Ольга поставила чашку с кофе на стол и уставилась в экран ноутбука, не видя цифр в таблице. За окном моросил октябрьский дождь, и капли стекали по стеклу, сливаясь в длинные ручейки .
Телефон завибрировал. Свекровь. Конечно.
— Олечка, здравствуй, — голос Тамары Ивановны звучал приторно-ласково, что всегда означало просьбу о деньгах. — Ты занята?
— Здравствуйте. Работаю, но могу поговорить, — Ольга откинулась на спинку кресла, мысленно готовясь к очередному раунду.
— Понимаешь, у Кристины снова ситуация сложилась. Ей курсы нужно оплатить, английский, знаешь, в резюме теперь без этого никуда. Она уже нашла неплохие. Ты же понимаешь, мне на пенсию с моим давлением…
Ольга закрыла глаза. Кристине двадцать шесть лет, она не работает уже полтора года, живёт с матерью и регулярно находит себе какие-то «курсы», «тренинги» и «перспективные направления», на которые требуются деньги. И каждый раз Тамара Ивановна звонила ей, а не собственному сыну.
— Тамара Ивановна, может, Кристине сначала найти работу, а потом уже думать о курсах? — осторожно предложила Ольга. — Или Максима попросите, он её брат всё-таки.
— Ах, Максим! — в голосе свекрови зазвучали металлические нотки. — Максим только начинает, у него зарплата копеечная, он едва себя обеспечивает. А ты, слава богу, хорошо зарабатываешь. Неужели родной сестре мужа откажешь?
«Вот оно», — подумала Ольга. Эта фраза, как заклинание, звучала регулярно последние три года. С тех пор, как она получила повышение и стала руководить отделом продаж. Двадцать пять тысяч в прошлом месяце на новую зимнюю куртку для Кристины, тридцать — на какой-то психологический тренинг, пятнадцать — на косметолога.
— Хорошо, — Ольга услышала собственный голос как будто со стороны. — Переведу сегодня.
— Спасибо, доченька! Ты у нас такая молодец, такая умница! Максиму так повезло с тобой!
После разговора Ольга долго сидела, глядя в пустоту. Максим вернётся с работы часов в восемь, усталый, но наверняка довольный — его проект наконец-то одобрили, и впереди маячило долгожданное повышение. Он работал в стартапе архитектором баз данных, зарплата действительно пока была скромной, но перспективы отличные. И Ольга искренне радовалась за него, поддерживала, никогда не попрекала. Они были командой.
Но почему-то эта команда включала в себя и Кристину с её бесконечными «нуждами».
Вечером, когда Максим, переодевшись в домашнюю футболку и джинсы, устроился на диване с планшетом, Ольга решилась:
— Макс, твоя мама звонила.
— Угу, — односложно ответил он не оторваясь от экрана, где читал какую-то техническую документацию.
— Просила денег. На курсы для Кристины.
— Опять? — он поднял голову, нахмурился. — Сколько на этот раз?
— Двадцать пять тысяч. Я уже перевела.
Максим вздохнул, потёр переносицу — привычка, когда он был озадачен или расстроен.
— Оль, прости. Я поговорю с мамой. Это уже перебор.
— Ты уже говорил, — устало заметила Ольга. — Три месяца назад тоже говорил.
— Я знаю. Просто… — он замялся. — Кристина всегда была такой, ещё с детства. Мама её балует, а она привыкла. Но это не значит, что мы должны…
— Твоя мама считает, что должны, — перебила Ольга. — Потому что я хорошо зарабатываю, а значит, могу «помочь родным».
Максим отложил планшет, пересел ближе, обнял её за плечи.
— Это несправедливо, и я это понимаю. Мы откладываем на будущее, у нас свои планы. Давай я завтра маме позвоню и чётко скажу: больше так нельзя.
— Хорошо, — Ольга прижалась к его плечу, но в груди по-прежнему саднило. Она знала этот сценарий. Максим позвонит, скажет что-то маме, та обидится, потом всплакнёт, пожалуется на здоровье и одиночество, и всё вернётся на круги своя.
