Марина хотела пить кофе, а вышло – ледяную воду с ужасом пополам. Сначала она даже не поверила своим глазам. Нет, это какая-то ошибка. Точно ошибка, сейчас я перезайду.
Сидя за кухонным столом, она нервно постукивала ногтями по деревянной поверхности и снова вводила пароль в банковское приложение. Пальцы дрожали. Цифры не изменились.
Вместо аккуратно накопленного миллиона – жалкие двадцать восемь тысяч. И эхом в памяти её собственные слова, сказанные мужу всего месяц назад: «Игорь, представляешь, ещё чуть-чуть – и хватит на первоначальный взнос за квартиру!»
— Господи, — прошептала она, просматривая историю операций. Что за «личные нужды» на сто двадцать тысяч? А вот ещё – девяносто пять… и двести… Последние полгода, как из дырявого кармана – десятками и сотнями тысяч.
Банально забыл пароль сменить, болван, пронеслось у неё в голове. А может, даже не скрывал особо? Просто знал, что она нечасто проверяет этот счёт, берегла как неприкосновенный запас. Их будущее. Её мечту.
Десять лет откладывала. Десять! Недоедала, недосыпала, подрабатывала репетитором после школы. На дешёвых колготках экономила, которые после первой же носки расползались паутиной! А когда хотела новое платье – шла не в «Золотое яблоко», а на рынок. И ведь Игорь не возражал. Кивал, соглашался: «Ты права, дорогая, надо копить».
Марина поймала своё отражение в оконном стекле. Бледная, глаза расширены. Зеркало слегка запотело от её дыхания.
А что же было у него всё это время? Семья! Мама, которая «приболела», братец, вечно влезающий в какие-то авантюры. Как же, помню – в прошлом году машину разбил. Потом этот его «перспективный бизнес», который прогорел чуть ли не на следующий день.
И каждый раз Игорь хмурил брови, вздыхал тяжело: «Не могу их бросить, понимаешь?»
Ещё как понимаю. Только почему за счёт моей мечты-то?
На телефоне высветилось сообщение от мужа: «Котёнок, купи, пожалуйста, молока и хлеба. Скоро буду».
Марина отшвырнула телефон в сторону. Он проскользил по столу и замер у самого края. Вот так же на краю сейчас была и их семейная жизнь.
В голове билась только одна мысль: «Он украл нашу мечту».
Внезапно её затрясло – не то от нервов, не то от холода, хотя в кухне было тепло. Руки двигались сами собой – заваривали чай, который она даже не хотела. Нужно было чем-то занять себя в ожидании.
Каждый шорох за дверью заставлял её вздрагивать. А когда, наконец, в замке повернулся ключ, она почувствовала, как к горлу подкатывает комок.
Игорь придёт, улыбнётся, поцелует, как обычно. И не будет знать, что ей всё известно. Что она уже всё знает про их «общую мечту».
Ты хотел хлеба, милый? Будет тебе хлеб. И зрелища тоже будут.
Разговор с мужем
Марина не стала готовить ужин. Какой, к чёрту, ужин? Пусть поест у мамочки своей любимой. Наверняка ведь и сегодня заезжал, отвёз деньжат. Наши деньги. Мои деньги.
Ключ в замке повернулся как-то особенно медленно. Или ей показалось? Игорь вошёл, на ходу снимая куртку.
— Привет, ты чего в темноте? — он щёлкнул выключателем. — А ужин?
Марина сидела в кресле, телефон лежал на коленях экраном вверх. Приложение банка всё ещё было открыто.
— Присядь, — голос звучал хрипло, будто не её. — Нам надо поговорить.
Игорь замер на полпути к кухне, обернулся. Что-то в её тоне заставило его напрячься.
— Что случилось? Ты какая-то странная.
— Где деньги? — Марина подняла телефон, показывая экран. — Наши деньги. Те, что мы десять лет копили на дом.
Он не сразу ответил. Только кадык дёрнулся, выдавая нервозность. Потом сделал шаг к ней.
— Дай сюда, — потянулся к телефону.
— Даже не думай, — она отдёрнула руку. — Отвечай. Где наши деньги?
Игорь вздохнул, провёл ладонью по волосам. Такой знакомый жест – он всегда так делал, когда нервничал. Раньше это казалось милым. Теперь вызывало только глухое раздражение.
— Мариш, ну ты же знаешь… У мамы операция была. А потом Витьке помочь пришлось – его кинули партнёры. Он бы квартиру потерял.
— Когда мы брали образовательный кредит для Наташки, твоей племянницы? — голос дрожал. — Или когда твоему папаше новые зубы делали? А, вспомнила – наверное, когда твоя сестра машину разбила?
