Ключ повернулся в замке с привычным щелчком. Я толкнула дверь, чувствуя, как мышцы ног гудят от усталости. День выдался адский — два совещания, презентация для клиентов, а потом ещё отчёты, которые шеф потребовал закончить сегодня же. Мечтала только о горячей ванне и тишине.
Уже в прихожей что-то показалось странным. Мои любимые замшевые туфли, которые я всегда аккуратно ставила на обувную полку, почему-то оказались сдвинуты в сторону. На тумбочке лежала связка чужих ключей с брелоком-матрёшкой. Сердце ёкнуло. Неужели…
А потом до меня донёсся запах. Домашний, густой аромат борща. В наш с Игорем доме никогда не пахло борщом — времени на такую готовку просто не было. Из кухни послышался стук посуды и тихое напевание.
Я замерла, не снимая плаща. Часы на телефоне показывали семь вечера — Игорь обычно возвращался не раньше восьми. Значит, это не он.
Осторожно прокравшись к кухне, я заглянула внутрь и почувствовала, как внутри всё холодеет. У плиты, словно хозяйка дома, стояла Лидия Павловна — моя свекровь. Повязанная фартук, с поварёшкой в руке, она помешивала что-то в моей кастрюле, будто делала это здесь каждый день.
— О, Анечка, ты уже дома! — воскликнула она, не выказывая ни малейшего смущения. — А я тут немного прибралась, ужин приготовила. Всё-таки Игорёк любит домашнюю еду, а ты вечно в работе…
Я моргнула, не в силах поверить своим глазам. Свекровь продолжала что-то щебетать, но я её уже не слушала. Взгляд упал на открытую дверь в спальню. Внутри меня что-то оборвалось.
— Простите, я на минутку, — пробормотала я и рванула туда.
В спальне был настоящий переворот. Мои вещи на прикроватной тумбочке сдвинуты в угол, а на их месте красовалась фотография Игоря в детстве. Косметика на комоде перемещена, чтобы освободить место для флакончиков духов свекрови и её расчёски. Даже покрывало на кровати было заменено на другое — с вышитыми розами, которое я никогда раньше не видела.
Голова закружилась. Я оперлась о дверной косяк.
— Мам, ты что, переехала?! — вырвалось у меня, когда я вернулась на кухню.
Свекровь оторвалась от помешивания борща и посмотрела на меня с таким видом, будто удивлена моей реакцией.
— А что такого? — она пожала плечами. — У вас тут места много, а мне одной в квартире грустно. Да и Игорю нужна забота, не будешь же ты его после работы одними полуфабрикатами кормить?
В её голосе звучало осуждение. То самое, которое я слышала всякий раз, когда мы встречались. Намёки на то, что я слишком много работаю, недостаточно забочусь о муже, не готовлю так, как она.
— Но вы даже не предупредили, — сказала я, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. — Это всё-таки наша квартира…
— Ну зачем такие формальности между родными людьми? — Лидия Павловна улыбнулась и протянула мне тарелку с борщом. — Лучше поешь, ты, наверное, голодная с работы. Я специально Игоря научила, как меня впустить, чтобы сюрприз сделать.
Я смотрела на дымящуюся тарелку, на самодовольное лицо свекрови, и чувствовала, как внутри поднимается волна возмущения, смешанного с растерянностью. Это было похоже на вторжение. На захват территории.
Моей территории.
Разговор с мужем
Я извинилась, что не голодна, и закрылась в спальне. Руки мелко дрожали, когда я доставала телефон из сумки. Три гудка показались вечностью.
— Да, Анют, — голос Игоря звучал подозрительно тихо.
— Почему ты мне не сказал, что твоя мать собирается у нас жить? — я старалась говорить спокойно, но голос всё равно дрогнул.
Тишина. Долгая, тягучая пауза, которая говорила больше любых слов. Он знал. Конечно же, он всё знал.
— Она говорила, что ей тяжело одной… — наконец произнёс он. — Я подумал, может, ненадолго…
Я стиснула зубы, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слова.
— Ненадолго?! Ты видел, что здесь происходит? Она уже мебель переставила и шкаф себе забила!
