— Светочка, ты же была рядом со мной весь вечер, — голос Марины Кирилловны дрожал, а глаза внимательно следили за реакцией невестки. — Может, видела, куда я ее положила?
— Марина Кирилловна, я… — Света растерянно оглядела празднично украшенный зал ресторана. Еще пять минут назад все радостно отмечали Новый год, а теперь за их столом повисла гнетущая тишина.
— Мама, давай не будем портить праздник, — Влад положил руку на плечо матери. — Наверное, брошь просто упала где-то. Мы скоро ее найдем. Может, ты положила ее в сумочку и забыла?
— В сумочку? — Марина Кирилловна выпрямилась. — Нет-нет, я точно помню, что она была приколота здесь. — Она указала на лацкан своего темно-синего пиджака. — Это подарок твоего отца, ты же знаешь. Она стоит больше, чем все мои остальные украшения.
Родители Светы переглянулись. Отец откашлялся:
— Может, стоит просто внимательно осмотреть место, где вы сидели?
— Конечно-конечно, — Марина Кирилловна покачала головой. — Только я уже все осмотрела. И под столом, и на кресле. Пропала. А ведь это не простая брошь — золото, бриллианты.
Света почувствовала, как щеки начинают гореть. Три года она старалась быть идеальной невесткой. Готовила любимые блюда свекрови, когда та приходила в гости. Помогала с документами, когда Марина Кирилловна решила сдавать свою вторую квартиру. Выслушивала бесконечные истории о том, какой замечательной хозяйкой была бабушка Влада.
— Мам, — Влад нахмурился, — ты на что-то намекаешь?
— Я? — Марина Кирилловна приложила ладонь к груди. — Боже упаси! Я просто хочу найти память о твоем отце. Светочка действительно была рядом весь вечер. Помогала мне то с сумочкой, то с шарфом. Такая заботливая невестка.
— А давайте я покажу содержимое своей сумочки, — Света поднялась из-за стола. — Прямо здесь, при всех.
— Что ты, милая, — Марина Кирилловна покачала головой. — Не нужно устраивать представление.
— Нет, нужно, — Света достала маленькую черную сумочку. — Вот, смотрите все. Телефон, помада, ключи от машины. Что еще?
— Света, прекрати, — Влад схватил ее за руку. — Никто тебя ни в чем не обвиняет.
Мама Светы поднялась со своего места:
— Я тоже готова показать свою сумку. И думаю, все присутствующие дамы не откажутся это сделать.
— Ну что вы, Ирина Александровна, — Марина Кирилловна взмахнула рукой. — Я же не требую обыска. Просто обидно, что такая ценная вещь пропала.
Света опустилась на стул. В голове крутились обрывки разговоров с Мариной Кирилловной за последние месяцы.
«Светочка, а может, все-таки перепишешь половину квартиры на Влада? Ты же не думаешь, что вы разведетесь?»
«Милая, ты такая молодец, что работаешь. Но Владику нужен уют дома, понимаешь?»
«Я в твоем возрасте уже двух детей растила, а ты все карьеру строишь»
Каждый разговор будто содержал скрытый упрек. Но Света старалась не придавать этому значения. В конце концов, многие жалуются на сложные отношения со свекровью. У нее же все было почти идеально.
— Владик, сынок, — Марина Кирилловна промокнула глаза салфеткой. — Ты же помнишь эту брошь? Папа подарил мне ее на двадцатилетие нашей свадьбы. Сказал, что копил целый год.
— Помню, мам. Давай завтра еще раз все осмотрим, может, она найдется.
— А я вот что скажу, — отец Светы встал. — Предлагаю прямо сейчас вызвать администратора ресторана. Пусть проверят зал, официантов расспросят. Если брошь здесь — ее найдут.
Марина Кирилловна неожиданно засуетилась:
— Не стоит беспокоить людей в праздник. Я, наверное, дома еще поищу. Может, я ее вообще не надевала? — Она посмотрела на невестку и едва слышно прошептала: — Квартиру на сына перепиши, а то мало ли что. Думаешь, я просто так дорогую брошь надела? Что это за невестка, у которой личное имущество есть? А брошь моя, между прочим, очень дорогая.
Света последних фраз не расслышала.
— Надевали, — сказала она. — Вы всем показывали ее, когда пришли. Говорили, что специально достали из сейфа ради Нового года.
— Да? — Марина Кирилловна растерянно заморгала. — Ну, может быть. У меня столько украшений, разве все упомнишь?
Влад молча смотрел то на мать, то на жену. Света видела, как подрагивают его пальцы, сжимающие бокал с шампанским.
— Дорогие мои, — Марина Кирилловна поднялась. — Что-то мне нехорошо. Владик, отвези меня домой, пожалуйста.