— Перестань! — повысил голос Игорь. — Это моя семья!
— А я кто? — Марина поднялась с кресла, чувствуя, как внутри всё кипит. — Кто я тебе, Игорь? Банкомат? Служба социальной поддержки твоих бесконечных родственников?
Он отвёл взгляд, что-то пробурчал себе под нос.
— Что? Не слышу!
— Я сказал – ты моя жена! — теперь он тоже кричал. — И должна понимать, что семья – это святое!
— А наша семья? Наша с тобой? — Марина ткнула себя в грудь. — Наша мечта о доме? Это что – пустой звук?
Игорь дёрнул плечом, словно стряхивая невидимую пыль.
— Подумаешь, задержка небольшая. Накопим ещё.
— Небольшая?! — она чуть не задохнулась от возмущения. — Почти миллион – это для тебя небольшая задержка? И сколько на этот раз копить – двадцать лет? Тридцать?
Он молчал, упрямо глядя в сторону. Потом вдруг расправил плечи, посмотрел ей прямо в глаза.
— Значит так. Я не буду извиняться за то, что помогаю близким. Это нормально. Это правильно. А ты… — он покачал головой. — Ты зациклилась на этой квартире. Живём ведь нормально, чего тебе ещё надо?
Марина почувствовала, как к горлу подступает горечь. Десять лет. Десять лет она верила, что они вместе идут к одной цели. А оказалось – она шла одна. И пришла в тупик.
— Ты даже не понимаешь, да? — тихо спросила она. — Не понимаешь, что сделал?
— Да брось ты, — он махнул рукой. — Деньги – дело наживное. Завтра поговорим, когда остынешь.
Он направился в ванную, на ходу стягивая галстук. Разговор для него был окончен.
А для Марины только начинался. Главный разговор – с самой собой.
Она опустилась обратно в кресло, глядя на закрывшуюся дверь ванной. В голове крутилась одна мысль: «Это конец. Всему конец».
Разговор с его семьёй
Марина не спала всю ночь. Игорь ворочался рядом, иногда что-то бормотал во сне. Так близко – и так бесконечно далеко. Утром он ушёл, как ни в чём не бывало чмокнув её в щёку. А она всё лежала, слушая тиканье часов и собственное сердце.
К полудню решение созрело само собой: поговорить с его семьёй. Может, они не знают, откуда эти деньги? Может, есть шанс вернуть хоть что-то?
Район, где жила свекровь, всегда казался ей неуютным – старые пятиэтажки, облезлые детские площадки. Всякий раз, приезжая сюда, она чувствовала необъяснимую тоску. И сейчас это ощущение было сильнее обычного.
Анна Петровна открыла дверь сразу, будто ждала. Полная женщина с вечно недовольным лицом, сегодня она почему-то улыбалась.
— Мариночка! Какими судьбами? А я пирожки пеку, как чувствовала, что гости будут!
В квартире пахло ванилью и корицей. Этот домашний запах болезненно напомнил Марине собственные мечты о семейном уюте, о детях, которым она будет печь такие же пирожки…
— Проходи, проходи! Витя тоже здесь, чаю попьём.
Виктор – брат Игоря, на пять лет младше, сидел на кухне, уткнувшись в телефон. При виде Марины только кивнул – они никогда особо не ладили.
— Я не чай пить пришла, — Марина села напротив, расправила плечи. Собраться. Нужно собраться. — Я про деньги хотела поговорить.
Что-то неуловимо изменилось в атмосфере. Улыбка Анны Петровны стала чуть напряжённее, Витя отложил телефон.
— Какие деньги, милая? — свекровь поставила перед ней чашку с чаем.
— Те, что Игорь забрал из нашего семейного бюджета, — Марина сделала ударение на слове «нашего». — Почти миллион рублей. На операцию вам, на проблемы с бизнесом Вите…
— А-а-а, эти, — протянула Анна Петровна. Она перестала суетиться, на лице появилось какое-то жёсткое выражение. — Ну так а что такого-то? Сын помог матери. Нормально же.
— Нормально?! — Марина чуть не поперхнулась от возмущения. — Мы десять лет копили на квартиру! А теперь всё придётся начинать сначала!
Свекровь всплеснула руками:
— Господи, да что ты так из-за этой квартиры убиваешься? Живёте неплохо, крыша над головой есть. А у меня операция была… или ты считаешь, что я должна была помирать, чтобы вы свою квартиру купили?
Последние слова она произнесла с такой едкой, ядовитой интонацией, что Марине стало не по себе.