За окном мелькали огни проезжающих машин. Вечерний город жил своей жизнью, не подозревая о буре, разыгравшейся в нашей квартире.
— Ну ты же не против, если она немного у нас поживёт? — его голос стал просительным. — Это же моя мама…
Я закрыла глаза. Конечно, это его мама. Милая женщина, которая за два года нашей совместной жизни ни разу не упустила случая указать на мои недостатки. Которая звонила Игорю по пять раз на дню и каждый раз интересовалась, покормила ли я его. Которая считала, что «настоящая женщина» должна встречать мужа с работы в фартуке, а не задерживаться в офисе допоздна.
— Дело не в этом, Игорь, — я понизила голос. — Дело в том, что такие решения мы должны принимать вместе.
Дверь тихонько скрипнула, и я резко обернулась. На пороге стояла Лидия Павловна. Удивительно, как бесшумно она могла передвигаться, когда хотела.
— Вы тут обо мне шепчетесь? — свекровь вошла в комнату, не дожидаясь приглашения. — Да ладно, Игорёк, я вижу, что я лишняя. Уеду, не переживайте, буду одна доживать свои дни…
Характерная дрожь в её голосе. Тот самый тембр, который включался всякий раз, когда что-то шло не по её плану.
— Мама, никто не говорит, что ты лишняя, — торопливо заговорил Игорь в трубку. — Просто надо было предупредить Аню заранее.
Я смотрела на свекровь, и она смотрела на меня. Два человека, любящие одного мужчину, но совершенно по-разному понимающие, что для него лучше.
— Ты ведь не против, Анечка? — спросила свекровь с улыбкой, от которой у меня мурашки побежали по спине. — Ты у нас такая занятая, карьерная. Я буду только помогать, готовить, убирать. Тебе же легче будет.
Слова застряли у меня в горле. Я слышала, как Игорь сопит в трубку, ожидая моего ответа. Уже представляла, что будет, если скажу прямо: «Да, я против». Игорь будет мямлить что-то невразумительное, потом начнутся упрёки, скандал…
— Анют, ты там? — встревоженно спросил муж.
— Я перезвоню, — бросила я и отключилась.
Свекровь всё ещё стояла в дверях, сложив руки на груди. Улыбка исчезла с её лица.
— Знаешь, Аня, — сказала она уже без притворной ласки, — сын мой любит меня больше, чем тебя. Это естественно. Мать — это навсегда, а жены… — она небрежно махнула рукой. — Жёны приходят и уходят.
В груди словно что-то оборвалось. Внезапно я вспомнила наш с Игорем первый год. Как он боялся сказать матери, что переезжает ко мне. Как просил меня «быть помягче» с ней. Как каждое совместное чаепитие заканчивалось его нервным курением на балконе.
Телефон в моей руке завибрировал — Игорь названивал снова. Но я не взяла трубку. Потому что поняла: если он сейчас не встанет на мою сторону, если снова будет увиливать и искать компромисс там, где его быть не может… значит, свекровь права.
Я не устоявшийся факт в его жизни. А только вероятность.
Анна решает действовать
Утро выдалось пасмурным. Серые тучи нависали над городом, словно предвещая бурю. Я почти не спала, проворочавшись всю ночь на неудобном диване в гостиной — свою спальню я уступила свекрови, чтобы избежать скандала. Игорь пришёл поздно, почти в полночь. Я слышала, как он тихо разговаривал с матерью на кухне, а потом прокрался в гостиную.
— Ты не спишь? — прошептал он, присаживаясь на край дивана.
Я промолчала, притворившись спящей. Разговаривать не хотелось. Что-то внутри подсказывало, что слова сейчас бесполезны. Нужны были действия.
Игорь вздохнул и ушёл в спальню — к матери. Я так и лежала с открытыми глазами до рассвета, пока мысли в голове перекатывались, как морские волны. Наконец, с первыми лучами солнца, решение пришло.
За завтраком мы сидели втроем. Лидия Павловна, уже успевшая приготовить оладьи и разлить чай, улыбалась, будто ничего не происходило.
