До сих пор не понимаю, как у нас получалось верить в добро, когда по телевизору шли «Ответный ход», «Крестоносец» и «Бригада». Кажется, это были фильмы не про героев — а про тех, кто выжил. Один из них — Александр Иншаков. Его трудно спутать: характерный профиль, повадки человека, который однажды получил в затылок так, что едва не ослеп, но при этом не отвернулся от мира. Наоборот — стал его частью. Самой жёсткой частью.
Если честно, в детстве я думал, что он настоящий мафиози. Так его подавали — в новостях, в слухах, в «разоблачениях». Будто не актёр, а «решала», у которого в телефоне каждый второй — с кличкой. И когда спустя годы я перечитал его биографию, мне вдруг стало жутко: в этом человеке сдержанность спортсмена, злость улиц 90-х и романтика человека, который всю жизнь любил только одну женщину, пусть и называл её сначала «дурочкой». Вот такой он, Иншаков — актёр, каскадёр, продюсер, муж, почти слепой после тренировки и чуть ли не персонаж из сериала про братву.
А начиналось всё… с нищеты. Классической, советской. В одной комнате — восемь человек. Москвичи, говорите? Да таких «москвичей» в коммуналках было полгорода. И всё, чего хотелось пацану — это не сойти с ума в этом муравейнике и найти себе хоть какой-то выход.
Спас его… сосед. Не бандит, не чиновник, не режиссёр. Тренер по гимнастике. Сказал: «Хватит шляться, пошли в зал». И этот зал стал для Иншакова не просто спортом, а шансом выжить. Перекладины, кольца, дисциплина, кровь, боль, синяки. И первая предательская трещина — та самая перекладина, что лопнула у него под руками. Травма, потом вторая. Потом — карате.
Вот с карате и начинается тот самый Иншаков, которого потом будут бояться, уважать и звать в кино, чтобы ставил драки «как по-настоящему». К 1979 году он уже абсолютный чемпион Москвы. Черный пояс. Завод днём, зал вечером. Тренер с горящими глазами, который не боялся ни работы, ни переломов, ни… отслоения сетчатки. Да, именно так: ученик ударил его ногой в затылок — и всё. Несколько дней — пелена перед глазами, врачи, приговор: месяц в полной темноте, потом ещё две недели — лёжа.
Скажи мне тогда кто-нибудь, что человек с такой травмой снова встанет, снова будет тренировать, снова пойдёт в кино — я бы не поверил. Но он встал. Он пошёл. И он снялся.
Фильм «Ответный ход» стал для него чем-то вроде открытки в будущее: мол, ты не умер, не исчез — а значит, ты нужен. Ему дали трюки, дали эпизод — и этого хватило, чтобы зацепиться. Он вцепился в кинематограф так же, как раньше — в тренажёр. Насмерть.
После этого Иншаков пошёл по накатанной — только вместо татами теперь была киноплощадка. Стать актёром он не собирался. Он вообще никогда никуда «не собирался» — просто делал то, что мог делать лучше всех. А делать он мог многое. Ставить трюки — так, чтобы зрители не моргали. Бить — так, чтобы потом не вставали. Играть — так, чтобы верили.
Он не кривлялся перед камерой. Он просто приходил и делал свою работу. И в этом было что-то страшное и притягательное. Особенно когда его стали звать не только ставить драки, но и писать сценарии, чтобы всё выглядело по-настоящему. Это уже был не спортсмен и не актёр. Это был человек, который знал, как выглядит жизнь с внутренней стороны.
А потом случился «Крестоносец». Фильм, который почему-то до сих пор обсуждают больше из-за слухов, чем из-за сюжета. Мол, у Иншакова был роман с Ольгой Кабо. Не было. Но людям ведь не важна правда. Им важна «красивая история». Вот только эта история была совсем другой. Они с Кабо просто дружили — и продолжают дружить. Уже больше тридцати лет. А вы представьте себе такую дружбу — когда у обоих бурная карьера, прессинг, сплетни, а вы всё равно держитесь друг за друга. Это вообще редкость.
Но самая жёсткая история случилась чуть позже — когда ему предложили поехать в США. Не как эмигранту, а как артисту. Иншаков обрадовался, подготовился — и получил отказ. Не потому что документы не в порядке. А потому что где-то в недрах ФБР сидел человек, который решил, что Иншаков — не актёр и не каскадёр, а киллер. Да-да. Серьёзно. Там написали, что он получает по сто тысяч долларов за устранение боссов мафии. И посчитали, что отпускать его за океан — значит самим себе нарыть проблемы.
Я, когда об этом прочитал, сначала посмеялся. Потом стало страшно. Ведь параллельно в российских газетах его уже называли «правой рукой Япончика». А Япончик — это не псевдоним блогера, а криминальный авторитет с настоящими «погонялами» и разборками. И что, думаете, Иншаков это опровергал?
Не-а. Он просто говорил честно: да, с некоторыми из них знаком. Да, кто-то из них у меня тренировался. И что теперь? Что он должен был делать — креститься на камеру и доказывать, что не в теме? Он просто жил в той системе, где спорт, искусство и криминал перемешались в один большой клубок. И сам выбирал, на какой стороне стоять. Или хотя бы не быть пешкой.
