Когда-то её голос звучал из каждого радиоприёмника — звонкий, узнаваемый, он словно обещал радость. Но мало кто знал, какую цену заплатила Вероника Круглова за этот успех. В 60-х она была на пике, но личная жизнь оборачивалась чем-то совсем иным: душевной пыткой, из которой не выныривают без шрамов.
Первый её брак — с Иосифом Кобзоном — мог бы стать красивой легендой о двух талантах, нашедших друг друга. Мог бы, но не стал. То, что начиналось как увлечение и романтика софитов, очень быстро превратилось в узел боли и непонимания. Там, где должна была быть поддержка — оказалась борьба, где любовь — контроль, а где семья — чужая воля.
Кобзон был уже тогда фигурой заметной, и рядом с ним Вероника казалась хрупкой, почти прозрачной. Но под этой внешней мягкостью скрывался характер, который не хотел быть чьей-то тенью. И это, кажется, стало главной ошибкой — или, наоборот, единственным шансом сохранить себя.
Как всё начиналось: из пепла войны — на большую сцену
Вероника родилась в 1940 году в Сталинграде. С первых дней её жизни судьба словно испытывала её на прочность. В годы Великой Отечественной войны вместе с семьёй она была эвакуирована в Уфу. По дороге загорелся эшелон, и из всех вагонов уцелел только один — под номером 7. Именно в нём ехали Кругловы. Вероника потом часто говорила, что семёрка — её счастливое число.
После войны семья переехала в Саратов. Там Вероника окончила школу, увлеклась театром и занималась в ТЮЗе. Уже тогда она выделялась среди сверстников — природный артистизм, музыкальный слух и обаяние делали своё дело.
Победа на конкурсе молодых талантов в Ленинграде стала для неё путевкой в новую жизнь. После этого начались гастроли, ансамбли, первые съёмки и участие в культовой передаче «Голубой огонёк».
Именно там, в свете софитов, и появился он — молодой Иосиф Кобзон. Уверенный в себе, с ухоженной внешностью и репутацией подающего надежды. Он был старше на четыре года, и почти сразу начал активно ухаживать за Вероникой.
Он не был тогда ещё звездой первой величины, но уже обладал тем магнетизмом, который притягивал людей. А ещё — сильной материнской опекой, о которой Вероника тогда даже не догадывалась.
Свекровь в постели и вычеркнутый ребёнок
Свадьба была пышной, как того требовали традиции. Но с первых недель стало ясно: в этой семье главной женщиной была вовсе не Вероника. Ида Исаевна — мать Кобзона — была не просто свекровью, а настоящим серым кардиналом. Умная, властная, непреклонная, она не терпела конкуренции, особенно со стороны невестки.
Вероника вспоминала эпизоды, от которых даже спустя десятилетия веет холодом. Например, как она, будучи беременной, поехала с мужем отдыхать в Ялту. Там их уже ждала… мать Иосифа. И не одна, а с новой «невестой», которую, по её мнению, сыну следовало взять в жёны вместо Кругловой.
Более того, Ида Исаевна сняла номер рядом и часто спала с молодыми — прямо между ними, на одной кровати. Да, это звучит дико, но в воспоминаниях Вероники это не метафора.
Когда срок беременности перевалил за четыре месяца, давление со стороны свекрови усилилось. Она уговаривала сына, что ребёнок помешает карьере, будет обузой. Кобзон, как и во всём, послушал мать. Он начал требовать от жены прервать беременность.
В результате, под эмоциональным прессингом, были проведены искусственные роды. Эту трагедию Вероника не смогла забыть до конца жизни. Это был не просто удар, а предательство, разделившее её жизнь на «до» и «после».
После развода: месть, страх и потерянные сцены
Развод, казалось бы, должен был стать освобождением. Но, по рассказам Кругловой и её второго мужа — певца Вадима Мулермана — это стало началом новой главы давления. Кобзон, по их словам, пообещал «сгноить» бывшую жену. И начал действовать. Он якобы ходил по инстанциям, убеждал концертных организаторов не брать её на гастроли, создавал искусственные преграды в карьере.
Мулерман вспоминал:
«С того момента он начал делать мне гадости. Настраивал администраторов, мешал с гастролями. Считал, что я у него жену увёл».
Возможно, всё это выглядело как банальная месть. Но за этой местью скрывался целый пласт конфликтов: личных, семейных, карьерных.
Жизнь после Кобзона: надежда, Америка и своя правда
Спасением для Кругловой стал второй брак. Вадим Мулерман — талантливый, добрый, внимательный. Но даже он не смог справиться с внутренним огнём Вероники. Он признавался:
«Уже через год понял, что ошибся. Она — властная, ревнивая, эмоциональная. А я хотел тишины».
В их браке родилась дочь Ксения. Несмотря на это, отношения постепенно разрушались. Мулерман эмигрировал в США, и вскоре Круглова уехала за ним, но уже не как жена, а как женщина, искавшая опору в чужой стране.
В Америке она вышла замуж за баскетбольного судью Игоря Докторовича. Этот союз тоже оказался недолгим. Но третий муж — стоматолог Виталий Андриянкин — стал для неё настоящим спутником на долгие годы. Вместе они прожили десятилетия. Вероника преподавала вокал, вела кружки, помогала русскоязычным мигрантам. И только самые близкие знали, какой груз она несла на душе.
Что оставила после себя: голос, урок и тишина
Вероника Круглова ушла в январе этого года, на 85-м году жизни. За её плечами — не только сцена, но и история женской борьбы в эпоху, когда женщине позволялось меньше, чем мужчине. Она прошла путь от эвакуированного ребёнка до всесоюзной артистки, а потом — через боль, одиночество и эмиграцию — к спокойствию и принятию.
Может быть, она и не стала второй Аллой Пугачёвой, но оставила после себя куда более важную вещь — историю силы, достоинства и непримиримости. Её имя не гремело в последние годы, но её песня — «Ничего не вижу, ничего не слышу…» — до сих пор отзывается в сердцах.