Ноябрь принёс морозы и новую волну просьб. Сначала Тамара Ивановна намекнула на необходимость купить Кристине новый телефон — «старый совсем умер, а как без связи в наше время?». Потом понадобились деньги на врача — «у девочки спина болит, надо к хорошему специалисту». Ольга переводила, скрепя сердце.
В декабре грянул гром.
Тамара Ивановна явилась к ним в субботу днём, когда они с Максимом планировали наконец-то съездить в торговый центр за новой мебелью для спальни. Она влетела в квартиру с видом человека, несущего судьбоносные новости, сбросила пальто на вешалку и прошла на кухню, не снимая ботинок.
— Максимушка, Оленька, у меня радостная новость! — глаза у свекрови блестели. — Кристина выходит замуж!
— Правда? — Максим удивился искренне. — Я даже не знал, что у неё кто-то есть.
— Да, Виктор, замечательный молодой человек, работает менеджером. Познакомились на тренинге по саморазвитию, помнишь, Оля оплачивала. Вот видишь, какой толк вышел!
Ольга почувствовала, как холодок пробежал по спине. Что-то в интонации свекрови, в её возбуждённом блеске глаз говорило: сейчас будет что-то неприятное.
— Мама, это здорово, — Максим улыбнулся. — Поздравляй Кристину. Когда свадьба?
— В марте планируют. И вот тут… — Тамара Ивановна села на стул, сложила руки на столе, приняв деловой вид. — Понимаете, молодым нужна помощь. Виктор, конечно, старается, но у него пожилая мать на иждивении. А свадьбу хочется достойную, Кристина всегда мечтала о красивом празднике. Я подумала, вы поможете. Триста пятьдесят тысяч хватит на ресторан, платье, фотографа…
Повисла тишина. Максим моргнул, словно не понял.
— Триста… пятьдесят тысяч? — медленно переспросил он.
— Ну да, свадьба же не дешёвое удовольствие, — Тамара Ивановна посмотрела на него, как на непонятливого ребёнка. — Оля у нас хорошо зарабатывает, вы можете себе позволить. Это же родная сестра!
Ольга почувствовала, как кровь отхлынула от лица, а потом резко ударила в виски. Все месяцы раздражения, подавленного возмущения, проглоченных слов вдруг поднялись откуда-то из глубины, горячей волной.
— Нет, — её голос прозвучал на удивление твёрдо.
— Что значит «нет»? — свекровь повернулась к ней.
— Нет, мы не будем оплачивать свадьбу Кристины. Это не наша обязанность.
— Как это не ваша? — голос Тамары Ивановны стал выше. — Она же сестра Максима! Родная кровь!
— Родная кровь Максима, а не моя, — Ольга встала, скрестила руки на груди. — И если уж на то пошло, пусть Максим решает, готов ли он отдать такую сумму на свадьбу сестры. Но от себя скажу честно: я устала быть спонсором вашей семьи.
— Оля, — Максим растерянно посмотрел на неё.
— Нет, Макс, дай мне договорить. — Она обернулась к свекрови. — Тамара Ивановна, я три года переводила деньги на всё, что вы просили. Курсы, одежду, врачей, телефоны, непонятные тренинги. Я никогда не отказывала, потому что не хотела портить отношения, потому что думала — семья, надо помогать. Но триста пятьдесят тысяч на свадьбу — это за гранью разумного. У нас свои планы, мы хотим ребёнка, нам нужны деньги на…
— Ах, вот оно что! — перебила её Тамара Ивановна, и лицо её исказилось. — Значит, на себя тебе не жалко, а родной сестре мужа отказываешь! Я так и думала, что ты эгоистка! Максим, ты видишь, на ком женился?
— Мама, не надо, — Максим встал, поднял руку. — Оля права. Это слишком большая сумма. И я, честно говоря, даже не понимаю, почему Кристина не может свадьбу сама организовать, если решила замуж выходить.
