После похорон в квартире было тихо, как будто вместе с отцом ушла и часть жизни. Наталья Петровна сидела в кресле, не глядя на детей. Елена стояла у окна, скрестив руки. Антон присел на краешек дивана, расстегнул пуговицу на рукаве рубашки, посмотрел на сестру и понял, что разговор будет тяжелым.
Нотариус говорил размеренно, будто зачитывал инструкцию. Завещание было простым, квартира делится поровну между Антоном и Еленой, мать сохраняет право пожизненного проживания. Всё, как и ожидалось. Но стоило нотариусу закрыть папку, как молчание сменилось напряжением.
— Я считаю, что квартиру надо продавать, — сказал Антон, наблюдая за реакцией.
Елена медленно повернулась к нему, прищурилась.
— Ты серьезно?
— Я не могу тянуть ипотеку. Нам с Олей нужны деньги, — Антон постарался говорить спокойно.
— Значит, ты хочешь оставить маму без дома? — голос Елены был ледяным.
Наталья Петровна подняла голову.
— Вы меня не спросили, — тихо сказала она. — Я здесь жила с вашим отцом тридцать лет. Тут всё его. Как ты можешь?
— Я не оставляю тебя без жилья. Тебе всё равно положена комната в квартире, где будет новый хозяин. Или мы можем договориться, чтобы ты переехала в хорошее место, где за тобой будут ухаживать.
Мать медленно кивнула, будто осмысливая его слова.
— В хороший дом? В дом для стариков?
— Да нет, мам, ну что ты… — Антон осекся, когда увидел, как она сжала подлокотник кресла.
— Так, понятно. Тебе не квартира нужна, а деньги.
— А тебе квартира не нужна? — вспылил он. — Мы оба собственники, ты понимаешь? Почему я должен тянуть всё на себе?
— Потому что это наш дом, Антон, — вмешалась Елена. — А тебе, кажется, давно плевать.
Антон встал, резко заправил рубашку в джинсы.
— Хорошо. Давайте думать. Если продавать нельзя, тогда пусть кто-то из вас у меня выкупит.
Елена криво усмехнулась.
— На что? У меня нет таких денег. И у мамы тоже.
Антон провел рукой по затылку, отвернулся.
— Тогда я найду покупателя на свою долю.
В комнате повисла пауза. Затем Наталья Петровна встала, подошла к сыну вплотную и посмотрела в глаза.
— Продашь — не сын мне больше.
Антон почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Он молчал, а мать отвернулась и медленно пошла к окну.
Елена лишь покачала головой.
— Если ты действительно это сделаешь… Я просто не хочу знать тебя.
Антон ничего не ответил. Он только взял куртку, открыл дверь и вышел в лестничный пролёт.
В воздухе до сих пор пахло отцовским одеколоном.
Антон знал, что после того разговора ему стоит выждать паузу. Дать матери и сестре переварить ситуацию. Но когда через неделю он позвонил Елене, в ответ услышал короткое:
— Нечего обсуждать.
Значит, придется действовать самому.
Через пару дней он приехал в квартиру с риелтором. Высокий мужчина в темном пальто бегло осмотрел комнаты, сделал пару снимков на телефон и тут же перешел к делу.
— Квартира хорошая, центр, дом крепкий. Единственное, что долевая собственность — это сложнее. Если найдется покупатель, готовый терпеть соседей, можно продать быстро.
Антон кивнул.
— Я бы хотел понять, на какую сумму можно рассчитывать.
— Если найдете компромисс с сестрой, получится больше. Если продавать только вашу долю — цену придется снижать.
За спиной послышался звук открывающейся двери.
— Какой компромисс?
Антон обернулся. Елена стояла в коридоре, сжимая в руках ключи. За ней появилась мать, укутанная в пуховый платок.
— Ты притащил сюда постороннего человека?! — сестра шагнула вперед. — Ты вообще понимаешь, что делаешь?
— Я всего лишь узнаю стоимость, — попытался спокойно объяснить Антон.
— Узнаёшь стоимость нашего дома? — Наталья Петровна медленно качнула головой.
Риелтор смутился, шагнул назад.
— Может, я позже…
— Да, вам лучше уйти, — перебила его Елена.
Антон сжал челюсть, но промолчал. Риелтор кивнул, быстро пожал ему руку и ушел.
Тишина повисла в воздухе, тяжёлая, как грозовое небо перед ливнем.
— Так вот как теперь? — Елена смотрела на брата с презрением. — Решил всё сделать за нашей спиной?
— А у меня есть выбор? — взорвался Антон. — Вы не хотите договариваться!
— Договариваться? О чем?! О том, чтобы продать дом, в котором мы выросли?!
— Дом… — Антон горько усмехнулся. — А ничего, что это не просто «дом»? Это имущество, понимаешь? Недвижимость. И ты тоже собственник, так что хватит играть в жертву!
— А ты хватит вести себя как торговец, — тихо сказала мать. — Деньги, доли, продажи… Когда твой отец покупал эту квартиру, он думал о нас. О тебе, о Лене. Он думал, что вы будете приходить сюда со своими детьми. Что у нас всегда будет место, где можно собраться. А ты теперь хочешь всё это продать.
Антон почувствовал, как внутри поднимается злость.
— Папа умер, мама. Ты понимаешь? Его нет. Это больше не семейное гнездо. Это просто стены.
Наталья Петровна смотрела на него долго. Потом кивнула.