— Я не это имела в виду, — сказала она тихо. — Просто можно было обсудить, найти другое решение…
— Да ладно тебе, — вдруг вмешался Витя. — Что ты как маленькая? Игорёк правильно сделал – семье помог. А ты жадничаешь. Или типа твои деньги только для тебя?
У Марины заныло в висках.
— Для нас! Для нашей семьи, для нашего будущего…
— Вот именно! — подхватила свекровь. — А мы разве не семья тебе? Или ты нас за чужих считаешь?
Между ними словно выросла невидимая стена. Не было смысла что-то доказывать – они не поймут, не захотят понять.
— А тебе самой не стыдно? — вдруг спросила Марина, глядя на свекровь. — Вы же знали, что эти деньги откладывались на другое…
Анна Петровна поджала губы:
— Знаешь что, девочка? Твоя квартира может подождать, а моё здоровье – нет. И кстати, для операции Игорёк всего триста тысяч взял. Остальное – не моё дело, у них с Витей свои разговоры.
Марина повернулась к Виктору. Он смотрел нагло, с вызовом.
— А ты? Тебе не совестно брать наши деньги?
— Да ладно, — он ухмыльнулся. — Не обеднеете. Подумаешь, пару лет ещё поживёте на съёмной. Зато я бизнес поднял. Кстати, хочешь в долю войти? Верну с процентами!
Тошнота подступила к горлу. Марина поднялась из-за стола, чувствуя, как дрожат колени.
— Пожалуйста… просто верните часть денег, — это прозвучало жалко даже для неё самой. — Хотя бы половину…
Свекровь вздохнула с таким видом, будто разговаривает с капризным ребёнком:
— Мариночка, ну что ты как чужая? Мы же одна семья! А в семье – всё общее.
Общее. А почему же тогда её мечты, её планы и сбережения в эту «общность» не входили?
Витя хмыкнул, снова утыкаясь в телефон:
— И вообще, хватит эту тему мусолить. Брату только нервы трепать не надо.
Марина молча вышла из кухни. Слёзы жгли глаза, но она не позволила себе заплакать. Не здесь. Только не здесь.
«Они никогда не считали меня частью семьи,» — эта мысль с ясностью вспыхнула в сознании, когда она закрывала за собой дверь. И больнее всего было то, что Игорь, похоже, думал так же.
Вспышка отчаяния
Марина вернулась домой как в тумане. Ноги сами принесли её к подъезду, руки механически открыли дверь. В пустой квартире было тихо, только тикали часы в коридоре – свадебный подарок от родителей.
Она сбросила туфли, прошла в спальню и опустилась на пол перед тумбочкой у кровати. Там, за стопкой книг, лежал её блокнот. Тёмно-синий, с золотым тиснением. Подарок Игоря на их первую годовщину.
«Записывай сюда наши мечты, — сказал он тогда. — Чтобы однажды все их вычеркнуть – как исполненные».
Пальцы дрожали, когда она открывала блокнот. Первые страницы – их совместные желания, наивные и простые. «Купить хорошую кофеварку». «Съездить на море». «Завести собаку».
А потом, с третьего года их брака – одна большая мечта, вытеснившая остальные. «Наш дом». Страница за страницей – расчёты, планы, варианты районов. Фотографии квартир, вырезанные из журналов и вклеенные сюда. Схемы возможной планировки. И везде, на каждой странице – цифры. Сколько накопили, сколько осталось.
2015 год – «Отложили 120 тысяч! Ещё 880 до цели!»
2017 – «Уже 340 тысяч! Мечта становится ближе!»
2020 – «582 тысячи! Скоро, совсем скоро!»
2023 – «890 тысяч! Осталось чуть-чуть!»
И вот… 2025. «28 тысяч. Почти ноль».
Марина провела пальцами по бумаге. Она помнила каждую запись, каждый восторженный восклицательный знак. Сколько надежды было в этих строчках! Сколько веры в будущее – их общее будущее с Игорем.
Как она могла быть такой слепой? Такой наивной? Верить, что её мечты для него так же важны, как и для неё?
Что-то горячее скатилось по щеке. Слеза. Первая. За ней вторая, третья… Плотину прорвало.
Марина рыдала, уткнувшись лицом в блокнот, пока чернила не начали расплываться под её слезами. Десять лет… Десять лет надежд и планов, превратившихся в пыль.
Внезапно горечь сменилась яростью. Марина вскочила, сжимая блокнот в руках.
— Ненавижу! — крикнула она в пустоту комнаты. — Ненавижу всех вас!