— Потому что у неё денег нет! Она же не работает! — Тамара Ивановна вскочила. — А почему не работает? Потому что не может найти достойное место! А почему не может? Потому что кризис, потому что сложно! Не все же как твоя жена, пролезли наверх!
— Тамара Ивановна, — голос Ольги стал ледяным. — Я училась шесть лет, стажировалась за копейки, чтобы получить опыт, и пахала по двенадцать часов в сутки последние три года, чтобы занять эту должность. Я никуда не пролезала. И очень устала от того, что мой труд воспринимается как общественное достояние вашей семьи.
Свекровь схватила сумку, глаза у неё стали влажными, губы дрожали.
— Хорошо. Хорошо, я поняла. Значит, чужие мы вам. Максим, я тебя воспитывала одна, отец вас бросил, я отказывала себе во всём ради вас с Кристиной, а теперь… — она шмыгнула носом. — Ладно, раз так…
Она ушла, громко хлопнув дверью. Максим и Ольга остались стоять на кухне, в тягостном молчании.
— Оль, прости, — наконец выдохнул Максим. — Мне очень жаль. Я не думал, что она так… настолько…
— Я тоже не думала, — Ольга села на стул, почувствовав внезапную слабость. — Но я не могла. Просто не могла согласиться.
— Ты и не должна была, — он обнял её, поцеловал в щёку. — Это безумие. Триста пятьдесят тысяч! У нас таких денег нет, даже если бы я хотел помочь. Мы откладываем на ребёнка, на…
— Я знаю. И я не против помогать родным, правда. Но это должна быть помощь, а не содержание взрослого дееспособного человека.
Три дня они не получали от Тамары Ивановны никаких вестей, и Ольга начала надеяться, что буря улеглась. Но в среду вечером, когда она возвращалась с работы, свекровь перехватила её у подъезда.
— Оля, мне нужно с тобой поговорить. Наедине, — лицо у Тамары Ивановны было каменным.
— Хорошо, — Ольга насторожилась. — О чём?
Свекровь достала телефон, открыла галерею и ткнула экраном в лицо Ольге. На фотографии, сделанной явно издалека, Ольга сидела в кафе напротив высокого светловолосого мужчины. Они оба смеялись. Следующее фото — они выходят из бизнес-центра вместе. Третье — он провожает её до машины.
— Что это? — Ольга не поняла сначала.
— Это ты, — голос Тамары Ивановны был сладким, как отравленный мёд. — С каким-то мужчиной. Причём не раз, я тут целую папочку собрала. Вы регулярно встречаетесь, по-моему. Максим в курсе?
Ольга почувствовала, как внутри всё похолодело от ярости, от оскорбления, от чистого, незамутнённого возмущения.
— Вы за мной следили?
— Я защищаю интересы своего сына, — Тамара Ивановна подняла подбородок. — И вот что я тебе скажу: либо ты находишь деньги на свадьбу Кристины, либо Максим видит эти фото. Думаю, ему будет интересно узнать, чем занимается его жена, пока он работает.
Это было настолько чудовищно, настолько переходило все границы, что Ольга на мгновение потеряла дар речи. Потом она медленно выдохнула, достала свой телефон и набрала номер мужа.
— Макс, ты дома? Отлично. Не уходи, пожалуйста, мы сейчас поднимемся. С твоей мамой. Нам нужно кое-что обсудить.
— Что ты делаешь? — Тамара Ивановна побледнела.
— То, что должна была сделать давно, — Ольга посмотрела на неё. — Прекращаю эту игру. Пойдёмте.
В квартире Максим встретил их недоуменно, переводя взгляд с матери на жену.
— Что случилось?
— Твоя мама хочет показать тебе кое-какие фотографии, — Ольга скинула сумку на пол, сняла пальто. — Очень интересные. Где я изменяю тебе с неким мужчиной. Причём регулярно, суди по количеству снимков.
— Что? — Максим нахмурился.
— Тамара Ивановна, прошу, — Ольга кивнула на свекровь. — Демонстрируйте улики. Я настаиваю.
