Не надо было ему верить. Некоторые мужчины, совсем как реклама. На первый взгляд они такие интересные, такие яркие и удивительные. Но, как только заглянешь за яркую упаковку, увидишь, что там пусто. С такими мужчинами нужно быть очень осторожной. Они знают, как набить себе цену. Между тем, они ничего не стоят.
— Давай съедемся, — предложил мне парень пару недель назад, — нам ведь обоим так проще будет. Мы с тобой уже давно вместе и очень хорошо друг друга знаем. Пора думать о будущем.
Это у него был такой слоган «Пора думать о будущем». Чуть не каждый день его повторял, чтобы я точно запомнила, чтобы он в подсознании у меня поселился. Но тогда я этого не понимала. Я думала, что, если парень хочет съехаться, значит, он, и правда, готов к серьёзным отношениям.
— Ты ведь знаешь меня лучше всех на свете, — говорил он, — да и тебя тоже как будто неплохо знаю, — скромно говорил мне Саша.
— Так-то оно так, но ведь, когда люди начинают жить вместе, они совсем другими становятся. Прямо-таки до неузнаваемости меняются. Трудолюбивые превращаются в лентяев. Тихие и смирные прямо-таки дичают и так далее. К ним внутрь как будто прокладываются инопланетяне. Люди и сами не понимают, почему они так себя ведут, но ничего не могут с собой поделать. Все их самые неприятные качества, которые до поры до времени спали и никого не трогали, вдруг просыпаются и опутывают свою добычу липкими чёрными щупальцами.
— Да ты прямо поэт, — смеялся Саша, — но с нами-то уж точно так не будет.
— Не знаю, не знаю. Вот взять, например, наших друзей Валю и Серёжу. Они ведь тоже пару недель назад решили съехаться. И что из этого вышло? По отдельности оба они замечательные люди, интеллигенты и интеллектуалы. Но, оказавшись под одной крышей, оба из художников, служителей искусства превратились в домашних тиранов. Каждый из них стал смотреть на другого как на свою собственность, которой он может распоряжаться как ему вздумается. Подумать только, что происходит с людьми, когда они закрывают себя в четырех стенах, в четырёх общих стенах. Теперь-то они уже разъехались, но до сих пор от пережитого отойти не могут. Нет бы снова взяться за дело, они только ругают друг друга и зубами скрипят. Вот и всё их искусство.
— Да, это так, но мы-то здесь при чём? — убеждал меня Саша. — С нами ничего подобного не произойдёт.
— Не попробуешь, не узнаешь.
— Вот именно, — закивал в ответ.
— А что если ты будешь повсюду свои вещи разбрасывать?
— Ну что ты, Катя, ты же меня знаешь, я сама аккуратность. Мы ведь в палатке с тобой жили уже вместе…
— Ага, это в тот самый раз, когда ты случайно целую банку сгущёнки в мой спальник опрокинул?
— Ну да, с кем не бывает, я немного рассеянный, не более того.
— Значит, и по хозяйству мне помогать будешь? Готовить, стирать, убирать?
— Ну а то как же, почему ты мне так не доверяешь? Я же хочу жизнь с тобой прожить. Это дело ответственное, вот я и думаю, что пора бы взять на себя эту ответственность. К тому же, я не из тех мужчин, которые считают, что домашние обязанности — исключительно женская работа. Всё вместе будем делать: и в горе, и в радости, так сказать.
— Как тут было устоять? Он казался таким искренним и простым. Кроме того, мне и самой хотелось попробовать, испытать себя.
Познакомились мы с ним год назад. Я рассматривала какой-то плакат в подземном переходе, тут подошёл он и тоже принялся рассматривать этот плакат. Люди вокруг нас куда-то спешили, суетились, а мы стояли в час пик и внимательно читали обещания производителя какой-то шоколадки. С тех пор Саша и ассоциируется у меня с рекламой. Он был такой милый, а его слова были такими… сладкими. Возможно, его подослали ко мне конкуренты той компании, чей плакат я разглядывала. И вот, видите, повелась.
