— Лёня, ты серьезно? — я не могла поверить своим ушам. — Она просит денег на отпуск?
Лёня стоял у плиты и помешивал суп, пока я готовила салат. Его лицо выглядело так, как будто ему неловко за свою сестру.
— Ну… она же моя сестра, — начал он оправдываться. — Алина говорит, что уже полгода никуда не выезжала. Вроде как ей нужно перезагрузиться. А для этого надо отдохнуть.
Я чуть не задохнулась от возмущения.
— Отдохнуть? Ты слышишь себя вообще? Она не работает, живет у нас, питается нашими продуктами, даже посуду за собой не моет, а теперь ещё и деньги на Турцию хочет? Это просто безумие!
Лёня вздохнул, опустил ложку в кастрюлю и повернулся ко мне.
— Слушай, я понимаю, что тебе это не нравится. Но она моя сестра. Надо её поддержать.
— Поддержать? — переспросила я, чувствуя, как краска разливается по лицу. — Лёня, твоя сестра не работает уже второй месяц! Она ни разу даже не попыталась найти работу. Её «кризис» выражается в том, чтобы валяться на нашем диване и смотреть сериалы. И ты хочешь дать ей деньги на пляжный отдых?
Он замолчал, потирая затылок.
— Может, ты права…
— Нет, — резко оборвала я его. — Я не позволю тебе давать ей наши деньги. Если она так хочет отдохнуть, пусть сначала найдёт работу.
Лёня посмотрел на меня с какой-то странной неуверенностью.
— Хорошо, я поговорю с ней, — сказал он, но его голос звучал не слишком уверенно.
—
Алина появилась у нас два месяца назад, когда её брак окончательно развалился. Она позвонила Лёне поздно вечером, рыдая в трубку, и сказала, что больше не может жить с мужем. Он, видите ли, обманывал её с коллегой. Лёня, конечно, сразу предложил ей приехать.
— Пусть поживёт у нас, пока не решит свои проблемы, — сказал он тогда, словно это было самое логичное решение.
Я согласилась, хотя и не горела энтузиазмом. Два месяца превратились в настоящий кошмар. Алина, которая раньше казалась милой и скромной девушкой, теперь напоминала капризного ребёнка, попавшего в дом, где все обязаны её обслуживать.
Каждое утро начиналось одинаково: я заходила на кухню, а там — следы её ужина. Грязная тарелка, чашка, ложка — всё оставлено на столе. Иногда рядом лежала записка: «Спасибо!» Как будто это компенсировало её беспечность.
— Алина, ты могла бы помыть за собой посуду, — говорила я ей как-то раз, стараясь сохранять спокойствие.
— Ой, прости, — ответила она, хлопая ресницами. — Просто у меня такой кризис… Я собиралась, но у меня всё вылетает из головы. Ну, это же мелочь, зачем так на этом зацикливаться?!
— Это не мелочь, это базовое уважение к тем, кто тебя приютил, — парировала я, но она лишь пожала плечами.
Её «кризис» стал постоянным оправданием для всего. Не работала? Кризис. Не помогала по дому? Кризис. Просила деньги? Кризис.
Однажды я решила поговорить с ней начистоту.
— Алина, ты уже достаточно времени провела у нас. Может, стоит подумать о работе?
— Работе? — переспросила она, словно я предложила ей отправиться в космос. — Сейчас? В моём состоянии?
— А что такого с твоим состоянием? — удивилась я. — Ты молодая, здоровая женщина. Тебе просто нужно взять себя в руки.
— Ты не понимаешь, — произнесла она с театральным вздохом. — Мне нужно время, чтобы прийти в себя.
— Время? — переспросила я, чувствуя, как терпение начинает иссякать. — Алина, ты живёшь за наш счёт. Мы кормим тебя, даём тебе крышу над головой. Ты хоть раз задумалась о том, что нам тоже нужно на что-то жить?
Она посмотрела на меня как на врага народа, но ничего не ответила.
—
Вечером, когда Лёня вернулся с работы, я решила поговорить с ним снова.
