никто. Понимаешь? Никто!
— Но они живут со мной под одной крышей! Я взял на себя ответственность за них!
— Это твой выбор, Константин, — холодно ответила мать. — Но не заставляй меня любить чужих детей. Я говорила тебе с самого начала: чужая кровь никогда не станет родной. Никогда!
Константин возвращался домой подавленный. София видела разочарование в его глазах. Он опускался на диван, тяжело вздыхал.
— Не получилось? — тихо спрашивала София.
— Не получилось, — признавался он. — Мама непреклонна.
На дни рождения Тимофея Валерия Ильинична устраивала настоящие представления. Она привозила огромные коробки с дорогими подарками, заказывала аниматоров, накрывала стол сладостями. Тимофей радовался, хлопал в ладоши.
В прошлом году на трёхлетие мальчика свекровь подарила ему электромобиль. Настоящий мини-джип с пультом управления. Тимофей катался по квартире, визжал от восторга. Кирилл и Ульяна молча наблюдали со стороны.
При этом дни рождения Кирилла и Ульяны Валерия Ильинична полностью игнорировала. Даже не звонила поздравить. София покупала подарки сама, пекла торты, приглашала друзей детей. Старалась сделать праздник ярким.
Но дети видели разницу. Понимали, что бабушка их не любит.
— Мама, а почему бабушка Валера не дарит нам подарки? — спросил как-то Кирилл после очередного дня рождения Тимофея.
София растерялась, не знала, что ответить.
— Бабушка… она просто больше привязана к Тимофею, потому что он маленький, — попыталась объяснить она. — Малышам всегда больше внимания достаётся.
Кирилл кивнул, но в глазах читалась обида. Ульяна вообще отвернулась, чтобы мама не видела слёз. София прекрасно понимала, что дети не верят этим объяснениям.
Кирилл и Ульяна остро видели вопиющую разницу в отношении бабушки к ним и к младшему брату. Дети страдали молча, не желая лишний раз расстраивать и без того переживающую мать. София замечала их грустные потухшие взгляды, когда Тимофей получал очередной роскошный подарок от бабушки.
Однажды София застала Ульяну плачущей в своей комнате. Девочка сидела на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Плечи мелко трясло.
— Доченька, что случилось? — София присела рядом, обняла дочь.
— Мам, а мы правда чужие для бабушки Валеры? — всхлипывая, спросила Ульяна. — Она сегодня при мне сказала Тимофею, что только он у неё настоящий внук.
София прижала дочь к себе крепче.
— Нет, солнышко. Вы не чужие. Просто бабушка не умеет правильно любить. Это её проблема, не ваша.
Но слова звучали неубедительно даже для самой Софии.
Кирилл стал замкнутым, меньше общался. Он запирался в комнате, делал уроки, читал книги. На расспросы отвечал коротко, что всё нормально. Но София чувствовала, как мальчик отдаляется, уходит в себя.
— Костя, мы должны что-то делать, — сказала она мужу однажды вечером. — Дети страдают от поведения твоей матери.
— Я понимаю, — устало ответил Константин. — Я поговорю с ней ещё раз.
София несколько раз настойчиво разговаривала с Константином о неприемлемом поведении его матери. Она просила мужа серьёзно объяснить Валерии Ильиничне, что такое демонстративное пренебрежение глубоко ранит старших детей. Константин каждый раз обещал поговорить с матерью по душам.
Он действительно разговаривал. Приезжал к Валерии Ильиничне, часами пытался достучаться до её сознания. Объяснял, что Кирилл и Ульяна невиновны в том, что родились от другого мужчины. Просил проявить элементарное человеческое участие.
— Мама, ты разрушаешь мою семью своим поведением, — говорил он устало. — София на грани нервного срыва. Дети замкнулись. Неужели тебе всё равно?
— Мне важен только Тимофей, — упрямо твердила Валерия Ильинична. — Остальное меня не касается. Хочешь быть няней чужим детям — твоё право. Но не требуй этого от меня.