Резким движением она вырвала первую страницу. Потом вторую. Третью. Бумага рвалась с сухим треском, будто кости ломались. Обрывки падали к её ногам – клочки несбывшихся надежд.
Все страницы, где были «их» мечты, полетели в мусорное ведро. Она рвала и рвала, пока пальцы не начало сводить судорогой. А потом просто стояла, тяжело дыша, глядя на разорванные обрывки.
Со стены на неё смотрела их свадебная фотография. Счастливые, улыбающиеся. Обманутые. Обманщики.
Марина сняла фото со стены и перевернула его лицом вниз. Странно, но слёзы высохли. Внутри осталась только пустота – и какая-то новая, незнакомая решимость. Она достала телефон, открыла контакты. Галя. Подруга со студенческих времён, которая недавно развелась и сняла небольшую квартиру.
«Можно к тебе заехать сегодня? Нужно поговорить.»
Ответ пришёл почти мгновенно: «Конечно! Что-то случилось?»
Марина посмотрела на обрывки бумаги у своих ног.
«Да. Кажется, моя жизнь только что закончилась. И началась новая.»
Ультиматум
Дома было темно и пахло кофе – Марина заварила себе чашку, но так и не притронулась. Кофе остыл. Она сидела в кресле, подобрав под себя ноги, и ждала.
Звук ключа в замке заставил вздрогнуть. Пришёл. Шесть вечера – сегодня даже вовремя. А мог бы и задержаться, как обычно, – «дела», «пробки», «с ребятами посидел». В любой другой день ей было бы всё равно. Но не сегодня.
— Ты что, в темноте сидишь? Свет включи, голова заболит, — Игорь щёлкнул выключателем, даже не дожидаясь ответа.
Яркий свет ударил по глазам. Марина прикрыла их рукой, поморщилась.
— Мать звонила, — он бросил ключи на тумбочку. На лице застыло странное выражение – не то беспокойство, не то раздражение. — Говорит, ты к ней заходила. Чего ты людей дёргаешь?
Людей. Не «мою маму», а «людей». Как чужих. А впрочем, так и есть – чужие. Все они – чужие.
— Хотела понять, знают ли они, откуда деньги.
— И как, поняла? — он усмехнулся, стягивая галстук.
Марина смотрела на его руки – знакомые до последней родинки, до последней венки. Десять лет она просыпалась рядом с этими руками. Засыпала, чувствуя их тепло. А сейчас казалось, будто видела их впервые.
— Знают, — она говорила тихо, но твёрдо. — И считают это нормальным.
— А что тут ненормального? — он бросил галстук на спинку стула, прошёл на кухню. Открыл холодильник, хмыкнул: — Ужин не готовила?
Марина промолчала. Он постоял с открытой дверцей холодильника, потом громко захлопнул её:
— Слушай, давай закроем эту тему. Ну да, я взял деньги. Ну да, помог родным. И что теперь?
— Верни.
Он замер, повернулся к ней:
— Что?
— Деньги верни. Все. До копейки.
На его лице отразилось искреннее недоумение:
— Ты серьёзно сейчас? У меня что, печатный станок дома? Или я, по-твоему, их под подушкой храню?
— Займи. Продай машину. Вторую почку. Мне плевать, — Марина поднялась с кресла. — Но верни.
Игорь покачал головой, как будто не верил своим ушам:
— Ты что, совсем с катушек съехала? Это мои родные! Им нужна была помощь!
— А как же я? Я тебе не родная? Моя мечта тебе побоку? — она чувствовала, как внутри поднимается волна – не гнева даже, а какой-то ледяной ярости.
— Мариш, ну ты загоняешься, — он вдруг сбавил тон, заговорил спокойнее. — Квартиру мы всё равно купим. Ну, позже немного…
— Не «немного», — перебила она. — Ещё десять лет? Пятнадцать? А мне почти сорок. Я детей хочу. Семью. Дом.
— У тебя есть семья! — он повысил голос.
— Нет. У тебя есть семья – твоя мать, брат, племянница. А я так… постоялец. Который приносит деньги, готовит ужин и не задаёт лишних вопросов.
Он покачал головой:
— Бред какой-то… С чего ты вообще взяла?
Марина сделала шаг к нему, посмотрела прямо в глаза:
— Когда ты в последний раз спросил, чего хочу я? Что для меня важно? Что я чувствую?
Он неопределённо пожал плечами, отвёл взгляд:
— Ну… ты вроде не жаловалась особо…
— Потому что думала, мы команда. Что у нас общие цели. А оказалось – я одна в поле воин.