— Как спалось, Анечка? — спросила она, передавая мне тарелку. — Диванчик у вас жестковат, но ничего, я его перебью, будешь спать как на облачке.
Я подняла глаза.
— Спасибо, не нужно.
Игорь, сидевший напротив, вздрогнул. Что-то в моем голосе, видимо, подсказало ему: разговор будет серьёзным.
— Лидия Павловна, — я отодвинула тарелку с оладьями, — я ценю вашу помощь, но у нас своя семья, и мы привыкли жить вдвоём.
Свекровь даже не поднимала глаз от своей чашки.
— Дорогая, давай без глупостей. Это ведь и Игоря квартира тоже?
Я перевела взгляд на мужа. Он смотрел в тарелку, избегая встречаться со мной глазами.
— Нет, квартира моя. Я её купила ещё до свадьбы.
Свекровь пожала плечами.
— Ну а какая разница, чья? Главное, чтобы семье было хорошо. А семья — это ведь не только муж и жена. Это ещё и родители, и дети… — на последнем слове её голос стал особенно слащавым.
Я почувствовала, как внутри всё сжимается. Упоминание детей было неслучайным. Мы с Игорем пока откладывали этот вопрос — я хотела сначала закрепиться на работе, получить повышение. Свекровь знала об этом и очень «тактично» напоминала при каждой встрече.
— Лидия Павловна, — мой голос звучал твёрже, чем я ожидала, — мы с Игорем сами решаем, как нам жить. И с кем.
Игорь наконец поднял голову.
— Девочки, может, не будем с утра…
— А ты собираешься что-то сказать? — я повернулась к нему. — Это ведь и твой дом тоже. Твоя жизнь. Твой выбор.
Игорь отвёл глаза.
— Ну раз мама уже тут, может, просто привыкнем? — он говорил тихо, почти умоляюще. — Ей же одной тяжело.
— Ей сорок восемь лет, Игорь! — я не выдержала. — Она не немощная старушка. У неё своя квартира, работа, подруги!
Лидия Павловна всхлипнула и достала платок.
— Видишь, как твоя жена со мной? — она повернулась к сыну. — А я всего лишь хотела помочь. Ты же знаешь, после того, как твой отец ушёл, у меня только ты и остался. Единственная опора…
Я почувствовала, как внутри закипает гнев. Эта женщина умело давила на все болевые точки Игоря. Он никогда не мог ей отказать, особенно когда речь заходила об ушедшем отце. Чувство вины — вот на чём она играла.
Игорь выглядел несчастным. Его взгляд метался между мной и матерью, как будто он физически не мог выбрать, на чью сторону встать.
— Она поживёт у нас только несколько дней, — сказал он наконец, глядя на меня с мольбой. — Пока не уладит свои дела. Это ненадолго, правда.
Я отодвинула стул и встала. Смотреть на него не хотелось. Мой муж, который клялся всегда поддерживать меня, сейчас предпочёл комфорт матери моему спокойствию.
— Ты выбрал, Игорь, — сказала я, чувствуя, как к горлу подступает ком. — Спасибо, что прояснил ситуацию.
Я вышла из кухни, оставив их вдвоём. В голове крутилась только одна мысль: надо что-то делать, иначе я потеряю не только дом, но и себя.
Конфликт на пике: ультиматум
Вечером я вернулась домой позже обычного. Намеренно задержалась на работе, перебирая документы, которые вполне могли подождать до завтра. Просто не хотела идти домой. В то место, которое ещё вчера было моей крепостью, а сегодня превратилось в поле боя.
Открыв дверь, я почувствовала запах пирогов. Из кухни доносились голоса — Игорь и его мать о чём-то оживлённо беседовали. Смеялись. Я стояла в прихожей, прислушиваясь, и чувствовала себя чужой. Гостьей в собственном доме.
— А потом ты сказал: «Мама, посмотри, я нарисовал динозавра!» — заливалась смехом свекровь. — И показал мне каракули, похожие на гусеницу!
— Боже, мам, ты всё помнишь, — в голосе Игоря слышалась теплота. Та самая, которой так не хватало утром, когда он разговаривал со мной.