— Послушай, — начала я, стараясь говорить мягко, но твёрдо. — Мы не можем давать Алине деньги. Это неправильно.
— Почему? — спросил он, хотя, судя по его лицу, он уже догадывался, что я скажу.
— Потому что она не работает! Она живёт за наш счёт, пользуется нашим гостеприимством и даже не пытается что-то поменять. Если мы дадим ей деньги, она просто окончательно сядет нам на шею.
— Но она же моя сестра, — повторил он, словно это объясняло всё.
— Да, она твоя сестра, — согласилась я. — Но это не значит, что она может делать всё, что захочет, за наш счёт. Ты должен поговорить с ней. Объяснить, что мы не можем финансировать ещё и её отдых.
Лёня молчал.
— Знаешь, что самое неприятное? — продолжила я. — Она использует тебя. Использует твоё чувство ответственности, чтобы получать то, чего не заслуживает. Чисто по-женски манипулирует тобой.
— Она же не специально, — пробормотал он, но я видела, что мои слова начали доходить до него.
— Конечно, специально! — воскликнула я. — Она прекрасно знает, что ты не сможешь ей отказать. И этим пользуется.
На следующее утро Лёня собрался поговорить с Алиной. Я наблюдала за их разговором из кухни.
— Алина, — начал он, — насчёт денег на отпуск…
— Ой, я знала, что ты поймёшь! — перебила она его с радостью.
— Нет, подожди, — сказал он, поднимая руку. — Мы не можем дать тебе эти деньги.
— Что? — её голос стал выше на несколько тонов. — Почему?
— Потому что это неправильно, — ответил он, и я чуть не зааплодировала. — Ты должна найти работу. Начать жить самостоятельно.
— Но я не могу! — воскликнула она, вскакивая с дивана. — У меня кризис!
— Кризис — это не оправдание, — твёрдо сказал Лёня. — Мы не можем всегда поддерживать тебя финансово.
Алина замолчала. Её глаза наполнились слезами, но я знала, что это просто очередная попытка манипуляции.
— Ты даже не представляешь, как мне тяжело, — прошептала она.
— Я понимаю, — ответил Лёня. — Но это не значит, что ты можешь жить за наш счёт.
После этого разговора Алина стала вести себя ещё более холодно. Она перестала со мной разговаривать и начала игнорировать Лёню. Но я была довольна. Это был шаг в нужном направлении.
Теперь оставалось только ждать, когда она наконец найдёт работу и съедет.
В один из дней, когда я вернулась домой с работы, квартира показалась подозрительно тихой. Обычно Алина включала телевизор на полную громкость или разговаривала по телефону, но сейчас стояла абсолютная тишина. Я прошла на кухню, ожидая увидеть её за столом с чашкой кофе и очередной серией какого-нибудь мелодраматического шоу. Но её там не было.
На столе лежала записка. Я взяла её, ощущая какое-то смутное неприятное предчувствие. Записка была короткой:
«Улетаю в Турцию. Спасибо за возможность отдохнуть. Деньги взяла из вашего конверта. Верну их, как только смогу. Не волнуйтесь — это временно.»
Я прочитала её дважды, чтобы убедиться, что всё поняла правильно. Пульс зашкаливал, в висках стучало. Мои руки задрожали, а записка выпала из пальцев.
— Лёня! — закричала я, бросаясь в спальню, где он обычно отдыхал после работы.
Он лежал на кровати с книгой в руках, но при моём крике вскочил, словно ужаленный.
— Что случилось?
— Это случилось! — я протянула ему записку. — Читай!
Он пробежал глазами текст и побледнел.
— Что она сделала…
— Ты ещё спрашиваешь? Она украла наши деньги! — мой голос дрожал от ярости.
Я бросилась к шкафу, где мы хранили конверт с деньгами, отложенными на ремонт. Руки тряслись так сильно, что я едва смогла достать его. Открыв конверт, я заглянула внутрь.
Двести тысяч рублей не хватало.
— Нет… — прошептала я, чувствуя, как перехватило дыхание.
— Как она могла… — Лёня смотрел на конверт, словно не верил своим глазам.