Игорь вздохнул:
— Давай без трагедий, а? Подумаешь, задержка небольшая! Лет пять-шесть и…
— Нет, — она мотнула головой. — Я больше не буду ждать. Либо ты возвращаешь деньги, либо я ухожу.
Он замер. В глазах мелькнуло что-то похожее на страх. Потом лицо стало жёстким.
— Вот значит как? Шантаж?
— Выбор, — спокойно поправила она. — Твой выбор. Я или твоя семья.
Они стояли друг напротив друга – такие близкие физически и такие бесконечно далёкие духовно. Десять лет брака. Десять лет иллюзий.
Игорь отвернулся, открыл шкаф, достал стакан. Плеснул себе воды, выпил залпом. Поставил стакан с громким стуком.
— Не могу я вернуть эти деньги, понимаешь? — он говорил, не глядя на неё. — Не могу и не буду. Витьке сейчас не с чего отдавать. И у меня нет таких денег. А машину продавать из-за твоих капризов…
— Значит, ты выбрал, — тихо сказала Марина.
Он повернулся, нахмурился:
— Нечего тут выбирать. Это моя семья! Я не могу от них отказаться!
— А от меня, значит, можешь?
Он не ответил. Только смотрел куда-то мимо неё, сжав губы в тонкую линию.
И в этой тишине она услышала ответ громче любых слов. Всё стало предельно ясно.
— Хорошо, — Марина кивнула, больше самой себе, чем ему. — Я поняла.
Она развернулась и пошла в спальню. Собирать вещи.
Уход
Чемодан стоял у двери – синий, потёртый, купленный ещё для свадебного путешествия. Марина помнила, как они с Игорем выбирали его, смеясь и планируя поездки, которые так и не случились. Все деньги уходили на «общую мечту» – так она думала тогда.
Сборы не заняли много времени. Удивительно, как мало оказалось по-настоящему важных вещей. Документы, одежда, фотография родителей, несколько книг… Всё остальное вдруг потеряло значение.
Игорь сидел на диване, глядя в одну точку. Он не пытался её остановить – только наблюдал с каким-то странным выражением лица. Не верил? Не понимал? Уже не важно.
Вчера она позвонила Гале, и та без вопросов предложила пожить у неё. «Сколько нужно, столько и живи,» – сказала подруга. В этих простых словах было больше поддержки, чем во всём их десятилетнем браке.
— Ты правда уходишь? — наконец спросил Игорь, когда она застегнула чемодан. В его голосе слышалось удивление – он до последнего не верил.
— Да.
— Из-за денег? — он покачал головой. — Никогда бы не подумал, что ты такая меркантильная.
Марина глубоко вдохнула, борясь с желанием закричать. Он всё ещё не понимал. Или не хотел понимать.
— Не из-за денег, Игорь. Из-за тебя. Из-за того, что для тебя наша семья, наше будущее – это пустой звук.
— Чушь, — он поднялся с дивана. — Я всегда заботился о нас. Кто квартиру эту снимал? Кто за коммуналку платил?
— А кто десять лет откладывал каждую копейку? Кто отказывал себе во всём, чтобы у нас было будущее?
Он отмахнулся:
— Да этой квартиры, может, ещё сто лет ждать пришлось бы!
— Не пришлось бы, — тихо сказала она. — В этом месяце мы должны были подписать договор. Я уже всё просчитала, созвонилась с банком…
Что-то мелькнуло в его глазах – то ли сожаление, то ли вина. Но быстро исчезло.
— Ты же понимаешь, что разрушила всё сама? — вдруг сказал он. — Своей истерикой, своими претензиями. Я всего лишь помог близким.
— Я знаю, — кивнула Марина. — Для тебя они всегда будут ближе.
В прихожей запахло её духами – она всегда брызгала ими на запястья перед выходом. Привычка, от которой теперь придётся отвыкать. Как и от многого другого.
Телефон в кармане завибрировал – сообщение от Гали: «Я внизу, жду».
— Мне пора, — Марина взялась за ручку чемодана.
— И всё? — Игорь смотрел на неё с недоумением. — Десять лет коту под хвост из-за твоих капризов?
Она покачала головой:
— Не из-за моих капризов. Из-за твоего предательства.
Ручка двери повернулась легко, почти без сопротивления – словно квартира сама выпускала её. Марина шагнула за порог, не оглядываясь. За спиной раздался голос Игоря:
— Когда одумаешься – звони.
Дверь захлопнулась. Где-то внутри должна была быть боль, должны были быть слёзы. Но в груди – только пустота. И лёгкость, почти невесомость. Словно огромный груз упал с плеч.
Галя ждала в машине, нервно постукивая пальцами по рулю. Увидев Марину, она вышла, молча забрала чемодан, положила на заднее сиденье.
