Степан возвращался домой после долгой службы в армии.
Его возвращение должно было стать праздником для всей деревни.
Ворота дома Ивановых были распахнуты настежь, а двери открыты для каждого, кто хотел разделить радость этого долгожданного момента.
Прасковья, мать Степана, три года ждала сына и, увидев его на пороге, не смогла сдержать слёз.
Она бросилась к нему на шею.
— Ох, Стёпушка, сынок мой родненький! — всхлипнула она, чувствуя, как её сердце переполняет любовь и гордость. — До́ма-то, наконец, мой милый! Ну, сколько ж можно было ждать-то тебя!
— Маманя, я так по вам соскучился, — с тёплой улыбкой сказал Степан, крепко прижимая её к себе. — Каждый день мечтал вернуться домой, вот так вас обнять.
Степан обнял мать, чувствуя, как ей нужны эти объятия, и улыбнулся отцу, стоявшему рядом. Отец сдержанно кивнул, но в его глазах блестели слёзы.
— Ну, вот и герой вернулся! — с гордостью сказал отец, похлопывая сына по плечу. — А то мамка-то тут, знаешь, все уши мне прожужжала, когда ж ты уж домой придёшь. Теперь всё по-старому будет, опять мужицкой руки в доме хватать станет!
— Теперь даже лучше, отец, — улыбнулся Степан.
Всё вокруг напоминало о доме, о спокойствии, которого ему так не хватало в армии. Но вместе с тем его возвращение несло и сюрприз. Позади Степана стояла хрупкая девушка. Прасковья заметила её только тогда, когда Степан, мягко отпустив мать, повернулся к ней.
— Мам, батя, вот, знакомьтесь, — сказал Степан, будто собрался с силами перед важным признанием. — Это моя Аля, Алевтина. Жёнушка моя.
Слова сына прозвучали, как гром среди ясного неба. Прасковья растерянно взглянула на девушку, затем снова на сына. В голове промелькнула Ирина, соседская девочка, которую она видела будущей невесткой, с которой она связывала столько надежд. Она вспомнила, как часто Ирка помогала ей по хозяйству, как они вместе обсуждали будущее Степы, и казалось, что всё должно было быть именно так, а не иначе. Ирина жена Степана- и никак по другому!
— Жена?.. — переспросила она, не веря своим ушам.
— Да, мама, — мягко, но твёрдо подтвердил Степан. — Мы с Алей женаты. Я очень её люблю.
Степан кивнул, за руку притягивая Алевтину ближе. Девушка улыбнулась, хотя было видно, что ей непросто находиться под тяжёлым взглядом свекрови.
— Здравствуйте, маменька Прасковья, — тихо сказала Алевтина, чуть поклонившись. — Знаю, что нежданно-негаданно для вас это всё, и понимаю ваши чувства. Но надеюсь, что мы с вами как-нибудь да найдём общий язык, станем роднёй по-настоящему.
Прасковья, поджав губы, ничего не сказала. Её сердце защемило от обиды, что сын принял такое важное решение без её участия. «Как же так? Почему не Ирка?» — мысли путались, но на лице её застыла натянутая улыбка.
Прошла неделя после возвращения Степки, но праздника, о котором так мечтала Прасковья, не получилось.
Каждый день для Алевтины был испытанием.
Она старалась помочь Прасковье по дому — готовила еду, убиралась, ухаживала за огородом, но её усилия никто не замечал. Каждая мелочь, которую Алевтина делала с любовью, встречала лишь критику.
Прасковья всегда находила к чему придраться: то картошка была порезана не так, то каша подгорела, а то трава в огороде недостаточно тщательно прополота. Алевтина чувствовала, что её старания оставались незамеченными, и даже раздражали свекровку.
— Аля, да что ж ты делаешь-то, ну не так картошку чистишь, бога ради! — в очередной раз вздыхала Прасковья, качая головой, словно от самой большой беды. — Вот, не так держишь нож, давай-ка, я тебе покажу, как у нас надо! — Алевтина, стараясь угодить, подхватывала нож и, стараясь, делала всё, как велела свекровь.
— Извините, тётя Прасковья, я постараюсь лучше, — смиренно отвечала Алевтина.
— У нас тут свои порядки, деревенские, не городские! — добавляла она, и слова её звучали как приговор.
Вечером, когда Степан пришёл домой, Алевтина подошла к нему, и слёзы выступили у неё на глазах.
— Стёпа, это невозможно больше терпеть.., кажется, я ничего не делаю правильно, — тихо пожаловалась она, обнимая его.