Через некоторое время после того, как Саша предложил съехаться, мы и в самом деле съехались. Нашли не очень дорогую двушку, сняли её, позвали друзей на новоселье. Все нас поддерживали, кроме Вали и Серёжи само собой. Они тоже пришли, но весь вечер друг с другом не разговаривали. Иногда они по отдельности подходили к нам и умоляли не совершать ту же ошибку, которую совершили они. Но мы с Сашей только улыбались им в ответ: мол, нам очень жаль, ребят, что у вас не получилось, но ведь это не значит, что у всех будет так, как было у вас.
И всё-таки трудности начались с первых же дней совместной жизни. Саша работал онлайн, и до сих пор я никогда не видела, как он работает. Он мне только рассказывал об этом: он, мол, веб-дизайнер, но в душе настоящий художник. Он якобы самый главный в своём отделе, его все слушаются, у него, значит, тридцать пять тысяч одних курьеров. При этом он сочинял какие-то басни о том, как он устаёт на своей работе, как он там пашет, как надрывается. А что же оказалось в итоге?
После того, как мы стали жить вместе, я просто не могла не видеть и не слышать, как он работает. Время от времени он созванивался со своим начальством: кто-то отчитывал его по телефону, а Саша униженно извинялся. «Так, так, — думала я, — вот тебе и курьеры. А суп тебе, дорогой, случайно не возят в кастрюльке из Парижа?»
По всей видимости, отчитывали его совершенно справедливо. Работал он от силы три часа в день, да и то, по-моему, больше в кресле крутился, чем работал. Я бы на месте Сашиного начальства, уже давно его выгнала.
Когда я намекала ему на то, что он очень уж интересно относится к своим рабочим обязанностям, он просил меня не лезть не в своё дело. Он, мол, художник, ему закон не писан. Разве он виноват в том, что его муза так капризна и…
— Ленива, — добавляла я.
При этом он сам действительно считал, что работает не покладая рук. Саша вечно жаловался на то, как ему тяжело. Так и раньше иногда бывало, но теперь, когда мы стали жить вместе, его жалобы стали просто невыносимы. Это ему не так, то ему не эдак. Он, видите ли, непризнанный гений, никто его не понимает, никто не может оценить по заслугам его дарование.
Ждать пришлось недолго. Вскоре его уволили. Он ходил по квартире мрачнее тучи и ругал весь мир. Все были виноваты в его несчастье, все, кроме него самого. Все прямо-таки сговорились, чтобы испортить жизнь великому, но никому неизвестному художнику.
Я было принялась его утешать, но быстро поняла, что ему просто нужны зрители. Чем больше я его утешала, тем больше он жаловался. Я и не знала, что он такая тонкая натура, такой чувствительный молодой человек. Прямо-таки принцесса на горошине.
Он и не думал искать новую работу. Ему нравилось чувствовать себя глубоко обиженным и оскорблённым. У нас в квартире как будто бы поселилась грозовая туча. Целыми днями он слонялся туда-сюда и, метал громы и молнии, а иногда чуть не плакал. Я-то надеялась, что это пройдёт, и он успокоится. Но Саша как будто всё больше и больше входил во вкус.
При этом я без дела ни сидела. Я училась и работала. Может быть, моё занятие и не было таким возвышенным и поэтичным, как у Саши, я была простым бухгалтером, но да каждому своё. Не все ведь могут быть такими Микеланджело, как Саша.
Да, отношение к работе у всех людей разное. Теперь я знаю, что при знакомстве стоит обращать внимание именно на него и ещё, возможно, на чувство юмора. Честно говоря, я с восхищением отношусь к Адаму и Еве. После того, как их выгнали из рая, оба прожили чуть не тысячу лет, в поте лица своего добывая хлеб, и ведь не рассорились, не разъехались. Шутка ли — веками жить вместе. Нет, нам теперь такое не под силу. Нам с Сашей и месяца хватило, чтобы понять: для нас с ним рай навсегда потерян.
Пока он крутился в компьютерном кресле, я ходила на работу и ещё успевала учиться. Получалось так, что я работала за двоих. К тому же мне пришлось в срочном порядке освоить ещё одну профессию — за пару дней я переквалифицировалась в психолога. Только вот само собой мне никто и не думал платить или говорить спасибо. Саша принимал как должное то, что я кружусь вокруг него, как пчелка. И за Фрейда, и за Юнга работаю. По всем известным современной науке методикам.
Он уверял меня, что ему просто нужно немного времени.
