На его свадьбе с Ниной Дорошиной было весело, по-театральному шумно. Тосты, смех, реплики наперебой — весь «Современник» отмечал, как полагается. Олег Даль, молодой, влюблённый до головокружения, не сводил с жены глаз. Сидел, чуть наклонившись — будто боялся, что это счастье может исчезнуть, если моргнуть.
А потом случился тот самый танец. Не с ним. С другим.
Олег Ефремов, худрук театра, подошёл к Нине, обнял крепко. Повёл в танце — уверенно, как будто они всегда были парой. А потом, сквозь музыку и зал, почти буднично произнёс:
— А любишь-то ты всё-таки меня.
В тот момент всё переменилось. Даль просто встал, вышел и пропал. Три дня о нём никто не знал. Брак закончился, едва начавшись. Нина не возражала.
Так началась его взрослая жизнь. Без защиты, без маски. История мужчины, которого любили на экране — и от которого уходили…
Он был слишком живым
Олег Даль никогда не был «удобным» — ни на сцене, ни в жизни. В кино отказывался от ролей, если чувствовал фальшь. В театре мог молча встать и уйти с репетиции. В жизни — запирался, молчал, исчезал. А потом возвращался с пустыми руками и виноватым взглядом.
Режиссёры называли его гением. Коллеги — непредсказуемым. Женщины… сначала влюблялись, потом уставали. А он оставался — с сердцем, которое с детства било тревогу.
«Он катится в пропасть — и тянет меня за собой»
После развода с Дорошиной он работал, снимался, существовал как на автомате. А потом — снова влюбился. Так бывает — внезапно, остро, как в первый раз.
Татьяна Лаврова. Актриса, прима. Красивая, острая, с внутренней пружиной. Она не испугалась его резкости, а, может, просто увидела, что за бурным фасадом прячется тоска и одиночество.
Сначала они получили отдельную квартиру в Сокольниках, читали стихи, говорили ночами. Она пила с ним — сначала «чтобы ему меньше досталось», потом — чтобы просто быть рядом. А потом поняла: тонет вместе с ним.
— Если не уйду — умру, — скажет она подруге.
Она ушла от Даля без упрёков, через полгода. Он не держал, только потом, тихо, признался:
— Я тебя не винил. Себя — да.
«Приходи, когда захочешь»
Монтажёр из Ленинграда, Елизавета, дочь театрального художника Алексея Апраксина, любила Даля ещё до знакомства. Однажды во время съёмок она сунула ему в карман записку: «Приходи, если захочешь». Он сохранил бумажку. А через несколько месяцев — пришёл.
Свадьба была без громких тостов. Вначале было трудно, жили в разных городах, с деньгами было туго, помогала тёща. Потом — переезд Лизы в Москву, гастроли, разлуки. Но они писали друг другу письма — с теплотой, которую уже почти не встретишь.
Со временем он получил четырёхкомнатную квартиру в центре Москвы. Мама Лизы — Ольга Борисовна — переехала к ним. Он называл тёщу Оленькой, приносил домой пирожные и гонорары, раскидывая деньги по комнате, смеялся:
— Берите, девчонки, всё, что хотите!
Он баловал своих — но… иногда исчезал на несколько дней, возвращаясь без костюма, без денег и слов, с потерянным взглядом. Лиза не задавала вопросов. Но однажды сказала:
— Или я, или водка.
Он выбрал её. Кодировался и старался. Они прожили десять лет. Неидеально, но по-настоящему.
«Следующим буду я»
После похорон Высоцкого он шепнул кому-то:
— Теперь моя очередь.
Последние месяцы был особенно тихим. Даль будто торопился что-то завершить. В марте 1981 года поехал в Киев — на пробы к фильму «Яблоко на ладони». Звонил, говорил, что устал, просил беречь себя. Никто не знал, что это последние разговоры.
Гулял, читали стихи, ужинал с актёрами, пили, не много, как вспоминал его однокурсник Дмитрий Миргородский. Олег молчал больше обычного, под утро вернулся его нашли в гостиничном номере. Официально — инфаркт. Как всегда, ходили разные слухи. Ему было 39, он ушёл, как жил — тихо, будто извиняясь.
Он не был «народным»
Званий ему не дали, медалей — тоже. Он и не стремился, а сам шутил:
— Я — не народный. Я — инородный.
А потом стал частью нашей памяти. Его герои — шуты, мечтатели, «лишние» — остались с нами навсегда. Как и его голос, его жесты, его глаза.
Женщины уходили, кто-то — сразу, кто-то — позже. Но никто не забыл. Ни одна из них не пыталась «рассказать правду». Дорошина называла его главной любовью. Лаврова — молчала. А Елизавета Апраксина так и не вышла больше замуж.
Потому что он был не как все. И, может быть, настоящая любовь — не в том, чтобы удержать. А в том, чтобы принять. И — если нужно — отпустить.
А каким вы запомнили Олега Даля?
