Есть вещи, которые сложно объяснить, если ты вырос на Западе. Например, как можно простить измену, а тем более — ребёнка от другой. Или как можно всю жизнь жить с мужчиной, зная, что ты у него — не единственная. А ещё — почему в таких историях не звучат слова «жертва» и «абьюз». Потому что Восток — это не про хэштеги, это про код, который передаётся не по Bluetooth, а через кровь и чай.
Я много думал об этой женщине. О Саре Алпысовне. Первой и официальной жене первого президента Казахстана — Нурсултана Назарбаева. С женщиной, которая прожила с ним больше 60 лет, родила трёх дочерей, поднимала дом, тянула институт, пока он строил карьеру. И в итоге — благословила его внебрачного сына от молодой красавицы. Без упрёков. Без скандалов. Без интервью в стиле «я потратила лучшие годы». Только одна фраза, после которой у любого европейского психотерапевта бы закоротило проводку:
«Младенец — ангел. Пусть дитя будет счастливым».
Вот так просто. И вот так страшно глубоко.
Невеста из колыбели и мальчик, который сбежал от судьбы
Чтобы понять Назарбаева, надо начать с его детства. Он был не просто ребёнком из казахского аула — он был ребёнком с предначертанной судьбой. Родители обручили его в пять лет. Его — пятилетнего мальчишку — и девочку по имени Астай, которая ещё не ходила. Такой вот нежный брак, заключённый между друзьями семьи, чтобы сохранить кровные линии, чтобы всё было «по роду».
А он? Он сбегал из дома, как только видел вдалеке свою «невесту». Прятался от насмешек. И однажды, уже повзрослев, прямо сказал: нет. Это был первый его бунт. Против традиции. Против сценария, в котором он был всего лишь актёром второго плана.
Интересно, кстати, что девушке он тогда сказал всё не сразу. Только когда она сама, устав ждать, попросила: «Назови дату свадьбы — или отпусти». И он отпустил.
А потом началось то, что условно можно назвать романтической эпохой в его жизни. Влюбился в гимнастку. Ухаживал, дежурил под окнами больницы, куда она попала с воспалением лёгких. Сделал предложение. Получил отказ.
Потом была ещё одна девушка — Турган, из Киргизии. Её отец тоже сказал «нет». Жёстко и бесповоротно. Ни дипломы, ни амбиции, ни перспективы Назарбаева не тронули старика. Брак не состоялся.
И тут — новая сцена, новый поворот.
Она пришла на аварийный осмотр — и осталась на всю жизнь
Он был сталеваром. Работал на Карагандинском металлургическом комбинате, спал по три часа, пах как сажа, и, если верить очевидцам, тогда особо не думал ни о семье, ни о любви.
Однажды произошёл сбой в системе, металл пролился, бригада осталась устранять последствия. Именно в тот вечер дежурный электрик — Сара Конакаева — пришла проверить, что случилось.
Он её запомнил сразу. Она — нет. Потому что тогда он был просто уставшим парнем в пыли и грязи.
А вот на танцах, где он танцевал квикстеп так, что мог бы затмить любого «героя труда», — она его заметила.
Свадьба была комсомольской. Без лишнего лоска, но с квартирой в доме, которого ещё не существовало (первая брачная ночь — в комнате у друга, с его бабушкой, между прочим).
Но главное — он выбрал. Не ту, кого ему назначили в детстве. Не ту, кого запретили родители. Он выбрал сам.
Женщина, которая тянула
Сара Алпысовна была не просто женой Назарбаева. Она была его проектом. Или, точнее, он сделал из неё ту, кем она стала — не в смысле манипуляции, а в смысле заботы по-мужски: «Чтобы не хуже, чем у других». Она — девочка из бедной семьи, с семью классами за спиной, — рано пошла работать. Он заставил её поступить в техникум. Когда понял, что она не тянет — велел бросить. И поступать в институт. На дневное.
Пока Сара сидела на парах, дома носились две дочери — Дарига и Динара. Нянь не было. Но в дипломе потом гордо значилось: «Планирование промышленности». Это был его подарок жене. Вложение в её статус.
Потом родилась младшая, Алия. А он уже стремительно шёл вверх: партия, комитеты, встречи. И Сара — в тени. Всегда. Без обид. Без пресс-релизов. Без вопросов.
Свою женскую роль она исполняла безукоризненно.
Даже когда он вдруг стал не просто мужем — а символом. Президентом.
Даже когда дом наполнился охраной, делегациями и разговорами, которые она не всегда понимала.
Даже когда он уехал в новую столицу — Астану, а она осталась в Алматы. С дочками. С внуками. С тишиной.
Вторая женщина, которую он выбрал не умом
Говорят, мужчины у власти живут в другом ритме. Быстрее. Опаснее. Одинокие даже в толпе. И когда в их жизнь вдруг входит кто-то, кто просто смотрит — без страха, без расчёта — они теряют равновесие.