— Аля, милая, ты всё делаешь замечательно, — ответил Степан, нежно гладя её по голове. — Мама просто не привыкла. Она тебя примет, я уверен.
— А если нет? — с тревогой спросила Аля, заглядывая в глаза мужа. — Я же вижу, что она всё ещё думает про Ирку. Как будто меня здесь не должно быть.
Степан вздохнул.
— Дай ей время. Я знаю маму, она упрямая, но сердце у неё доброе. Мы просто должны показать ей, что вместе нам лучше, чем поодиночке.
Степан понимал, что между двумя любимыми женщинами разрослась стена непонимания.
В деревне же люди смотрели и шептались.
Каждый знал про Ирину, про то, как она ждала возвращения Степана. Когда она однажды пришла к нему во двор, чтобы поговорить, сердце Степана защемило.
— Стёпа, а разве могло быть так? — спросила она, стараясь удержать слёзы. — Ведь мы с тобой столько планировали… Разве всё это забылось?
Степан смотрел на неё с сожалением.
— Ира, всё изменилось, — ответил он, чувствуя, как на душе становилось тяжело. — У меня теперь семья. Аля — моя жена, и я обязан быть ей верным. Мы с тобой были близки, но сейчас всё иначе. Я прошу тебя понять меня.
Ирина ушла, не сказав больше ни слова. Вся деревня знала о её любви, и многие сочувствовали ей. Но Степан уже сделал свой выбор.
Тем временем Аля, несмотря на сложные отношения со свекровью, старалась наладить свой быт.
Она нашла работу в местном фельдшерско-акушерском пункте, старалась общаться с соседями, помочь им.
Однажды, когда она помогала старушке из соседнего дома, та взяла её за руку.
— Не переживай, дочка, — мягко сказала она. — Время всё расставит по местам. Ты хорошая девочка, мы это видим.
Алевтина улыбнулась, чувствуя поддержку совершенно от чужих людей.
— Вот ведь, на кого он нас променял! — ворчала Прасковья, обращаясь к мужу, когда Степан уходил в соседний дом, что они решили арендовать, чтобы уйти от вечных ссор.
— Чужая она, не наша она. Не пара Стёпе, не пара. Вот Ирина была б — та самая!
— Ой, да брось ты, Прасковья, — вздыхал отец, устало откидываясь на стул. — Стёпка счастлив, глянь на него, разве не видно? Не трожь девчонку, она ж из кожи лезет, лишь бы угодить, что тебе ещё надо?
Молодая семья обустроилась на съемном жилье.
Они создали там своё небольшое гнездышко, и вскоре у них родилась дочь — маленькая Дашенька.
Первые месяцы были самые сложные, и Аля часто не спала ночами, успокаивая плачущую дочь. Но она с нежностью смотрела на малышку, когда та, наконец, успокаивалась и засыпала у неё на руках. Эти моменты наполняли её сердце теплом, несмотря на усталость.
Прасковья, хоть и обиженная, но не смогла остаться в стороне от рождения малышки. Внутри неё всё ещё бушевали противоречивые чувства.
Она пришла посмотреть на внучку.
— Мам, посмотри, какая она хорошенькая, как она похожа не меня в детстве, — с радостью сказал Степан, показывая матери Дашеньку.
Прасковья смотрела на крохотное существо, такое беззащитное и невинное, и не смогла сдержать улыбки, хоть и постаралась, чтобы она не выглядела слишком заметной.
— Да, внучка хорошая... — пробормотала она, аккуратно проводя рукой по мягким волосикам ребёнка. — Но это всё равно ничего не меняет, Стёпа. Не для этого я тебя растила. — В её голосе слышалась укор.
— Ну, хватит, мам! — говорил Степан. — Аля старается ради нас, ради нашей семьи. Разве ты не видишь, как она любит меня?
— Может, и так… — вздохнула Прасковья, отворачиваясь. В её глазах виднелись слёзы, было так сложно отпустить мечты, связанные с Ириной, которые она лелеяла столько лет.
Жизнь шла своим чередом, и когда Алевтина родила второго ребёнка, сына Васю, все в деревне начали относиться к ней с уважением.
Люди стали замечать её упорство, её заботу о семье, и то, как она искренне старалась помочь каждому, кто нуждался.
Она стала частью этой деревни, хоть и не сразу. Соседи, которые изначально относились к ней с настороженностью, начали ценить её доброту и отзывчивость.
Особенно когда она помогала им в трудные моменты, оставляя свои дела, ради помощи ближним.
Даже Прасковья, хоть и не сразу признала это вслух, понимала, что Аля смогла сделать её сына счастливым.