— Значит, у тебя здесь больше ничего нет.
Антон прищурился.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Хочешь продавать — продавай. Но знай: пока ты об этом думаешь, дверь сюда для тебя закрыта.
Елена шагнула ближе к матери, словно подчеркивая, на чьей она стороне.
— Ты сам делаешь этот выбор, — бросила она.
Антон молча развернулся и ушёл. На лестнице остановился, уткнулся спиной в холодную стену и выдохнул.
Антон долго не появлялся в родительской квартире. Месяц, потом второй. Он звонил матери, но трубку брала Елена. Говорила одно и то же «Мама не хочет с тобой разговаривать».
Жена Антона, Ольга, старалась его поддержать, но тоже не скрывала раздражения.
— Ты не можешь просто тянуть с этим. Либо продавай, либо забирай свою долю деньгами.
— Какими деньгами? — вздохнул Антон.
— Пусть берут кредит. Пусть хоть в долг у кого-то займут. Это их проблема. Ты, между прочим, не чужой человек в этой квартире.
Слова жены звучали логично, но Антон понимал: мать и сестра не пойдут на это. Они скорее будут терпеть его вечное присутствие в документах, чем продадут хоть часть квартиры.
Но попробовать всё же стоило.
Он позвонил Елене и договорился встретиться.
Когда он вошёл в квартиру, мама даже не вышла из комнаты. Только из-под двери тянуло слабым запахом лекарств и валерьянки.
— Она всё ещё злится на меня? — спросил Антон, снимая куртку.
Елена смотрела на него хмуро.
— А ты думал, она обрадуется?
Они сели за кухонный стол, за тот самый, за которым когда-то завтракали всей семьёй.
Антон положил перед сестрой листок бумаги.
— Я рассчитал сумму. Если выкупишь мою долю, я забуду об этом вопросе.
Елена даже не взглянула на цифры.
— У меня нет таких денег.
— Тогда возьми кредит.
— Мне не дадут.
— Займи у друзей.
— У каких друзей, Антон? Ты вообще понимаешь, что это не какие-то копейки?
Антон раздраженно провел ладонью по лицу.
— Хорошо. Тогда давай попробуем договориться о выплатах. Пусть мама останется в квартире, ты будешь выплачивать мне деньги частями.
Елена молчала.
— Лен… Я не пытаюсь вас выгнать. Мне просто нужна моя часть.
— Тебе нужны только деньги, — сказала она холодно. — Тебе плевать, что мама здесь живёт. Что для неё это не просто жильё, а память.
— Память не должна мешать жить.
Елена подняла голову.
— Ты серьёзно считаешь, что продажа этой квартиры решит все твои проблемы?
— Да.
— Тогда продавай.
Антон прищурился.
— Ты правда так говоришь?
Елена встала и прошла к окну.
— Я знаю, что ты это сделаешь. И я не могу тебя остановить. Только потом не удивляйся, если однажды позвонишь маме, а она не возьмёт трубку.
— Ты мне угрожаешь?
— Нет. Просто предупреждаю.
Он долго смотрел на сестру. Потом молча встал, забрал листок и направился к выходу.
Антон долго тянул с продажей, надеясь, что сестра или мать передумают. Они не передумали.
Покупатель нашелся быстро. Молодой мужчина, Артём, искал жильё в центре. Его не смутило, что в квартире остаются бывшие родственники продавца. Он лишь спросил:
— Они адекватные?
Антон усмехнулся.
— Как сказать… Для них эта квартира — святое место.
— Главное, чтобы без скандалов.
Документы оформили, деньги поступили на счёт. Всё прошло официально, чётко. Теперь он больше не был совладельцем квартиры, в которой вырос.
И всё же, когда настало время сообщить об этом матери, он не решился позвонить. Поехал сам.
Дверь открыла Елена. Увидела его и даже не спросила, зачем он пришёл.
— Я продал, — сказал он, проходя в коридор.
Мать сидела в кресле, как в тот день, когда он впервые предложил продажу.
— Да, — продолжил Антон. — Теперь твои новые соседи решат, что будет дальше.
Мать медленно кивнула.
— Значит, всё-таки сделал это.
— Да.
Она посмотрела на него, будто изучая.
— Тогда зачем пришёл?
Он замер. Сам не знал. Хотел услышать, что она его понимает? Что однажды простит?
Но в её взгляде не было ни жалости, ни гнева. Только пустота.
— Мне жаль, что так вышло, — сказал он.
— Нет, не жаль, — тихо ответила она. — Ты сделал выбор. Теперь живи с ним.
Елена стояла рядом, скрестив руки.
— Мы предупреждали, — добавила она.
Антон вздохнул.
— Хорошо. Если вам так легче…
Он развернулся к выходу, но голос матери заставил его остановиться:
— Не приходи больше.
На секунду показалось, что он ослышался. Но нет. Она даже не смотрела на него.
Горло сжалось, но он заставил себя кивнуть.
— Ладно.
Вышел. Захлопнул за собой дверь.
На лестничной площадке он замер, вглядываясь в знакомые обои, в тёмные царапины на перилах. Всё здесь было его прошлым. Но теперь это был чужой дом.
На улице он сел в машину, включил зажигание, но не тронулся с места.
Деньги лежали на счету. Теперь можно было оплатить ипотеку, можно было съездить на море. Можно было всё.
Только почему-то не было радости.