Свекровь растерялась, метнула взгляд к выходу, но было поздно. Максим уже протянул руку.
— Мама, покажи.
Она нехотя достала телефон, протянула ему. Максим пролистал фотографии, и лицо его стало меняться — сначала напряжение, потом удивление, а потом… он рассмеялся. Тихо, но искренне.
— Мам, ты серьёзно?
— Что «серьёзно»? — голос Тамары Ивановны дрогнул. — Твоя жена гуляет с посторонним мужчиной, а ты смеёшься?
— Это Толик, — Максим передал телефон Ольге, всё ещё улыбаясь. — Оля, покажи маме фотографию с вашей семейной встречи, ну помнишь, летом?
Ольга открыла свою галерею, нашла нужное фото и развернула экран к свекрови. На снимке вся семья — она, Максим, её родители, и тот самый светловолосый мужчина, обнимающий пожилую женщину, невероятно похожую на Ольгину маму.
— Знакомьтесь, это Анатолий Сергеевич Ветров, двоюродный брат моей жены, — Максим говорил спокойно, но в голосе звучала сталь. — Оля устроила его в свою компанию полгода назад, когда он переехал в Москву. Он работает в соседнем отделе, и Оля взяла над ним шефство, помогает адаптироваться. Они регулярно обедают вместе, да. Я в курсе. Более того, мы вместе были у них на новоселье месяц назад.
Тамара Ивановна стояла, открыв рот, и лицо её медленно наливалось краской.
— Я… я не знала…
— Это не важно, — перебил её Максим, и в его тоне не было больше мягкости. — Важно, что ты проследила за моей женой, собрала на неё компромат и попыталась её шантажировать. Мама, ты понимаешь, что ты сделала?
— Я хотела как лучше! Я хотела убедиться!
— Убедиться в чём? Что ты можешь выбить из нас деньги любым способом? — Максим провёл рукой по волосам. — Знаешь, мы тут с Олей как раз хотели тебе сообщить: мы планируем ребёнка. Активно планируем. Оля будет наблюдаться в хорошей частной клинике, это недёшево. Мы откладываем на роды, на детскую комнату, на всё, что понадобится. И нет, мы не собираемся оплачивать свадьбу Кристины. Это не наша обязанность. Если Кристина хочет пышную свадьбу — пусть сама на неё зарабатывает.
— Значит, вам на родную сестру наплевать, — Тамара Ивановна попыталась использовать обиженный тон, но уже без прежней уверенности.
— Мне не наплевать на Кристину, — возразил Максим. — Но я не обязан обеспечивать её взрослую жизнь. У меня своя семья, мама. И я выбираю свою семью.
Ольга стояла рядом, слушала, и чувствовала, как внутри что-то оттаивает, согревается. Максим взял её за руку, сжал.
— Мы не будем больше давать деньги на содержание Кристины, — продолжил он. — Если у вас или у неё будет реальная беда — болезнь, серьёзная ситуация — мы поможем, конечно. Но бесконечные курсы, тренинги и свадьбы — это не наша ответственность.
Тамара Ивановна схватила сумку, лицо её было белым, губы поджаты.
— Ну что ж. Я поняла. Вырастила, подняла на ноги, а теперь я вам не нужна. Хорошо. Живите, как знаете. Только не ждите, что я буду приходить и улыбаться.
— Мама…
— Нет! — она подняла руку. — Всё. Я больше не хочу иметь с вами дела. Обойдётесь без меня.
Она ушла, и дверь закрылась с тихим щелчком. Максим обнял Ольгу, прижал к себе.
— Прости, — прошептал он. — Прости за всё.
— Тебе не за что извиняться, — Ольга спрятала лицо у него на плече. — Ты только что встал на мою сторону. Это много значит.
— Я всегда на твоей стороне. Просто не всегда вовремя это показываю.