— Я сам вызову такси и провожу тебя, — Влад достал телефон. — А Света пусть остается, еще даже двенадцати нет.
— Нет-нет, я тоже поеду, — Света начала собирать вещи. — Праздник уже не тот.
По дороге домой в машине царило молчание. Света сидела сзади, глядя в окно на праздничный город. Гирлянды на деревьях складывались в причудливые узоры, а в голове крутился один вопрос: «Зачем?»
Влад высадил мать у ее подъезда. Марина Кирилловна чмокнула сына в щеку и даже не взглянула на невестку. Когда они отъехали, Света пересела вперед.
— Прости за испорченный праздник, — тихо сказала она.
— Ты здесь ни при чем, — Влад крепче сжал руль. — Я не понимаю, что на нее нашло.
— Правда не понимаешь?
Влад промолчал. Он припарковал машину у их дома, но не спешил выходить.
— Знаешь, — наконец сказал он, — в детстве я думал, что у меня самая честная мама на свете. Она всегда говорила: «Нет ничего хуже лжи». А теперь я не знаю, чему верить.
— То есть ты понимаешь, что она…
— Я ничего не понимаю, — резко оборвал ее Влад. — Давай просто забудем этот вечер.
Но забыть не получилось. На следующий день Марина Кирилловна позвонила своей сестре, та — двоюродной тете Влада, а та — еще какой-то дальней родственнице. К вечеру вся семья обсуждала пропавшую брошь и странное поведение невестки, которая «так настойчиво предлагала показать свою сумочку».
Через неделю после праздника Света встретила тетю Влада в магазине. Та демонстративно перешла в другой отдел. А еще через день соседка Марины Кирилловны позвонила и сказала, что видела, как «эта женщина» прячет что-то в цветочный горшок на балконе.
— Я не хотела вмешиваться, — сказала соседка. — Но, Светочка, я же знаю вашу семью столько лет. Владик рос на моих глазах. Нехорошо это все.
— О чем вы говорите? — не поняла Света.
— Ну как же. Марина Кирилловна в тот вечер вернулась домой, а через полчаса вышла на балкон. Я у себя цветы поливала, окна-то напротив. Смотрю — она что-то в горшок прячет. Да так аккуратно, будто не хочет, чтобы заметили.
— В горшок? — Света похолодела. — А вы уверены?
— Конечно, уверена. В большой такой, с фикусом. Я еще подумала — может, заначку от сына прячет. А потом слухи поползли про брошь.
Света поблагодарила соседку и позвонила мужу:
— Нам надо поговорить.
— Я на работе.
— Это важно. Очень.
Влад помолчал:
— Хорошо. Буду дома в семь.
Света весь день думала, как построить разговор. Просто рассказать про звонок соседки? Или сначала спросить, почему он стал таким холодным в последнее время? Почему перестал рассказывать о своих планах? Почему все чаще задерживается на работе?
В семь часов входная дверь открылась.
— Я дома, — глухо сказал Влад.
— Давай поужинаем? Я приготовила твои любимые котлеты.
— Не хочу есть.
— Тогда просто поговорим.
Они сели в гостиной. Света набрала воздуха:
— Мне сегодня позвонила ваша соседка. Помнишь тетю Валю?
— И что?
— Она видела, как твоя мама что-то прятала в цветочный горшок в тот вечер, когда пропала брошь.
Влад вскинул голову:
— Что за бред?
— Это не бред. Тетя Валя точно видела. Большой горшок с фикусом на балконе.
— И что ты хочешь сказать? — Влад начал заводиться. — Что моя мать специально все подстроила?
— А у тебя есть другое объяснение?
— Да любое! Может, она правда что-то там прятала. Деньги, документы, что угодно.
— Через полчаса после того, как «потеряла» брошь на празднике?
Влад встал и прошелся по комнате:
— Знаешь что? Я устал. Устал от этих намеков, от недосказанности. Может, тебе просто не нравится моя мать?
— При чем тут это? — Света тоже поднялась. — Я три года старалась наладить с ней отношения. Думала, у нас все хорошо. А теперь выясняется, что она готова на все, лишь бы нас поссорить.
— Зачем ей это?
— Правда не понимаешь? — Света горько усмехнулась. — Помнишь, как она требовала переписать квартиру? Как намекала, что я недостаточно хорошая жена? Как рассказывала всем, что я не хочу детей, хотя мы с тобой решили подождать?
Влад молчал. За окном мигала вывеска соседнего магазина, бросая разноцветные блики на стены.
— Я предлагаю проверить, — наконец сказала Света. — Прямо сейчас поехать к твоей маме и посмотреть этот горшок.
— Нет.
— Почему?