— Как ты? — спросила, когда они тронулись с места.
— Не знаю, — честно ответила Марина. — Пусто как-то.
— Это пройдёт, — Галя на секунду сжала её руку. — Поверь, я через это прошла. Станет легче.
Марина кивнула, глядя в окно. Мимо проплывали знакомые улицы, дома, магазины. Десять лет она ходила здесь, считая это место своим домом.
Теперь всё менялось. И она сама – тоже.
— Страшно? — тихо спросила Галя, поймав её взгляд.
— Да, — Марина слабо улыбнулась. — Но, знаешь, я почему-то чувствую, что поступаю правильно.
Машина свернула за угол, и их старый дом скрылся из виду. Где-то там, в знакомой квартире, сидел человек, который когда-то был центром её вселенной. А теперь стал просто прохожим.
— Всё будет хорошо, — сказала Галя.
И впервые за долгое время Марина поверила, что это действительно так.
Первый шаг к новой жизни
Квартира Гали находилась на девятом этаже. Окна выходили на парк, и по утрам солнце заглядывало прямо в комнату, где теперь жила Марина. Первые дни она просто лежала на разложенном диване, глядя в потолок. Словно тело было здесь, а душа осталась там, в прошлой жизни.
Телефон она выключила. Не хотела ни звонков, ни сообщений. Просто тишины. Только тишины.
В то утро она проснулась от солнечного луча, скользнувшего по лицу. Впервые за неделю не было ощущения, что грудь сдавило тисками. Она села на постели, прислушиваясь к себе. В квартире пахло кофе – Галя уже встала, гремела посудой на кухне.
Марина подошла к окну. Внизу кипела жизнь – люди спешили на работу, мамы вели детей в садик, собачники выгуливали своих питомцев. Мир не остановился. Земля не сошла с орбиты. Жизнь продолжалась – просто теперь это была другая жизнь. Её новая жизнь.
— Доброе утро, соня, — Галя стояла в дверях с двумя чашками кофе. — Я решила, раз ты проснулась, неплохо бы тебя закормить.
Марина улыбнулась – кажется, впервые за всю неделю:
— Спасибо.
Они сели у окна. За стеклом шелестели деревья парка – совсем скоро они оденутся в нежную зелень, еще чуть-чуть и весна… От этой мысли стало теплее на душе.
— Как ты? — спросила Галя, внимательно глядя на подругу.
Марина задумалась. Как она? Разбитая? Потерянная? Опустошенная?
— Странно, но… лучше, — она сделала глоток кофе. — Словно что-то отпускает внутри.
Галя кивнула:
— Знакомое ощущение. Когда я от своего ушла, первые дни вообще зомби была. А потом… даже сама удивилась, как легко стало. Будто всю жизнь в корсете ходила, а тут раз – и сняла.
В этих словах Марина узнала своё состояние – точно, корсет. Тугой, неудобный, сдавливающий рёбра. И вот теперь она наконец могла дышать полной грудью.
— Что дальше? — спросила Галя. — Есть планы?
Марина покачала головой:
— Пока только один: дожить до завтра. Потом до послезавтра. И так далее.
— Звучит как план, — Галя улыбнулась. — Слушай… ты телефон всё ещё не включала? Он там с ума, наверное, сходит.
— Кто? Игорь? — Марина пожала плечами. — Сомневаюсь. Думаю, мама его названивает, утешает: «Ничего, сынок, вернётся твоя дурёха. Куда ей деваться?»
— А ты? Вернёшься?
Марина посмотрела в окно, на людей внизу, на проплывающие облака. В груди было пусто, но это была не болезненная пустота отчаяния, а… свобода. Странное, непривычное чувство.
— Нет, — просто сказала она. — Не вернусь.
Мысль, ещё неделю назад казавшаяся немыслимой, сейчас звучала так спокойно и уверенно, что удивила её саму.
— И правильно, — Галя забрала пустую чашку. — Молодая ещё, красивая. Жизнь только начинается.
Начинается. Вот как. А ей казалось, что заканчивается.
— Мне почти сорок, — Марина слабо улыбнулась.
— Ой, да брось! — Галя махнула рукой. — Моя тётка в пятьдесят пять развелась, так сейчас живёт – мы с тобой обзавидуемся. И дом свой построила, между прочим!
Дом. От этого слова что-то кольнуло под сердцем. Но уже не так больно, как раньше.
Весь день Марина провела у окна. Просто сидела, смотрела на парк, на людей. Думала обо всём и ни о чём одновременно.