Я тихо прошла в спальню. За день там произошли новые изменения. На стене появились фотографии — Игорь в детстве, Игорь с матерью на море, семейные праздники… Меня на этих снимках не было. Будто свекровь методично стирала моё присутствие из жизни сына.
А на комоде лежали бланки для смены прописки. Я взяла один, не веря своим глазам. Свекровь всерьёз собиралась прописаться у нас! В моей квартире!
Что-то внутри щёлкнуло. Будто переключатель перевели из режима «терпение» в режим «действие». Я открыла шкаф, достала большой чемодан, расстегнула молнию. Затем открыла тумбочку, где свекровь разложила свои вещи, и начала аккуратно складывать их в чемодан. Блузки, юбки, бельё. Потом косметику, украшения, домашние тапочки. Всё должно было уместиться.
— Что ты делаешь?
Я обернулась. В дверях стояла Лидия Павловна, держа в руках поднос с чаем и пирогами. Её глаза округлились при виде раскрытого чемодана.
— Собираю ваши вещи, — спокойно ответила я. — Завтра утром вызываю вам такси.
— Ты… что? — она поставила поднос на комод, опрокинув чашку. Чай растёкся по полированной поверхности, но она даже не заметила. — Ты хочешь, чтобы я уехала?
— Да.
Одно короткое слово. Но сколько силы оно в себе несло.
— Игорь! — свекровь повысила голос, не сводя с меня глаз. — Игорь, иди сюда!
Через секунду в спальне появился муж. Он перевёл взгляд с матери на меня, на открытый чемодан, и его лицо вытянулось.
— Что происходит?
— Я уезжаю к себе домой, — сказала я, продолжая складывать вещи в чемодан.
— Но… почему?
— Потому что в одной квартире могут жить только одна женщина и её муж, — я закрыла чемодан и поставила его у двери. — Или свекровь и её сын. Но не все вместе.
Игорь сглотнул.
— Анют, ну зачем так резко? Мы же договорились, что мама поживёт у нас немного…
— Нет, Игорь, — я покачала головой. — Мы не договаривались. Ты решил, а я должна была подчиниться. Так больше не будет.
Лидия Павловна нахмурилась.
— Девочка, ты перегибаешь палку. Сын — это прежде всего сын, а уже потом муж. И матери нельзя указывать на дверь!
— А жене можно? — я повернулась к ней. — Я никого не выгоняю. Я просто сама ухожу. Из квартиры, которую сама купила, заметьте.
Игорь встал между нами, подняв руки, будто пытаясь разнять воображаемую драку.
— Стойте, стойте, давайте успокоимся! — его голос звучал панически. — Не нужно никому никуда уходить. Мы можем жить все вместе, мирно…
Я взглянула на него — растерянного, мечущегося между двумя дорогими ему женщинами. И поняла: он не сделает выбор. Никогда не сделает. Потому что для этого нужна решимость, которой у него просто нет.
Я молча взяла свою сумку, достала паспорт и телефон. Затем подошла к Игорю и посмотрела ему прямо в глаза.
— Ты на чьей стороне, Игорь?
Муж замялся, опустил взгляд.
— Ну я просто… Почему нужно выбирать? Вы обе мне дороги…
Я кивнула, будто получила ответ, которого ждала. На самом деле, так и было.
— Если ты не выберешь, я сделаю это за тебя.
Я направилась к двери. Внутри всё дрожало, но внешне я оставалась спокойной. Как будто происходящее касалось кого-то другого, а я была лишь зрителем.
— Аня, стой! — Игорь бросился за мной. — Ты же не серьёзно? Куда ты пойдёшь?
— К Маше, — ответила я, называя имя своей лучшей подруги. — У неё переночую, а потом сниму квартиру.
— Но это же твоя квартира, — он растерянно развёл руками.
— Значит, была моя, — я открыла входную дверь. — Теперь будет вашей с мамой.
Я вышла на лестничную площадку и нажала кнопку лифта. Игорь выскочил следом, в носках, без обуви.
— Аня, прошу тебя!