Асель Исабаева. «Мисс Казахстан-1999». Девятнадцать лет. Наивная, тонкая, с глазами, которые не знают ни закулисья, ни интриг. Он увидел её у трапа самолёта. Среди встречающих с цветами. Тогда ничего не сказал. Но запомнил.
А потом — в газетах. Лица на обложках не отпускают. Особенно если у тебя сердце внезапно острое, как у мальчишки в ПТУ.
Он нашёл её. Начал общение. И не стал притворяться. Ему уже было за шестьдесят. Он был не только президентом — он был символом целого государства. Но он позволил себе слабость.
И сделал её женой. Не по ЗАГСу — по шариату. Тайно. Но по-настоящему. С благословением имама.
В 2005-м Асель родила ему сына. Таумана. Потом — второго. Байкена.
А он — сел в машину. И поехал. Домой. К Саре.
Самая странная и самая честная сцена в этом браке
Не люблю пафос. Не верю в «идеальные пары». Но сцена, которую он сам описал в мемуарах, — она не требует украшений.
Он пришёл к жене. Сел перед ней. И сказал всё. Про Асель. Про сына. Про то, что не хотел, но так вышло. Про одиночество. Про слабость.
И вот тут — кульминация. Сара не накричала. Не выгнала. Не ударила. Не разрыдалась.
Она посмотрела на мужа. Сказала:
— Младенец — ангел. Пусть дитя будет счастливым.
И всё. Больше ничего. Эта фраза — как код другой эпохи. Эпохи, где долг выше эмоций. Где женщина — не инстаграм-диван с подушками, а несущая конструкция дома. Где честь — это не пост в соцсетях, а молчание.
Гульнара, Лондон и ускользающие версии истины
История Назарбаева — как айсберг. То, что на поверхности, — и так поражает масштабом. Но то, что под водой, — никто до конца не знает. Например, та самая история с Гульнарой Ракишевой. Бывшая стюардесса президентского борта. Красивая, энергичная, с характером. Кто-то говорил, что именно она «решала вопросы», пока он молчал. Что родила ему двух дочерей. Что посадила по министерским креслам половину своих родственников. А потом — исчезла. Лондон. Шопинг. Тишина.
Назарбаев её имя не называл. Вообще. Не в интервью, не в мемуарах. Как будто и не было. Хотя дым, как известно, не появляется просто так. Особенно, если он летит из самого верха.
Так или иначе, её история — тень. Но Асель — это была уже не тень. Это была семья. Пусть и в стороне. Пусть и без госрегистрации. Но — с сыновьями, с домом, с чувствами, которые он не стал прятать.
Тауман и Байкен: то, ради чего он решился
Восток — это не только тонкость. Это ещё и простая арифметика рода. У тебя может быть всё — власть, миллиарды, государство — но если нет сына, то всё это будет чужое.
У него были дочери. Умные, амбициозные. Но он — казахский мужчина. А это значит: сын — это не просто ребёнок. Это ты — только в будущем.
Когда родился Тауман, ему было почти 65. Когда появился Байкен — уже почти 70.
Но Назарбаев расцвёл. На фотографиях того времени — не властелин с каменным лицом, а отец.
Отец, который держит малыша на руках так, как не держал, возможно, своих дочерей.
Отец, который вдруг понял, что у него есть продолжение.
И он поехал к жене — не за одобрением. За искуплением.
Сара простила. Или не простила — но приняла. Это, кстати, разное. Она поняла, что сыновья не виноваты. Что это не трагедия. А, может, наоборот — спасение.
В её семье когда-то тоже был такой случай. Её бабушка не могла родить сыновей, и в 60 лет сама нашла деду вторую жену. Чтобы у него был сын. И внуки. И имя, которое не исчезнет.
Может, она об этом вспоминала, когда слушала мужа. Может, молилась. Может, просто смотрела в окно и ничего не говорила.
Почему она не ушла
Мы живём в эпоху, где «уйти» — стало нормой. Где личные границы — важнее общего прошлого. Где «ты не обязан терпеть». И, наверное, это правильно.
Но Сара Алпысовна — из другой эпохи. Из того времени, где любовь — это не восторг, а решение. Где муж — не спутник, а ось. Где женщина — не декорация рядом с успешным мужчиной, а его тень, поддержка и совесть.
Она знала, с кем живёт. Знала, кем он стал. И, кажется, ни разу не пожалела, что осталась.
Ни скандалов. Ни грязи. Ни разоблачений.
Зато — фонд, который она открыла по его просьбе. Общественные проекты. Внуки. Дочери.
И однажды — внуки от другой женщины. От той, которую её муж полюбил на закате своей жизни.
Финал
Я не знаю, как сложатся судьбы Таумана и Байкена. Станут ли они носителями имени или просто — детьми великого человека, которых будут сравнивать и обсуждать.
Но я точно знаю одно.
Когда мужчина с мировым именем, с тысячами охранников и миллиардами в закромах, идёт к жене просить прощения — он не президент. Он просто человек.