Она , конечно, видела, как Алевтина обнимает Степана после трудного дня, как улыбается детям, как заботится о хозяйстве, не требуя похвалы. Прасковья поняла, что её сын действительно нашёл ту женщину, которая готова была быть рядом и в радости, и в беде.
Но были и моменты, которые помогли Алевтине завоевать доверие деревни. Однажды зимой, когда в деревне началась эпидемия гриппа, Аля почти круглосуточно дежурила в фельдшерском пункте, помогая больным.
Её усилия не прошли незамеченными. Люди начали видеть в ней не просто городскую девчонку, а настоящего помощника, готового прийти на помощь в любой момент.
— Ой, Алевтина, спасибо тебе, — говорила одна из соседок, Марфа. — Думала, уже не справлюсь, а ты пришла. Ты, как ангел-хранитель наш.
Аля улыбалась, хотя усталость уже давала о себе знать.
— Ничего, тетя Марфа, это мой долг. Главное, чтобы вы выздоравливали.
Прасковья слышала все эти разговоры, и её сердце начинало понемногу смягчаться к невестке. Она видела, как Аля старается, как любит Степушку и детей. Однажды, когда Аля вернулась домой поздно ночью после смены, Прасковья, которая присматривала за внуками, неожиданно для себя, предложила ей горячий чай.
— Садись, погрейся. Ты ведь целый день на ногах, — сказала она, избегая взгляда невестки.
Алевтина растерянно улыбнулась, чувствуя, что это был первый шаг за столько лет в ее сторону.
— Спасибо, тётя Прасковья. Это так неожиданно… и приятно, — призналась она.
— Не думай, что я сразу смирилась, — пробурчала Прасковья.— Просто я вижу, что ты стараешься ради Стёпы и детей. Может, ты и вправду неплохая.
Но крепкой дружбы так и не случилось между ними.
Немного спустя, когда Прасковья лежала на смертном одре, она жестом подозвала Степана поближе. Её голос был слаб, охрипший, как будто каждое слово давалось с огромным трудом. Но, несмотря на это, в её голосе всё ещё слышалась любовь, которая жила в её сердце все эти годы. В её глазах стояли слёзы — слёзы сожаления, прощения и недосказанности, которые она так долго носила в себе. Только теперь, в этот последний момент, она нашла в себе силы сказать то, что давно мучило её сердце.
— Прости меня, сынок, — прошептала она, держа его руку. — Я так долго не принимала её… Но главное, что ты счастлив. Это самое главное.
Степан кивнул, его глаза были влажны от слёз.
— Мамочка, ты всегда будешь в нашем сердце, — сказал он, целуя её в лоб.
Алевтина, стоя в стороне, наблюдала за этой сценой. Она, конечно, знала, что Прасковья никогда не полюбит её так, как могла бы полюбить Ирину. Но для неё было важнее другое — её семья, её любовь к Степану, её дети. Её главное достижение — это та теплая и крепкая связь, которую они создали, несмотря на все трудности.
Жизнь продолжалась, и Степан, глядя на свою жену, понимал, что сделал правильный выбор. Пусть не всё получилось так, как ожидалось, но в его доме точно было тепло, была любовь, поддержка, и забота. И это было важнее всего. Он подошёл к Але, обнял её и прошептал:
— Спасибо тебе, что ты всегда рядом.
— И всегда буду, Стёпа, — ответила она, прижимаясь к нему. — Мы с тобой одна команда, навсегда.
С каждым годом их семья становилась крепче. В выходные дни они собирались всей семьёй на улице, устраивая пикники у дома. Дети бегали вокруг, играя с собакой, а Степан и Алевтина сидели на одеяле и смотрели друг на друга.
— Пап, а расскажи, как ты служил в армии! — кричал Васенька, подтягивая к отцу одеяло.
— Да, папочка, расскажи, как вы там жили, — поддерживала его Дашенька.
Степан усмехнулся, глядя на жену.
— Ладно, дети, слушайте. Но только это секретная информация, ясно?
— Ясно! — хором выкрикнули дети.
Алевтина засмеялась, прикрывая рот ладонью.
— Да-да, секретная информация, которую знает вся деревня, — пошутила она.
Степан начал рассказывать про свои армейские приключения, вспоминая забавные моменты и трудности, которые он преодолевал вместе с товарищами. Дети слушали с открытыми ртами, а Алевтина улыбалась, глядя, как её муж делится своими воспоминаниями.
Вот так, среди житейских радостей и забот, их жизнь шла своим чередом. Трудности постепенно становились лишь воспоминаниями, а настоящее наполнялось любовью и смехом. И это было самым главным.