— Потому что это безумие. Я не буду рыться в маминых цветах посреди ночи.
— Сейчас только восемь вечера.
— Неважно.
— Важно, — Света подошла к мужу. — Если я не права, я извинюсь перед твоей мамой. При всех родственниках. А если права?
Влад долго смотрел в окно. Потом достал ключи от машины:
— Поехали.
Марина Кирилловна открыла дверь и удивленно посмотрела на поздних гостей: — Владик? Что случилось?
— Ничего, мам. Можно войти?
— Конечно-конечно, — она посторонилась, пропуская сына и невестку. — Только у меня не прибрано.
В квартире было идеально чисто. Света невольно отметила, что даже праздничная гирлянда на окне висела ровно, без единого перекрученного проводка.
— Мам, — Влад остановился посреди комнаты. — Нам надо проверить твой фикус на балконе.
Марина Кирилловна побледнела:
— Зачем?
— Просто надо.
— Но там холодно, я балкон не отапливаю. И вообще, что за странные идеи?
— Мама, — голос Влада стал жестче. — Или мы проверяем сейчас, или я вызываю полицию и пишу заявление о пропаже ценной вещи. Со всеми подробностями.
— Какой полиции? — Марина Кирилловна нервно рассмеялась. — Сынок, ты не заболел?
Но Влад уже шел к балконной двери. Света осталась стоять в комнате, наблюдая за свекровью. Та заметалась:
— Владик, не надо! Там грязно, я давно не убиралась! И вообще, это мое личное пространство!
Щелкнул замок балконной двери. Влад включил свет. Большой фикус стоял в углу, его темные листья поблескивали в электрическом свете.
— Не трогай цветок! — Марина Кирилловна почти кричала. — Я сама потом проверю, если хочешь!
Влад присел на корточки и начал осторожно разгребать землю в горшке. Через минуту он выпрямился. В его руке что-то блеснуло.
— Мама, — он медленно повернулся. — Это что?
В руке была та самая брошь — золотая веточка с мелкими бриллиантами.
Марина Кирилловна опустилась на диван:
— Я не хотела.
— Чего ты не хотела? — Влад стоял над ней, сжимая брошь. — Опозорить мою жену перед всей семьей? Заставить меня думать, что она воровка? Или развести нас?
— Я просто хотела защитить тебя! — Марина Кирилловна всхлипнула. — Она же не любит тебя! Все о своей карьере думает, квартиру отписывать не хочет! А ты как слепой котенок, ничего не видишь! — Она повернулась к Свете. — Я, может, сыну две квартиры оставлю, а ты свою одну пожалела переписать.
— Нет, мама, — Влад покачал головой. — Слепым котенком был я, когда верил, что ты желаешь мне добра. Когда слушал твои намеки и сомневался в Свете. Когда позволял тебе вмешиваться в нашу жизнь.
— Но я твоя мать!
— И что? Это дает тебе право лгать? Манипулировать? Ты хоть понимаешь, что могла сломать мою семью?
Марина Кирилловна разрыдалась:
— Я просто боялась остаться одной! Ты все реже приходишь, все время занят! А она забрала тебя у меня!
— Никто никого не забирал, — тихо сказала Света. — Я никогда не запрещала Владу видеться с вами. Наоборот, сама предлагала чаще приглашать вас в гости.
— Молчи! — Марина Кирилловна вскочила. — Ты не понимаешь! Он мой единственный сын!
— А я его жена, — твердо ответила Света. — И останусь ею, нравится вам это или нет.
Влад положил брошь на журнальный столик:
— Мы уходим, мама. И больше не пытайся вмешиваться в нашу жизнь. Иначе в следующий раз я не буду таким снисходительным.
— Ты выбираешь ее? — Марина Кирилловна схватила сына за руку. — После всего, что я для тебя сделала?
— Я выбираю правду, мама. И свою семью. А ты сама выбрала ложь.
Они вышли в промозглый зимний вечер. Света молча села в машину. Влад долго не мог попасть ключом в замок зажигания.
— Прости меня, — наконец сказал он.
— За что?
— За то, что сомневался. За то, что позволил ей манипулировать нами. За все эти дни.
Света накрыла его руку своей:
— Главное, что правда открылась.
— Знаешь, — Влад невесело усмехнулся, — в детстве я мечтал о большой дружной семье. Чтобы все друг друга поддерживали, помогали.
— У нас будет такая семья, — Света прижалась к его плечу. — Просто надо начать с начала. Без лжи, без манипуляций. Только ты и я.
— И наши будущие дети?
— И наши будущие дети.
Влад завел машину. В свете фар кружились редкие снежинки. Впереди была целая жизнь, и теперь они точно знали, что построят ее сами, без чужих советов и вмешательства.
