Роксана Бабаян — имя, которое сегодня произносят вполголоса. Как будто опасаются потревожить прошлое, в котором она пела, играла, любила, уезжала и возвращалась. Это не просто певица с открытки эпохи. Это женщина, которая сделала неожиданный выбор: в расцвете популярности она вышла из игры — не проиграв, а бросив кости сама. В жизни Роксаны, если смотреть с сегодняшнего берега, было не так много «звёздных» решений, но каждое — радикальное. Это не история о сцене, это история о свободе.
И началась она в Ташкенте, городе солнца, граната и жестких теней. Там, где после уроков можно было петь под гитару во дворе, а через месяц — оказаться на сцене клуба завода. Отец, инженер, на музыку смотрел скептически. Мать, пианистка, молчала. Как водится, в восточных семьях голос женщины — это музыка фона, а не дирижёрская палочка. Но Роксана с детства тянулась к свету рампы — как будто точно знала, что её голос будет не просто «петь», а соединять.
Сначала был институт — строительный, по настоянию отца. Потом — первый оркестр. Музыка вошла в её жизнь не как пафос, а как шанс выдохнуть. И, конечно, поворотный момент: гастроли Эдди Рознера. Легендарный джазмен услышал, заметил, предложил — и вуаля: Роксана поехала с ним в тур. А дальше — Константин Орбелян. Именно он стал тем, кто провёл её от локальных выступлений до первого настоящего успеха: оркестр, сольные партии, гастроли, съёмки.
Но это была ещё не вершина. В 1976 году — Дрезден, международный конкурс, «Голубые гитары». Тогда Роксана забрала всё — награды, овации, заголовки. Через год — «Песня года», Резник, и песня «И снова солнцу удивлюсь». Имя Бабаян попадает в магнитофонные кассеты советских квартир. Кстати, в отличие от многих, она не застряла в одном стиле: её диапазон шёл от ретро до почти джаза, от эстрады до чего-то почти рокового. И это при том, что голос был не типично «советский», а с нюансом. С изюминкой. С мягкой хрипотцой, которую не спутать.
В 80-е она была не просто узнаваема — её знали по тембру, по взгляду, по осанке. Телепередачи, сольники, роли в кино. Но всё это было — как ни странно — не главным. Главным стало то, что не укладывалось в биографии: в один момент она исчезла. Не «угасла», не «перестала быть востребованной», а исчезла. Как будто выключила свет сама. Вышла со сцены в полный зал.
И вот здесь история делает резкий поворот.
Она могла остаться звездой. Но выбрала любовь. И выбрала — молча, без интервью и скандалов.
Первый муж у неё был не актёр, не политик, не олигарх, а музыкант. Евгений. Парень из тех, кого не помнят по фамилии, но вспоминают с теплом. Жили в общежитии, вместе пробивались через сессии, концерты и пустые полки. Она — с растущей популярностью. Он — без зависти. Поддерживал, ждал, понимал. А потом… потом чувства растворились, как это часто бывает у тех, кто слишком долго живёт в ожидании завтрашнего дня. Супружество стало напоминать сожительство. Без скандалов, но и без дыхания.
И в этот момент в её жизнь вошёл он — Михаил Державин. Легенда юмористической сцены, человек с лицом, будто нарисованным под комедию. Но в жизни он был совсем другим — мягким, ранимым, умным. Судьба столкнула их в небе: самолёт, рейс, случайные соседние кресла. И несколько часов полёта, за которые у неё вдруг забилось сердце — не от турбулентности, а от слов, взгляда, интонации.
Спустя месяц она ушла от мужа. Оставила ему всё — и квартиру, и гонорар. Просто ушла. Без громких сцен и тяжб. А ведь могла бы устроить классическую «разборку». Но нет. Это был её стиль. Уходить — красиво.
Державин на тот момент был в браке с дочерью самого Будённого. Звучит как из другого времени — и, по сути, так и было. Но тот брак давно трещал. Жена Михаила уже жила чувствами в другом направлении. А он — взял и привёл Роксану домой. Представил своей дочери Марусе. И вот тут началась другая глава.