— Разве Ван Гога сразу признали? — Спрашивал меня он, — Нет, он за всю свою жизнь только пару картин продал. А всё знаешь почему? Потому что человечество несправедливо к нам, людям искусства. На нас лежит роковая печать. Что ты хочешь, чтобы я пошёл в офис бумажки перебирать? Нет, это не для меня. Я обязался служить искусству, и я буду ему служить.
Про все обязательства передо мной он само собой забыл. С каждым днём жизнь с ним становилась всё более и более мрачной и… бессмысленной что ли. Когда я возвращалась домой с работы, у меня в голове всё ещё прыгали цифры, я машинально продолжала их складывать и вычитать. И тут появлялся Саша, он был словно неизвестное в уравнении. Когда-то я мечтала разгадать его загадку, узнать, чему равно неизвестное. Но теперь-то я поняла, что никакой загадки в нём никогда и не было. Я сама её себе загадала.
Мы почти перестали с ним разговаривать о чём-то, кроме денег и его проблем. И всё это случилось так быстро, я даже не заметила, когда именно мы перестали ходить вместе на выставки, обсуждать полночи любимый фильм, когда всё это ушло из нашей жизни?
Он стал избегать меня. Знаете, это не так-то просто избегать друг друга, находясь в одной и той же квартире. Саша говорил, что ему нужно время, чтобы побыть одному. И в те редкие минуты, что он отдыхал от своего безделья, переключаясь на ничегонеделание, он закрывался у себе в комнате и просил его не беспокоить.
Иногда я думаю, что парни, когда встречаются с девушками, просто тренируют свои ораторские способности. У большинства из них они явно есть. Их бы в Древний Рим отправить, вот там бы они пригодились. Выступали бы на площадях, учили бы народ добродетели. Бедные они, несчастные парни, современное общество не даёт им проявить себя. Не ценят люди больше слово так, как его ценили раньше. Вот и приходится парня заменять площадь и народ одной единственной девушкой. Впрочем, некоторым одной не хватает. Амбиции не позволяют.
Я не знаю, в чём тут дело. Возможно, есть какой-то тайный клуб, который даёт всем парням мира задание: «Говори с ней так убедительно, чтобы она в тебя по уши влюбилась и пошла с тобой на край света. Более того, сделай так, чтобы она согласилась жить с тобой под одной крышей». Нет бы предупреждать, что для них это просто игра — нет, они всё равно вам будут твердить про свои чувства, про то, какие они ответственные. Даже если сидят у вас на шее. Даже если из вещи разбросаны по всей квартире. Даже если они отравляют вам жизнь, они всё равно повторяют, что это временно, что они обязательно изменятся, учтут свои ошибки, и всё будет по-другому.
Не только я не могла мириться с Сашиным поведением. Даже технику он сводил с ума. Не знаю, как от него ещё подушка не ускакала, и не убежала простыня. Он совсем не следил за собой, его вещи были в вечном беспорядке. А ещё постоянно злился на них, да-да, он даже мебель был готов обвинить в своих несчастьях. Стукнется ногой о шкаф и начнёт с ним разговаривать, всех предков его помянет.
И вот однажды у него сломался ноутбук. Ещё бы ему не сломаться. Не знаю, как из меня самой дым не пошёл. Он постоянно стучал по нему, когда тот зависал. В конце концов ноутбук просто перестал включаться. Вместо того, чтобы отнести его к мастеру, Саша бросил ноутбук на пол и стал на нём прыгать. Не знаю, может, это у него художественная акция такая была. Я в этом не разбираюсь.
Он тут же пришёл ко мне и потребовал, именно потребовал, а не попросил, купить ему новый ноутбук. При этом он уже давно не работал, целыми днями играл во что-то. «Для вдохновения», — объяснял он.
Самой собой я ему отказала. У меня не было лишних денег. Мне нужно было платить за учёбу…
Но для него это был не аргумент. Мои слова его просто вывели из себя. Я его таким никогда не видела… И надеюсь, что больше не увижу.
— Найди себе нормальную работу, либо я уйду от тебя — Заявил мне жених
Я не стала долго раздумывать. С меня было довольно этих его творческих поисков.
— Уходи, — сказала я, — пусть тебе твоё вдохновение компьютеры покупает.
И он и в самом деле ушёл. Видно, понял, что от меня он ничего больше не получит. Вот так и закончилась моя жизнь в искусстве. Началась новая жизнь.