— Нет, Игорь. Или она, или я. Выбирай.
Цена выбора
Лифт приехал. Я шагнула внутрь, сжимая ручку сумки так, что побелели костяшки пальцев. Всё внутри дрожало, будто я была натянутой струной. Неужели это конец? Неужели я действительно ухожу из собственной квартиры, оставляя там мужа и его мать?
— Аня, постой!
Я удержала дверь рукой. Игорь стоял на пороге нашей квартиры — растрёпанный, в домашних тапочках. За его спиной маячила фигура свекрови.
Я ждала. Всё моё существо застыло в ожидании. Скажи это, Игорь. Скажи, что выбираешь меня. Скажи, что наш брак важнее.
Он открыл рот, закрыл, снова открыл. Лицо исказилось, словно от внутренней борьбы. А потом вдруг расправил плечи и повернулся к матери:
— Мама, тебе пора домой.
Свекровь резко повернула голову, будто её ударили.
— Что ты сказал?
— Я сказал, тебе пора домой. Это наша квартира, наша жизнь, и я не хочу её терять.
Двери лифта начали закрываться, но я перестала их удерживать. Я услышала то, что нужно. Спустилась на первый этаж, вышла из подъезда и просто стояла, вдыхая свежий вечерний воздух. Внутри разливалось тепло — странная смесь облегчения и шока. Он действительно это сделал.
Я не знала, сколько простояла так, глядя на проезжающие машины и спешащих домой людей, но вздрогнула, когда мне на плечо легла рука.
— Я думал, ты ещё здесь, — голос Игоря звучал хрипло.
Он выбежал без куртки, хотя на улице было прохладно. Глаза покрасневшие, волосы взъерошены ещё сильнее.
— Что случилось? — спросила я, хотя пыталась представить, что произошло наверху после моего ухода.
— Она ушла, — сказал он. — Собрала самое необходимое и уехала. Завтра я отвезу ей остальные вещи.
— Она плакала?
Игорь усмехнулся, но как-то горько.
— Хуже. Сказала, что я предатель. Что выгоняю родную мать на улицу ради женщины, которая променяет меня при первой возможности.
Я молчала. Что тут скажешь?
— Пойдём домой, — Игорь протянул мне руку. — Пожалуйста.
Я вложила свою ладонь в его. Мы поднялись наверх. Квартира выглядела опустевшей, хотя почти все вещи свекрови остались на местах. Просто исчезло её присутствие — то невидимое, но ощутимое давление, которое заполняло каждый уголок последние два дня.
Игорь прошёл на кухню, налил себе воды. Руки у него дрожали.
— Я никогда раньше так с ней не говорил, — сказал он тихо. — Ни разу в жизни.
Я подошла, обняла его со спины. Почувствовала, как напряжены его плечи.
— И как ощущения?
— Странно, — он помолчал. — Страшно. И… свободно, что ли.
Мы так и стояли в обнимку на кухне, пока за окном совсем не стемнело. Потом вместе поужинали — разогрели замороженную пиццу, хотя в холодильнике ещё оставался свекровин борщ. Я не стала его выбрасывать, просто отодвинула подальше.
Утром Игорь проснулся рано. Я слышала, как он одевается, собирается.
— Ты куда? — спросила сонно.
— К маме, — ответил он. — Отвезу её вещи, поговорю.
Я кивнула. На душе было тревожно, но я верила ему. Всё-таки он сделал выбор.
Вернулся он через два часа. Прошёл в комнату, сел на край кровати.
— Прости, — сказал он. — Я был дураком.
Я приподнялась, оперлась на локоть, заглянула ему в лицо.
— Надеюсь, это не повторится.
Игорь молча взял меня за руку. Ничего не обещал, не клялся. Просто смотрел — прямо, открыто. И в этом взгляде я увидела что-то новое. Что-то, чего не было раньше.
Серьёзность выбора. Тяжесть ответственности. И — первые проблески свободы.
Свекрови больше не было в нашей квартире, но её тень ещё долго оставалась между нами. И мы оба знали: впереди много разговоров и много работы. Но главное — мы снова были вдвоём.
И я снова была дома.