Вечером она достала телефон из сумки. Секунду поколебалась, а потом включила. Шквал уведомлений – пропущенные звонки, сообщения. От Игоря было всего два: «Ты где?» и «Надо поговорить». Типично. Никаких извинений, никакого раскаяния. Только требования.
Она стерла все сообщения, не читая. Потом набрала номер директора школы – надо было предупредить, что возьмёт отгул на несколько дней. Всё-таки дети ждут.
Звук собственного голоса в телефонной трубке казался незнакомым – спокойным, собранным. Будто говорил другой человек. Может, так и было. Может, старая Марина осталась там, в прошлой жизни, а здесь и сейчас рождалась новая.
Когда она закончила разговор, небо за окном уже окрасилось в тёмно-синий цвет. В парке зажглись фонари. На улице ещё гуляли люди, смеялись, жили. И она тоже будет.
Впервые за всю неделю Марина улыбнулась, глядя в окно. Внутри было пусто, но в этой пустоте уже пробивались крохотные, почти незаметные ростки – надежда на будущее. Её собственное будущее.
Встреча с прошлым
Прошёл год. Марина смотрела на дату в телефоне и не могла поверить. Целый год! Иногда ей казалось, что всё случилось только вчера, а иногда – будто в другой жизни.
За это время многое изменилось. После двух месяцев у Гали она сняла крохотную однушку недалеко от школы. Развелась – быстро, без скандалов. Игорь не пришёл в суд, прислал адвоката. Типично.
Она взяла дополнительные часы в школе, нашла ещё подработку – занималась с отстающими детьми после уроков. И снова начала копить. Только теперь откладывала не на общую мечту, а на свою собственную.
В то утро она зашла в кафе перед работой. Обычно брала кофе с собой, но сегодня решила посидеть, отметить своеобразную годовщину. Год свободы – разве не повод для маленького праздника?
Марина пила капучино и просматривала сообщения от риелтора. Тот прислал варианты квартир – совсем небольших, но зато своих. Банк уже одобрил ипотеку.
— Марина?
Она подняла глаза и замерла. Игорь. Стоял у её столика, держа в руках стаканчик с кофе.
— Привет, — она удивилась спокойствию своего голоса.
Он выглядел… постаревшим. Морщины стали глубже, под глазами залегли тени, в волосах появилась седина, которой раньше не было. Или была, но она не замечала?
— Можно? — он кивнул на стул напротив.
Марина помедлила, но кивнула:
— Присаживайся.
Он сел, отхлебнул кофе. Повисла неловкая пауза.
— Как ты? — наконец спросил он.
— Хорошо.
Снова молчание. Раньше они могли говорить часами, а теперь не находили слов. Впрочем, о чём им говорить? Что осталось общего?
— Ты изменилась, — вдруг сказал Игорь, внимательно глядя на неё.
Марина слегка улыбнулась:
— Да? Как именно?
— Не знаю… — он пожал плечами. — Выглядишь… счастливее, что ли.
Она не ответила. Просто смотрела на человека, который когда-то был центром её вселенной, а теперь стал чужим. Впрочем, может, он всегда был чужим – просто она не хотела этого замечать.
— А ты как? — спросила, чтобы не молчать.
— Нормально, — он потёр лоб. — Устаю только. На работе аврал, дома тоже… Мать приболела, за ней уход нужен.
Всё то же. Ничего не изменилось.
— Сочувствую, — вежливо сказала Марина.
Игорь кивнул на её телефон:
— Что-то интересное смотришь?
Она не собиралась рассказывать, но слова вырвались сами:
— Квартиры. Ипотеку одобрили на прошлой неделе.
Он замер, не донеся стаканчик до рта. В глазах мелькнуло что-то похожее на удивление. Или зависть?
— Серьёзно? Неужели накопила за год?
— Нет, конечно, — Марина покачала головой. — Но на первоначальный взнос хватило. Завтра подписываю договор.
Игорь смотрел на неё так, словно видел впервые. В его глазах читался вопрос, который он не решался задать.
— Сама, — ответила она на незаданный вопрос. — Всё сама.
Он опустил взгляд, повертел в руках стаканчик.
— Молодец, — в его голосе звучало что-то среднее между восхищением и растерянностью. — Я всегда говорил, что ты умеешь добиваться своего.
И это говорил человек, который год назад насмехался над её мечтой!
— Да, — просто сказала она. — Умею.
Повисла пауза. Часы на стене кафе показывали без четверти девять – скоро в школу.
— А как Витя? — спросила Марина, больше из вежливости. — Бизнес поднял?
Игорь поморщился:
— Да какой там… Прогорел в пух и прах. Сейчас у матери живёт, работу ищет.
