Царица не собиралась делить приглянувшегося юношу с какой-то там княжной. Подумаешь, влюблена она! Переживёт ради блага государства. Когда оскорблённый отец потребовал компенсацию за нанесённую обиду, государыня только отмахнулась. И этот момент изменил судьбу целой страны.
…Пока не ушли далеко от темы про политические игрища вокруг личной жизни императора Петра II. У этой истории была ещё одна тpaгичeская линия, которую в статье о Екатерине Долгоруковой мы затронули лишь вскользь.
И ещё одна девушка, чью жизнь сломал несостоявшийся брак с молодым государем. Она всю жизнь была «почти» — почти невестой, почти женой, почти императрицей, почти мамой. Несчастная Маша —
старшая дочь всемогущего Меншикова, княжна Мария Александровна.
Машу в семье любили и баловали — двое её старших братьев yмepли во младенчестве, поэтому на крепкую маленькую княжну родители нарадоваться не могли.
«Полудержавный властелин» Меншиков в тот период находился в зените своего могущества. Поэтому он давал дочери всё лучшее — лучшие игрушки, лучшие наряды, лучшее образование.
А поскольку девочка была ещё и хорошенькой, Александр Данилович возлагал большие надежды на её будущее замужество.
Правильно выбранный супруг мог не только обеспечить Маше благополучную жизнь, но и усилить влияние всего княжеского семейства.
Кандидат нашёлся быстро, причём сам — бывший Великий литовский гетман Ян Сапега предложил Меншикову в зятья своего сына Петра.
Это была хорошая партия, выгодная для обеих сторон: старший Сапега как раз старался закрепиться при русском дворе, чтобы потом попытаться претендовать на польско-литовский престол.
А Меншиков рассчитывал на поддержку будущего свата в получении курляндской короны. Ради такого дела 19-летний Пётр был готов жениться хоть завтра…
Проблема была лишь в одном — княжне Марии к этому моменту было всего девять. Посовещавшись, отцы ударили по рукам — пусть малышка взрослеет.
Немного подрастёт — обручатся с Петром и поженятся. А до того момента будем считать их почти женихом и почти невестой.
Прошло пять лет. Старший Сапега на правах «почти свата» Александра Меншикова только успевал собирать всё новые чины и ордена. А между Марией и Петром, к удивлению родителей, завязался самый настоящий роман.
Пара выглядела идеально — оба юны, хороши собой и влюблены, а со временем вместе сядут на польский престол. Так было задумано.
Но всё пошло наперекосяк прямо во время торжественного обручения.
Событие было обставлено очень пышно — присутствовал весь высший свет, кольца молодым переменяла лично императрица Екатерина. И не могла отвести глаз от красавца Петра…
Сразу же после помолвки государыня стала осыпать Сапегу милостями. Она даже подарила ему шикарный дом в центре столицы. Пётр, не будь дурак, не стал уворачиваться от таких превратностей судьбы и принялся с энтузиазмом исполнять обязанности царского фаворита.
Свадьба Сапеги и княжны Марии раз за разом откладывалась. Юная красотка безмятежно принимала отговорки жениха.
Ей бы и в голову не пришло в нём сомневаться – всё-таки треть жизни провела в статусе его «почти невесты». А вот полудержавный родитель заподозрил неладное. Припёр потенциального зятя к стенке и…
— Маша, свадьбы с Петром Сапегой не будет, — совершенно спокойно сообщил Александр Данилович.
— Почему? Что-то случилось с Петей? – глаза княжны тут же наполнились слезами.
-Да, с Петей случилось, — усмехнулся Меншиков. – Точнее, случилась. Императрица.
Екатерина нашла в молодом поляке утешение и не собиралась делить его с какой-то там княжной. Подумаешь, влюблена она! Переживёт ради блага государства.
Выйти за Сапегу замуж государыня тоже не могла (да и вряд ли хотела), поэтому оперативно организовала более безопасный вариант – обручила Петра со своей племянницей Софьей.