Она стала Бабаян по паспорту Державина, но сцену не предала. На афишах осталась Роксана Бабаян — потому что имя уже звучало, жило отдельно. Но сама она сменилась. Тон стала тише. В кадрах — меньше. Сцена перестала быть боем, она превратилась в эпизод. Потому что главную роль она теперь играла дома.
С Михаилом они венчались. Уже позже, когда всё устоялось. Он не любил переезды и категорически отказывался покидать квартиру на Арбате. «Здесь мой театр, здесь мои стены», — говорил. И она слушала. Не настаивала. Приняла это как часть его мира. Вместо дачи — прогулки по Москве. Вместо шумных вечеринок — книги, разговоры, чай в полумраке кухни. Они умели быть вдвоём. Это редкое умение — жить не на сцене, а в тишине.
Детей у них не было. Возможно, по возрасту уже не сложилось. Возможно, выбором. Зато Мария, дочка Михаила от первого брака, стала для Роксаны почти как родная. А потом — появились внуки, и она вошла в их жизнь без нажима, без попыток стать бабушкой по должности. Просто — была. Присутствовала. Заботилась. Любила.
Когда Михаил заболел, она не ушла в сторону. Не наняла сиделку, не сбежала в гастроли. Сама. День за днём. Контроль лекарств, диеты, кризов, больниц. До конца. Он умер в 2018-м, и тогда на экране снова мелькнуло её имя — не с афишей, а в некрологах.
Сцена перестала быть ареной. Она выбрала другое поле боя — и оно оказалось тише, но не менее важным.
После смерти Державина Роксана Бабаян не исчезла — она просто не спешила возвращаться. Её не было в скандальных ток-шоу, её не тянуло в жюри конкурсов или на корпоративы. Удивительно: человек, который десятилетиями пел о чувствах, вдруг выбрал молчание. Но в этом молчании была сила.
Песню она выпустила только в 2013 году — спустя почти двадцать лет тишины. Без хайпа, без премьеры на Первом, просто — песня. По словам самой Роксаны, ей надоело быть «внутри витрины». Эстрада изменилась, правила игры стали иными, ценности — зыбкими. А она к дешевым компромиссам была не способна. Не хотела.
Но она не закрылась в квартире на Арбате. Напротив. Вокруг неё стала собираться другая публика — не поклонники, а сторонники. Люди, с которыми она начала заниматься зоозащитой. Да-да. Именно она, бывшая звезда «Песни года», стала активистом. Помогала приютам, выступала за закон о защите животных, появлялась на благотворительных вечерах. Это уже была не глянцевая сцена, а сцена другого масштаба — где не аплодируют, но благодарят.
В 2020 году она создала Национальный центр творческого развития — в котором по-настоящему раскрылась её другая сторона. Бабаян всегда была учителем по натуре: она умела передавать, не поучая. А теперь это стало делом. Центр стал поддержкой для молодых артистов, площадкой для проектов, где важны не клики, а голос. Не реклама, а результат.
Но главное — она не остановилась. В 2022-м, уже в возрасте 75+, Бабаян появляется в шоу «Суперстар! Возвращение» на НТВ. Не ради ностальгии. Ради жизни. И не с привычными «шансонными» номерами, а с дерзостью: она записывает трек в рок-стиле. Да-да, рок. Не ретро, не ретушь, а вызов. Себе. Времени. Ожиданиям.
Сегодня Роксане Бабаян — 78. Она живёт всё в той же квартире, из окна которой видно берёзу. Её посадил Михаил. И она не даёт дереву засохнуть. Потому что берёза — как и память — требует воды. Внимания. Души.
И это не трогательная старость. Это зрелость, в которой есть достоинство. В которой есть любовь — уже не к мужчине, а ко времени, в котором ты продолжаешь звучать, даже если не на радио.
Она ушла со сцены — но не исчезла. Она молчит — но остаётся услышанной.