Она кивнула. Странно, но не было ни злорадства, ни удовлетворения. Только какая-то усталая отстранённость, словно речь шла о героях сериала, который она давно не смотрела.
— Мне пора, — Марина поднялась из-за стола. — Дети ждут.
Игорь тоже встал.
— Может, как-нибудь… встретимся? — в его голосе прозвучала неуверенность.
Марина внимательно посмотрела на него. Что-то дрогнуло внутри – не любовь, нет. Скорее эхо того чувства, которое когда-то было таким сильным.
— Зачем? — спросила она.
Он пожал плечами, замялся:
— Не знаю… Поговорить. Может, начать сначала.
Марина улыбнулась – спокойно, без горечи:
— Прости, но мне не нужно начинать сначала. Я уже начала. И у меня всё получается. Одной.
Она шагнула к двери, но вдруг остановилась, обернулась:
— Знаешь… Я больше не злюсь на тебя. Ты не мог поступить иначе – ты был верен себе и своим приоритетам. Просто я была не в их числе.
Игорь хотел что-то ответить, но она уже вышла, и дверь кафе закрылась за ней с тихим звоном колокольчика.
Новый дом
— Вот ваши ключи, Марина Андреевна, — риелтор протянул связку на симпатичном брелоке в виде домика. — Поздравляю с новосельем!
Марина сжала прохладный металл в ладони. Неужели это действительно случилось? После всех перипетий, слёз, бессонных ночей – вот они, ключи от её собственной квартиры.
Когда риелтор и представитель банка ушли, она осталась одна. В пустой квартире звуки отдавались гулким эхом. Плинтуса нужно было обновить, обои переклеить, да и балкон требовал внимания… Но это всё были приятные хлопоты. Её хлопоты. Её дом.
Марина провела рукой по свежевыкрашенной стене. Белый цвет – символ чистого листа, новой жизни. Именно то, что ей нужно.
Она прошла на кухню, распахнула окно. Тёплый июньский воздух ворвался в комнату, принося с собой запахи цветущих лип и тополиный пух. От площадки доносились детские голоса, чей-то смех, музыка из соседнего окна – звуки жизни.
Сумка с вещами одиноко стояла у входной двери – всё, что она привезла в новый дом. Остальное появится со временем. Марина прошла в спальню – небольшую, но уютную, с окном на восток. Здесь будет её кровать. С белым покрывалом. И подушки – много подушек, как она всегда хотела.
В гостиной она уже мысленно расставила мебель. Диван – вот тут, у стены. Книжные полки – там, у окна. И непременно кресло-качалку – она всегда о такой мечтала.
Телефон в кармане завибрировал. Галя:
«Ну что, хозяйка новой квартиры? Принимай гостей! Мы с девчонками уже едем с шампанским и тортиком!»
Марина улыбнулась, отправляя в ответ адрес. Появилось странное ощущение дежавю, и она вдруг вспомнила, как десять лет назад они с Игорем въехали в съёмную квартиру – тоже пустую, тоже требующую ремонта. Как строили планы, как мечтали…
Но сейчас всё было иначе. Тогда она верила, что счастье приходит вдвоём. Сейчас поняла – оно живёт внутри. И разделить его можно только тогда, когда оно уже есть, а не в надежде, что кто-то его создаст за тебя.
Марина подошла к окну, распахнула створки. На подоконнике лежал тополиный пух – белый, как первый снег. Она провела по нему пальцем, улыбнулась своим мыслям.
Что-то внутри словно отпустило окончательно – последний узел, последняя невидимая нить, которая ещё связывала с прошлым. Нет, она не жалела о прожитых годах. Просто теперь это была другая глава её жизни. Глава, которую пишет она сама.
Звонок в дверь – подруги приехали. Марина ещё раз оглядела пустую квартиру, которая скоро станет домом. Её домом.
«Что ж, — подумала она, направляясь к двери. — Добро пожаловать в новую жизнь, Марина Андреевна».
Впереди было много трудностей, много забот, много одиноких вечеров. Но это не пугало. Почему-то она была уверена, что справится. Ведь самое сложное уже позади – она научилась верить в себя.
Распахнув дверь, Марина увидела улыбающихся подруг с шампанским и тортом. Галя обняла её, поздравляя с новосельем. И в этот момент она поняла: вот оно – счастье. Не то эфемерное, о котором грезят в юности, а настоящее, выстраданное. Счастье от осознания, что ты сильнее, чем думал. Что после любой бури наступает рассвет. И что у каждого человека свой путь к дому.
Свой собственный путь домой.