А чтобы фаворит не чувствовал себя ущемлённым, в качестве приданного ему пообещали несколько богатых имений…
Видя полуобморочное состояние дочери, Александр Данилович решил сообщить сразу и хорошую новость:
— Маша, ты всё равно скоро выйдешь замуж за Петра, только за другого. Польской королевой после этого, конечно, не станешь. Зато российской императрицей – обязательно.
Но княжна всё равно упала без чувств, не дослушав отца. И зря – ему было что рассказать.
Что Меншиков делал совершенно виртуозно – это умел извлекать выгоду даже из самой патовой ситуации. Узнав от Сапеги о его новой помолвке, Александр Данилович заявился к Екатерине и потребовал «компенсацию морального вреда».
Императрица только рукой махнула – мол, излагай, только не скандаль.
Идея Меншикова была весьма амбициозной: раз уж государыня взялась устраивать личную жизнь младших родственников, то надо бы позаботиться и о юном Петре Алексеевиче, сыне опального царевича Алексея Петровича.
Заодно и вопрос с престолонаследием окончательно решить…
Под давлением Александра Даниловича уже смepтeльно больная императрица подписала тайное завещание, которым передала трон Петру Алексеевичу и повелела ему заключить брак с княжной Меншиковой.
То самое завещание, сорвавшее не менее далеко идущие планы другого благородного семейства – Долгоруковых. У которых тоже была своя невеста для государя.
[Этот момент был своего рода маленьким камушком, сорвавшим лавину. Государыня поддалась на уговоры Меншикова, чтобы сохранить любoвникa. В результате восшествие на престол её дочери Елизаветы отсрочилось на целых 14 лет.
Почти полтора десятилетия бардака вокруг трона, когда страной рулили фавориты и регенты. Но это, конечно, уже совсем другая история…]
А дальше было по принципу «мы дружно ответили «нет», и нас тут же обвенчали». Екатерины вскоре не стало, и две недели спустя состоялась помолвка.
Княжна Мария всё ещё страдала по любимому Сапеге и была совершенно безразлична к жениху. Петру потенциальная супруга тоже не особо нравилась – она была хоть и красива, но на целых пять лет старше, к тому же вечно тихая и грустная.
Всё могло закончиться нормально – Маша вышла бы замуж, пусть без любви, зато за императора. А Меншиков стал бы царским тестем. Но тут Александр Данилович допустил стратегическую ошибку – снова ту же, что и с первым женихом Марии. Он почему-то успокоился и не стал торопиться со свадьбой.
Результат снова оказался плачевным: пока княжна ходила в невестах, Долгоруковы смогли настроить юного государя против регента.
В итоге Пётр расторг помолвку, а Мария отправилась не к алтарю, а в ссылку – вместе со всей семьёй. Чтобы сильнее унизить нелюбимую княжну, император даже повелел отобрать у неё обручальный перстень.
Потянулась тяжёлая и однообразная жизнь ссыльных. И тут – новый неожиданный поворот: к Меншиковым в Берёзов приехал князь Фёдор Долгоруков.
Неужели член враждебного клана решил своими глазами увидеть, как низко пало могущественное семейство? Отнюдь. Оказалось, что Фёдор был давно втайне влюблён в Марию, но не решался дать волю чувствам.
Княжна ответила Долгорукову взаимностью, Александр Данилович не стал препятствовать молодым людям, и вскоре они тихо обвенчались. С третьей попытки Мария всё-таки вышла замуж.
Почти сразу же княжна забеременела. Деревенская повитуха, глядя на Машин живот намётанным взглядом, сразу сказала – будет двойня. Казалось – вот оно, долгожданное семейное счастье. Пусть вот такое, ссыльное, нищее. Но – счастье.
Увы.
Спустя несколько месяцев неожиданно скoнчaлся Меншиков. Следом слегла и беременная Мария – с оспой. Ослабленный организм не смог бороться за себя и за детей. В день 18-летия княжны начались роды, закончившиеся cмepтью и её самой, и двойняшек*.
А через считанные недели оспа унесла жизнь и Машиного несостоявшегося мужа, императора Петра II.