— Как она могла? — переспросила я, повышая голос. — Потому что ты дал ей понять, что можно делать всё, что хочется! Ты позволил ей жить здесь, ничего не делая, за спасибо живешь!
— Но я же сказал ей, что денег на отпуск не будет!
— Ой, да ладно тебе! — воскликнула я. — Ты думаешь, она стала бы слушать? Для неё это просто игра! Она знала, что ты ей всё простишь!
Лёня опустился на стул, обхватив голову руками.
— Что теперь делать?
— Что делать? — повторила я, едва сдерживая слёзы. — Теперь нам придётся забыть о ремонте. Или, может быть, ты думаешь, что она вернёт эти деньги завтра?
Он молчал.
—
Следующие несколько дней были настоящим кошмаром. Я не могла смотреть на Лёню без злости.
— Почему ты вообще давал ей деньги раньше? — спросила я однажды вечером, когда мы сидели за столом.
— Я… — он замялся. — Просто хотел помочь. Она говорила, что у неё совсем ни копейки не осталось. А наличные были только здесь.
— И ты брал их из нашего конверта?
— Да, — признался он, опустив глаза.
— Значит, она уже знала, что там лежат деньги, — произнесла я, чувствуя, как внутри всё холодеет. — Она просто ждала удобного момента.
— Но я не думал, что она способна…
— Конечно, ты не думал! — перебила я его. — Ты вообще никогда не думаешь!
Мы начали ссориться всё чаще. Каждый разговор превращался в крик. Я обвиняла его в том, что он слишком мягкий, слишком доверчивый. Он, в свою очередь, пытался оправдаться, но его слова звучали всё менее убедительно.
— Это ведь твоя сестра! — кричала я, делая ударение на слове “твоя”. — Ты пустил её в наш дом! Ты позволил ей использовать нас!
— Я не знал, что так получится!
— Конечно, нет! Потому что ты всегда думаешь только о себе и своих родственничках!
Ссоры продолжались до тех пор, пока мы оба не вымотались. Я понимала, что криком проблему не решить, но ничего не могла с собой поделать. Всё внутри меня кипело от обиды и злости.
Лёня пытался Алине позвонить, но телефон был вне зоны. Сама она не звонила.Она даже не написала сообщение. Мы остались ни с чем.
—
Прошло две недели. Однажды вечером я услышала звук открывающейся двери. Алина вернулась. Было слышно, как колёсики чемодана прокатились по коридору до её комнаты.
— Где мои вещи? — закричала она, на всю квартиру.
— Какие вещи? — спросила я, выходя из кухни.
— Мой ноутбук! Шуба! Драгоценности! Кто их взял?
Я посмотрела на неё и улыбнулась.
— А, ты думаешь, что тебя ограбили?
— Что? — она выглядела ошеломлённой.
— Это нас ограбили, Алина, — спокойно произнесла я. — Ты взяла наши деньги и улетела в Турцию. И ты думаешь, что такие поступки остаются без последствий?
— Я… я верну деньги! — запинаясь, сказала она.
— Когда? — перебила я. — Через месяц? Год? Десять лет?
— Я устроюсь на какую-нибудь работу!
— Устроишься? — я рассмеялась. — И когда ты собираешься начинать устраиваться?
Её лицо покраснело от гнева.
— Так вот почему ты забрала мои вещи? Это что, месть такая?
— Нет, — ответила я, подходя ближе. — Это ты начала расплачиваться по своему долгу.
— Ты не имеешь права!
— Ошибаешься, — холодно сказала я. — У меня есть все права. Пока ты живёшь за наш счёт, пользуешься нашим гостеприимством и врешь нам в глаза, я буду делать всё, что посчитаю нужным, чтобы защитить свою семью.
Алина молчала. Её глаза наполнились слезами, но я больше не испытывала к ней жалости.
— Если хочешь свои вещи назад, начинай работать. И возвращай долг.
Она схватила сумку и выбежала из квартиры, хлопнув дверью.
Я посмотрела на Лёню, который стоял в дверях.
— Ну что? — спросила я.
— Ты была права, — тихо сказал он.
Я улыбнулась.