Разговоры ни к чему не приводили, абсолютно. Валерия Ильинична оставалась непреклонной в своей жестокости. Более того, она обижалась на сына за эти разговоры.
— Ты встал на сторону жены против родной матери! — обвиняла она Константина. — Она тебя отвернула от семьи!
Константин возвращался домой измотанный. София видела бессилие в его глазах. Он любил мать, но не мог изменить её убеждения. Ситуация заходила в тупик.
Приближался Новый год, и София тщательно планировала семейное празднование дома. Она хотела создать для детей атмосферу волшебства и уюта. Закупила гирлянды, мишуру, стеклянные шары. Вместе с детьми нарядили огромную пушистую ёлку до потолка.
Кирилл вешал игрушки на верхние ветки, Ульяна развешивала дождик, Тимофей ползал под ёлкой, хватал за нижние ветви. София руководила процессом, подсказывала, куда лучше повесить украшения. Константин закреплял гирлянду по периметру.
— Красиво получается, — довольно сказал Кирилл, отступив от ёлки.
— Очень красиво, — согласилась Ульяна, любуясь результатом.
София заранее купила подарки всем детям. Кириллу — новый смартфон, о котором он давно мечтал. Ульяне — набор для рисования профессиональными красками. Тимофею — железную дорогу с паровозиками. Упаковала подарки в яркую бумагу, спрятала до боя курантов.
Она готовила праздничный стол три дня. Запекла утку с яблоками, сделала салаты, нарезала фрукты. Испекла медовый торт по семейному рецепту. София хотела, чтобы праздник запомнился детям.
За неделю до Нового года позвонила Валерия Ильинична.
— София, я приеду тридцатого декабря, — сообщила она. — Встретим праздник вместе.
София не могла отказать свекрови. Надеялась, что в праздник Валерия Ильинична будет добрее.
Валерия Ильинична приехала ровно тридцатого декабря в шесть вечера. Константин встретил мать в подъезде, помог занести вещи. Свекровь внесла в квартиру огромный синий мешок с подарками. Мешок был набит до отказа, еле проходил в дверь.
София искренне обрадовалась, подумав, что свекровь наконец-то подготовила подарки всем внукам без исключения. В душе зародилась надежда, что Валерия Ильинична одумалась, решила исправиться перед праздником.
— Проходите, Валерия Ильинична, — приветливо сказала София. — Чай, кофе?
— Чай буду, — сухо ответила свекровь, снимая шубу.
Дети вышли поздороваться. Кирилл и Ульяна вежливо поздоровались, Тимофей бросился к бабушке с объятиями. Валерия Ильинична расцеловала малыша, посадила на колени.
— Мой хороший, мой золотой, — причитала она, целуя Тимофея в макушку.
На Кирилла и Ульяну даже не взглянула. Дети переглянулись, молча ушли в свои комнаты. София сжала кулаки под столом, но промолчала. Не хотела портить праздник заранее.
Все трое детей с огромным нетерпением ждали наступления Нового года. Тимофей не мог усидеть на месте, бегал вокруг ёлки, трогал коробки с подарками. Кирилл и Ульяна сидели тихо, но в глазах светилась надежда. Может быть, сегодня бабушка порадует и их.
После торжественного боя курантов началось долгожданное вручение подарков под нарядной ёлкой. Валерия Ильинична важно встала, подошла к своему мешку. Все дети столпились вокруг, с замиранием сердца наблюдая.
Свекровь торжественно развязала мешок, начала вытаскивать коробки одну за другой.
— Это Тимофею, — объявляла она громко. — И это Тимофею. И это тоже Тимофею.
Мальчик получил дорогой конструктор на тысячу деталей, две большие машинки на радиоуправлении, новый планшет в яркой упаковке. Ещё набор солдатиков, книжки с картинками, мягкую игрушку — огромного плюшевого медведя.
Тимофей визжал от восторга, разрывал упаковки, хватался то за одну игрушку, то за другую. Валерия Ильинична довольно улыбалась, наблюдая за внуком.
— Бабушка, спасибо! — кричал Тимофей, обнимая её за шею.
