«Кажется, полюби сейчас Анну Ивановну простой человек (с достатком), — ах, променяла бы всё на безмятежную жизнь. Чистенький домик, — пусть без мажордома, — солнце лежит на восковом полу, приятно пахнут жасмины на подоконниках, пахнет из кухни жареным кофе, навевая успокоение, звякает колокол на кирке, и почтенные люди, идя мимо, с уважением кланяются Анне Ивановне, сидящей у окна за рукодельем…«
Анну Монс многие современники описывали как женщину чрезвычайно практичную, и имущественные вопросы для неё всегда были важны.
Ну а в исторической литературе позднейших периодов Анна нередко поминалась как скупая, жадная, словом, недостойная женщина.
Однако… У меня сложилось впечатление, что речь не о скупости, а именно о практичности и боязни лишиться благосостояния.
Что во времена абсолютных монархий, заметим, было проще простого. Опала, лишение имущества — и всё, конец нормальной жизни. Ну и… кому не хотелось бы жить обеспеченно, не думая о хлебе насущном, тот пусть и бросает в Анну камни. Я не буду.
После разрыва с Петром прусский посланник Георг-Иоанн фон Кейзерлинг долго добивался её руки. На это ушёл не один год. И вот когда летом 1711 они, наконец, поженились, вскоре Анна овдовела.
Но супруг — супругом, а ведь оставалось же наследство! На которое претендовал старший брат супруга, даже на те личные вещи, что были у бедняги Кайзерлинга при себе.
Надо полагать, миниатюру с портретом Петра I, осыпанную алмазами, Анне хотелось получить из принципа, а не из сентиментальных соображений.
Что ж, имущество удалось отстоять — включая и имение в Курляндии. «Потому что лучше, когда они у меня, чем у чужих людей«, — писала Анна. И не поспоришь!
После этого Анна намеревалась снова выйти замуж, за пленённого при Полтаве шведского капитана Миллера. Не успела. Скончалась. Зато оставила ему своё имущество. В книге «Семейство Монсов, 1688-1724: очерк из русской истории», оно описано довольно подробно:
«Имущества было довольно. Одних алмазов, брильянтов, золотых и серебряных вещей осталось в черепаховой шкатулке Анны Ивановны на сумму, по своему времени, громадную, а именно на 5740 рублей;
в списке этих вещей были подарки Лефорта, Петра, Кенигсека, фон Кейзерлинга, не было только подарков Миллера, потому что «полоненник шведский» сам принимал их от Анны.
Из всех драгоценностей ценнее всех был подарок государя; он значился в списке так: «образ с разными с драгими каменьями, около охвачен — в 1000 рублей». Затем по ценности замечательны: «умершаго господина фон Кейзерлинка персона в алмазах — 700 руб.»
Остальныя вещи были алмазныя: лацкен, сердечко с короной, серьги, крест, перстни, пряжки, запонки, булавки, шпажка и зубочистка алмазныя;
тут же были нитки жемчугу, из которых четыре нитки покойница завещала сироте некоторой; золотые и серебряные часы, табакерки, кольца, все это украшено брилиятнами, изумрудный перстень и т.р.«
Но нет. У шведа ничего не вышло — брат и сестра Анна, Виллим и Модеста/Матрёна, имущество отстояли. И тут я тоже семью понимаю. Столько добра — и несостоявшемуся мужу, которого и так подозревали в том, что он втёрся к Анне, уже больной чахоткой, в доверие.
Словом, романы — романами, а алмазы — врозь!