Три месяца они не слышали от Тамары Ивановны ни слова. Ни звонков, ни сообщений. Кристина вышла замуж в марте, как и планировала — небольшая свадьба в кафе, без изысков. Максиму пришло формальное приглашение по СМС, он поехал один, привёз конверт с разумной суммой денег в подарок. Вернулся мрачный.
— Мама не разговаривала со мной, — сказал он. — Вообще. Просто кивала. Кристина тоже была холодна.
— Дай им время, — Ольга обняла его. — Мы же не можем жить так, как они хотят, в ущерб себе.
В апреле Ольга узнала, что беременна. Они праздновали вдвоём, со слезами счастья и планами. Она записалась в клинику, начала наблюдаться у хорошего врача. Максим получил долгожданное повышение, и его зарплата выросла почти вдвое. Жизнь налаживалась.
О Тамаре Ивановне они не вспоминали. Вернее, Максим иногда становился задумчивым, печальным, Ольга понимала — он скучает по матери. Но ни разу не предложил позвонить первым.
В ноябре, когда до родов оставалось три недели, и Ольга была похожа на аккуратный шар, на мобильный Максима пришло сообщение от Кристины: «Мама спрашивает, когда ждать внука».
Максим показал телефон Ольге, та вздохнула.
— Решай сам. Это твоя мать.
— Нет, — он покачал головой. — Это наша семья. И решение должно быть общим. Ты готова к тому, что она появится?
Ольга задумалась. Злости не было, осталась только усталость.
— Я готова к тому, что она будет бабушкой нашему сыну. Но при условии, что больше никаких финансовых требований. И никакого шантажа. Если она согласна просто быть бабушкой — пусть приходит.
Максим набрал сообщение: «Роды планируются через три недели. Если хочешь познакомиться с внуком — приходи в роддом. Но мы не будем возвращаться к прежним схемам».
Ответ пришёл через пять минут: «Приду».
Сын родился в начале декабря, здоровый, румяный, с невероятно громким голосом. Тамара Ивановна пришла на следующий день, принесла огромный букет и конверт с деньгами «на малыша». Она была подчёркнуто вежлива, даже робка. Смотрела на внука с такой нежностью, что Ольге стало почти жалко её.
— Красивый, — Тамара Ивановна вытерла слёзы. — Весь в Максима.
— И в вас немного, — Ольга улыбнулась. — У него ваш подбородок.
Свекровь посмотрела на неё удивлённо, благодарно.
— Оля, я… я хотела извиниться. За то, что было. Я повела себя ужасно, я понимаю. Просто я так привыкла всё контролировать, решать за всех… — она замялась. — Кристина, между прочим, устроилась на работу. В сентябре. Администратором в клинику. Говорит, устала сидеть дома, Виктор тоже настаивал. Она… повзрослела, что ли.
— Я рада за неё, — Ольга сказала это искренне.
— Можно я буду иногда приходить? К внуку? — в голосе Тамары Ивановны звучала неуверенность, и это было так непривычно.
— Конечно, — кивнул Максим. — Он ваш внук. Просто давайте договоримся сразу: никаких денежных вопросов, никакого давления. Если вы можете просто быть бабушкой — вы нам нужны. Если нет…
— Могу, — быстро сказала она. — Обещаю.
Она сдержала слово. Приезжала раз в неделю, сидела с внуком, когда они с Максимом хотели сходить в кино, приносила связанные собственноручно пинетки и чепчики. Больше не просила денег. Кристина тоже заходила пару раз, смотрела на племянника с интересом, но без особого энтузиазма — она явно не была готова к детям. Зато появилась на свет осторожная, хрупкая связь между ними.
Однажды вечером, когда сын уже спал, а они с Максимом сидели на кухне с чаем, он спросил:
— Ты не жалеешь? Что тогда так жёстко отказала?
Ольга покачала головой.
— Нет. Я жалею только, что не сделала этого раньше. Понимаешь, Макс, помогать близким — это хорошо. Но быть донором для чужих желаний — нет. Я работала, старалась, добивалась. И это были мои деньги, мой труд. У меня было право сказать «нет».