— Пожалуйста, солнышко, — умилённо отвечала она, целуя мальчика.
Кирилл и Ульяна стояли в стороне. Они терпеливо ждали своей очереди, всё ещё надеясь на подарки. София напряжённо следила за свекровью, чувствуя недоброе. Константин сидел молча, опустив голову.
Кирилл и Ульяна продолжали терпеливо ждать своей очереди, искренне надеясь на долгожданные подарки от бабушки. Их глаза светились сдержанным ожиданием. Может быть, подарки для них лежат на самом дне мешка.
Валерия Ильинична демонстративно заглянула в мешок, покопалась там для вида. Потом показательно вытряхнула его, показывая, что там пусто. Завязала верёвку, аккуратно отставила мешок в угол за ёлку.
София почувствовала, как внутри всё сжимается от нарастающего гнева. Она с тревогой посмотрела на свекровь, прекрасно понимая, что сейчас произойдёт. Руки сами собой сжались в кулаки под столом.
Кирилл молча смотрел на пустой мешок. Лицо мальчика побледнело, губы сжались в тонкую линию. Он изо всех сил старался не показать разочарования. Ульяна растерянно переводила взгляд с бабушки на мешок.
— А… — начала было девочка, но осеклась.
Воцарилась неловкая, гнетущая тишина. Тимофей продолжал радостно играть новыми игрушками, не замечая напряжения. Он катал машинку по полу, издавая звуки мотора.
Константин поднял голову, посмотрел на мать вопросительно. Валерия Ильинична невозмутимо села в кресло, потянулась за бокалом с шампанским. Делала вид, что всё абсолютно нормально.
Ульяна набралась храбрости, подошла ближе к бабушке. Девочка смотрела на Валерию Ильиничну снизу вверх большими глазами. В них читались надежда и робкая просьба.
— Бабушка Валера, — тихо спросила она дрожащим голосом, — а для нас с Кириллом тоже есть подарки? Может, вы их в машине оставили?
Валерия Ильинична медленно повернулась к девочке. Посмотрела на неё холодным, колючим взглядом сверху вниз. Лицо свекрови исказилось презрительной гримасой.
— На Новый год подарки только настоящим внукам! — холодно, отчеканивая каждое слово, произнесла она громко. — А твои щенки — никто!
Валерия Ильинична демонстративно указала рукой на Кирилла и Ульяну с нескрываемым презрением в глазах.
— Вы для меня чужие, — продолжала она ровным жестким голосом. — Чужая кровь. У меня один внук — Тимофей. Один! И подарки я покупаю только ему.
София резко вскочила со стула. Лицо её залилось краской от сдерживаемой ярости. Кирилл стоял как окаменевший, смертельно побледневший. Мальчик опустил голову вниз, пытаясь изо всех сил сдержать наворачивающиеся слёзы. Плечи мелко дрожали.
Ульяна громко всхлипнула, зажала рот ладошкой. Слёзы покатились по щекам градом. Девочка развернулась и бросилась бежать в свою комнату, рыдая навзрыд.
Кирилл стоял неподвижно, мертвенно побледнев. Он крепко опустил голову, изо всех сил пытаясь сдержать предательские слёзы, которые жгли глаза. Руки мелко дрожали. Мальчик стискивал их в кулаки, чтобы никто не заметил дрожи.
Из комнаты Ульяны доносились безутешные рыдания. Девочка плакала в подушку, не сдерживаясь. Сердце Софии разрывалось на части от этих звуков. Константин сидел на диване, растерянно смотрел на мать. Он открывал рот, пытаясь что-то сказать, но слова не шли.
— Мама, ты… — начал было он охрипшим голосом.
— Что я? — вызывающе повернулась к нему Валерия Ильинична. — Сказала правду? Так и есть! Чужие дети мне никто!
Кирилл молча развернулся и медленно пошёл к себе в комнату. Спина мальчика была прямой, но каждый его шаг давался с видимым усилием. Он закрыл дверь тихо, без хлопка.