А знаете, что самое ироничное? История с «люберецкими». Типичный уличный конфликт. Какой-то его знакомый торговал на улице — и к нему подошли ребята в кожанках. Попросили «отойти». Иншаков подошёл — и не стал читать лекции. Он просто объяснил, что это плохая идея. Видимо, очень убедительно. Потому что через пару недель этот случай… лег в основу сцены в «Бригаде». Той самой, где герой всё решает быстро и без криков.
Да, «Бригаду» он тоже придумал. И настоял, чтобы главного героя играл не кто-нибудь, а Сергей Безруков. Под него и писали сценарий. Под него и подбирали актёров. И если бы не Иншаков, мы, возможно, никогда не услышали легендарное «Всё будет по красоте, брат». Потому что никто не верил в проект — кроме него.
Он был не просто продюсером «Бригады» — он был её нервом. Иншаков не играл в кино, он его чувствовал. Он знал, где снимать, кого снимать и — главное — как. Он привёл на съёмки настоящих «братков». Дал реальные машины, свои связи, свои рестораны, свои казино. Всё, что мы потом смотрели, открыв рты — было не декорацией, а жизнью, снятой с одного дубля.
Знаете, что поражает больше всего? Он ведь мог использовать всё это для себя. Заработать, отойти в тень, стать тем, кого обвиняли в США. Но нет. Он просто показал киноиндустрии, что правда — интереснее вымысла. И что за каждым сериалом может стоять человек, который не боится сказать «это было со мной».
А дальше — как в классике: личная жизнь. И снова всё не по шаблону. Ни скандалов, ни любовниц, ни разводов. Только она — Марина. Девочка, которую он однажды позвал на съёмки. А она с сестрой — вместо того чтобы наблюдать, как дерутся каскадёры — бегала по полю и собирала ромашки. Кто пустил этих дур? — крикнул кто-то из съёмочной группы. Иншаков повернулся, увидел Марину — и остался с ней на всю жизнь.
Знаете, в этой истории есть что-то по-детски простое. Он называет её «дурочкой» с нежностью. Как будто и не было всей этой жести, крови, шрамов, драк, полуподпольных съёмок. Как будто дома его ждёт человек, которому всё равно, чем он занимается. Лишь бы был рядом.
С Мариной он уже больше тридцати лет. И да, у них нет детей. И да, журналисты снова пытались «пришить» ему роман — теперь с Верой Сотниковой. Ведь на экране между ними такая химия, что зрители поверили: ну не может быть, чтобы всё было «по сценарию». А за кадром? За кадром была ненависть. Реальная, живая, почти физическая. Они терпеть друг друга не могли. На съёмках «Рыцарского романа» у них случился конфликт, после которого Иншаков просто взорвался. Сказал всё в лицо. Так и появились «искры», которых не хватало фильму.
Вот такая вот магия кино. Чем хуже отношения между актёрами — тем лучше сцена. А потом зрители сочиняют романы, делают выводы, обсуждают «любовь». А на самом деле — это профессионализм. И злость. Которая, если её правильно снять, становится великим искусством.
Сейчас Иншакову — 78. И он не сдал. Не ушёл в тень, не записался в «легенды прошлого». Он до сих пор работает. Собаки, музыка, кино, общественные проекты. Выставки. Пресс-конференции. Он не играет роль «старого бойца». Он просто живёт. Рядом с той самой «дурочкой». Без детей, но с каким-то странным спокойствием в глазах. Как будто говорит: «Ещё не вечер».
Я вот думаю — а что делает мужчину сильным? Не кулаки, не медали, не связи. И даже не количество побед в уличных разборках. А умение остаться человеком, когда тебя тянут в грязь. Когда тебе приписывают убийства, мафиозные схемы, женщин, которых ты даже не трогал. Когда тебе с экрана в лицо кричат: «Ты один из них». А ты молчишь. Потому что не нужно ничего доказывать. Те, кто рядом — и так знают.
Иншаков — не герой боевиков. Он — боевик, который стал героем. И не потому, что бил сильнее всех. А потому что умел держать удар — и в спину, и от близких, и от системы. Он вытащил себя из коммуналки, из темноты, из инвалидности, из клейма «преступника» — и не озлобился. Наоборот. Построил жизнь на своих условиях.
Он не любил показывать слабости. Даже когда зрение было под угрозой — не стонал, не жаловался. Просто лёг в темноту. На месяц. А потом вышел — и пошёл снова. Кто так делает? Кто так живёт?
И да, у него нет детей. И кому-то покажется, что в этом трагедия. А по мне — в этом просто честность. Он не стал заводить «на всякий случай». Не стал компенсировать что-то внешним благополучием. Просто живёт с той, которую однажды назвали «дурой», но которая оказалась самой верной.
Вокруг него были криминалитет, кинематограф, зависть, ложь, предательства. А он — как-то умудрился выстроить свою дорогу. Без громких интервью, без мемуаров, без шоу с откровениями. Хотя, по правде говоря, история его жизни — куда интереснее любого интервью. Потому что она настоящая. С синяками, с выбитым плечом, с пеленой на глазах, с ударом ногой в затылок — и с ромашками на съёмочной площадке, которые собирала «дурочка», ставшая женой.
Я не знаю, как оценит его история Дзен, платформа, зритель. Но я точно знаю — это человек из тех, кто не нуждается в лайках. Он и без них оставил след.
А мы — можем только попробовать понять: каким нужно быть, чтобы пройти путь Иншакова и не сломаться.