София шагнула к свекрови, остановилась в двух шагах. Дышала тяжело, пытаясь совладать с собой. Константин встал с дивана, но не знал, что делать. Тимофей продолжал играть игрушками, не понимая, что происходит.
— Мама, зачем ты это сделала? — тихо спросил Константин. — Зачем при детях? В праздник?
— А когда же ещё? — огрызнулась Валерия Ильинична. — Пусть знают своё место.
София глубоко вдохнула, выпрямилась во весь рост. Лицо её стало абсолютно бесстрастным, только глаза горели ледяным огнём. Она посмотрела на свекровь твёрдым немигающим взглядом.
— Валерия Ильинична, — произнесла она ровным стальным голосом, — немедленно покиньте мой дом. Сейчас же. Берите вещи и уходите.
Свекровь вскочила с кресла, выпрямилась.
— Что?! — возмутилась она, выпучив глаза. — Как ты смеешь мне указывать?!
— Я хозяйка этой квартиры, — спокойно, но твёрдо ответила София. — Квартира оформлена на меня. И я имею полное право выставить отсюда любого, кто оскорбляет моих детей. Уходите. Немедленно.
— Константин! — взвизгнула Валерия Ильинична, поворачиваясь к сыну. — Ты слышишь, что она мне говорит?! Она выгоняет твою мать! В новогоднюю ночь!
Константин стоял посреди комнаты, переводил растерянный взгляд с матери на жену. Молчал.
— Я имею право видеть родного внука на праздник! — продолжала кричать свекровь. — Это мой сын, моя семья!
— Вы только что при всех назвали моих детей щенками, — жёстко произнесла София, делая шаг вперёд. — Унизили их в собственном доме, в праздник. После этого вы здесь больше не гостья. Уходите. Я повторяю последний раз.
Валерия Ильинична истерично начала жаловаться Константину, хватая сына за рукав. Голос срывался на визг.
— Константин, ты слышишь?! Она выгоняет меня! Твою родную мать! Скажи ей что-нибудь! Это всё она тебе мозги запудрила! Из-за этих её выродков! Заступись за мать!
Константин молчал, опустив голову. Он стоял неподвижно, сжав челюсти. Из комнаты Ульяны доносились рыдания. Дверь в комнату Кирилла была плотно закрыта, оттуда не доносилось ни звука.
София прошла в прихожую, открыла тумбочку. Достала связку ключей, которые давала свекрови раньше для удобства. Вернулась в гостиную, протянула ключи Валерии Ильиничне.
— Верните ключи от моей квартиры, — холодно сказала София. — Они вам больше не понадобятся.
— Ты… ты отбираешь у меня ключи?! — ошалело переспросила свекровь, не веря. — От квартиры, где живёт мой сын?!
— От моей квартиры, — поправила София. — Где живут мои дети, которых вы оскорбили. Ключи. Сейчас.
Валерия Ильинична швырнула ключи на пол с грохотом.
— Забирай свои проклятые ключи! — заорала она. — Константин, ты позволяешь этой стерве так со мной разговаривать?!
Константин медленно поднял взгляд на мать.
— Мама, ты назвала детей щенками, — тихо сказал он. — Детей, с которыми я живу. О которых забочусь.
Валерия Ильинична схватила свою сумку, начала запихивать туда вещи. Руки дрожали от ярости. Она громко возмущалась, выкрикивая обвинения.
— Неблагодарная! — кричала она, тыча пальцем в Софию. — Я столько для вас делала! Помогала с Тимофеем! А ты меня выгоняешь! За что?! За правду?!
София молча стояла у двери, скрестив руки на груди. Лицо оставалось непроницаемым.
Свекровь натянула шубу, намотала шарф. Потом резко развернулась, схватила все коробки с подарками для Тимофея. Запихала обратно в синий мешок машинки, конструктор, планшет.
— Раз меня здесь не ценят, забираю свои подарки! — объявила она торжествующе. — Не оставлю их в этом доме! Пусть твои щенки обходятся без подарков!
Тимофей заплакал, видя, как бабушка отбирает новые игрушки. Протягивал ручки к машинкам. София подошла, взяла сына на руки, прижала к себе.
— Тише, малыш, — успокаивала она. — У тебя есть другие подарки под ёлкой.
Константин молча проводил мать до двери. Помог донести мешок до лифта. Но не пытался её остановить. Не оправдывал её слова. Просто стоял, глядя, как мать уезжает.
Валерия Ильинична влезла в лифт, обернулась.
— Пожалеешь! — бросила она напоследок. — Все пожалеете!
Двери лифта закрылись.
София утешала детей всю долгую ночь, переходя из одной комнаты в другую. Сначала зашла к Ульяне. Девочка лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Плечи вздрагивали от всхлипов.
— Ульяночка, солнышко, — тихо позвала София, присаживаясь на край кровати. — Посмотри на меня.
Девочка медленно повернулась. Лицо было красным, опухшим от слёз. София обняла дочь, прижала к себе.
— Бабушка меня ненавидит, — всхлипнула Ульяна. — Мы с Кириллом для неё никто.
— Жестокость бабушки — это её большая проблема, а не ваша вина, — терпеливо объяснила София, целуя дочь в макушку. — Вы прекрасные, добрые, умные дети. А бабушка просто не умеет любить по-настоящему. У неё чёрствое сердце. Но это не делает вас хуже.
Потом София пошла к Кириллу. Постучала тихо в дверь, вошла. Мальчик сидел на подоконнике, смотрел в окно на ночной город. Не обернулся.
— Кирюш, — позвала София, подходя ближе.
— Я нормально, мам, — сказал он глухо, не оборачиваясь. — Не переживай.
— Я знаю, что тебе больно, — мягко произнесла София, кладя руку ему на плечо. — Знаю, как обидно слышать такие слова. Но ты должен помнить: мы любим тебя. Я, Костя, Тимофей, Ульяна. Ты часть нашей семьи.
Кирилл кивнул, всё ещё не поворачиваясь. София обняла сына со спины.
— Обещаю тебе, Кирилл, — твёрдо сказала она, — я никогда больше не допущу таких унижений. Ни для тебя, ни для Ульяны. Никогда. Это мой дом, наша семья. И здесь все равны.
Вернувшись в гостиную, София увидела Константина. Он сидел на диване, опустив голову в ладони. Тимофей спал на ковре под ёлкой, обнимая плюшевого зайца, которого подарила София.
Константин поднял голову, посмотрел на жену. Глаза были красными.
— Прости меня, — сказал он хрипло. — Прости за мать. Я должен был остановить её раньше. Я молчал, когда нужно было действовать.
— Ты молчал, — согласилась София, садясь рядом. — Слишком долго молчал.
— Знаю, — кивнул Константин. — Но теперь всё изменится. Обещаю. Я позвонил матери, пока ты была с детьми. Сказал, что она больше не увидит Тимофея, пока не извинится перед Кириллом и Ульяной. Публично. При всех.
София посмотрела на мужа внимательно.
— Она согласилась?
— Нет, — покачал головой Константин. — Она повесила трубку. Но я не отступлю. Больше никаких поблажек. Я выбираю свою семью. Всю семью. Всех детей.
София взяла его за руку.
— Спасибо, — тихо сказала она.
Утром дети проснулись, получили подарки от Софии и Константина. Кирилл обрадовался новому смартфону, Ульяна — набору красок. Завтракали вместе, старались не вспоминать вчерашнее.
Валерия Ильинична больше не появлялась в их доме. Она звонила Константину, требовала, чтобы он привозил Тимофея к ней. Константин отказывался.
— Только если извинишься перед Кириллом и Ульяной, — повторял он. — При них. И пообещаешь относиться ко всем внукам одинаково.
Валерия Ильинична не соглашалась. Гордость не позволяла. Она лишилась права видеть даже родного внука из-за своей жестокости к остальным детям. Прошло полгода. Звонки прекратились. Жизнь в семье Софии наладилась без токсичной свекрови.
