Алиса стояла у окна своей двухкомнатной квартиры, наблюдая за суетой летнего вечера в Новосибирске. Дети во дворе играли в футбол, их крики доносились через открытые окна. Квартира досталась ей от бабушки три года назад, и с тех пор Алиса дорожила каждым квадратным метром этого пространства. Документы были оформлены исключительно на неё — так хотела бабушка, зная характер внучки.
Сергей появился в дверях кухни, держа в руках кружку с остывшим кофе. Муж переехал к Алисе сразу после свадьбы два года назад — решение принимали вместе, без споров и обид. Его однокомнатная квартира на окраине города была продана, деньги пошли на ремонт и обустройство их совместного жилья.
— Алис, а ты знаешь, что мама вчера звонила? — Сергей сел за кухонный стол, провёл рукой по волосам. — Говорит, соседка рассказала про какие-то льготы для пенсионеров.
Алиса повернулась от окна, присела напротив мужа. Валентина Петровна, свекровь, жила одна в посёлке под Бердском, в старом деревянном доме с печным отоплением. До ближайшей автобусной остановки нужно было идти полчаса пешком по грунтовой дороге, которая весной превращалась в непроходимое болото.
— Что за льготы? — спросила Алиса, наливая себе чай из заварочного чайника.
— Не знаю точно. Что-то про санатории и субсидии. Мама говорит, нужно прописку поменять на городскую, тогда больше возможностей появится.
Алиса кивнула, не показывая своего беспокойства. Пенсия у Валентины Петровны составляла около семнадцати тысяч рублей, и женщина постоянно жаловалась на нехватку денег. Отопление дровами, отсутствие централизованного водоснабжения, плохая дорога — всё это делало жизнь в посёлке дорогой и неудобной.
— А где именно прописку менять собирается? — уточнила Алиса, хотя уже догадывалась об ответе.
— Ну, у нас же квартира большая. Двухкомнатная. Места хватит. — Сергей избегал прямого взгляда, крутил в руках кружку. — Жить она не будет, конечно. Просто документы переоформить.
Алиса отставила чашку, скрестила руки на груди. Вот и началось. Сергей подавал это как нечто простое и безобидное, но Алиса понимала, что любые манипуляции с пропиской могут обернуться серьёзными проблемами.
— Сергей, а ты понимаешь, что такое постоянная регистрация?
— Ну, смена адреса. Ничего серьёзного.
— Постоянная регистрация даёт человеку право проживания в квартире. Выписать его потом без согласия крайне сложно, особенно если речь идёт о пенсионере.
Сергей поднял глаза, впервые за разговор посмотрел на жену внимательно.
— Алис, это же мама. Ну что ты такое говоришь? Какие проблемы могут быть?
— Могут быть разные. От споров о коммунальных платежах до попыток фактически переехать. А потом выселить прописанного пенсионера практически невозможно.
— Ты о чём вообще? Мама живёт в своём доме уже тридцать лет. Зачем ей переезжать?
Алиса встала, подошла к окну. На улице начинало темнеть, во дворе зажглись фонари. Квартира была её крепостью, местом, где можно было расслабиться и чувствовать себя в безопасности. Коммуналка, налоги, ремонт — всё это лежало на её плечах, и Алиса не собиралась рисковать своим спокойствием.
— Сергей, я не против того, чтобы ты помогал матери. Переводи ей деньги, покупай продукты, лекарства — что угодно. Но прописывать её у нас я не хочу.
— Но почему? Ей действительно нужны эти льготы. Пенсия маленькая, дом старый, расходы большие.
— Потому что это мой дом. И я не готова рисковать им ради чьих-то льгот.
Сергей помолчал, покрутил обручальное кольцо на пальце. Алиса видела, что муж не понимает её опасений, считает их надуманными.
— Хорошо, давай разберёмся в деталях. Что именно за льготы имела в виду твоя мама?
— Говорила про санаторий. Что с городской пропиской больше шансов получить путёвку. И ещё какую-то субсидию можно оформить.
Алиса кивнула. На следующий день после работы специально заехала в МФЦ, чтобы выяснить подробности. Консультант объяснила, что действительно существуют льготы для городских жителей, но процедура их получения сложная и не всегда гарантирует результат.
— А что насчёт выписки? — спросила Алиса. — Если человек прописан постоянно, можно ли его выписать принудительно?
— Только через суд и только при определённых условиях. Если речь идёт о пенсионере, который не имеет другого жилья, то практически невозможно.
Консультант рассказала несколько случаев, когда родственники прописывали у себя пожилых людей временно, а потом годами не могли их выписать. Суды обычно становились на сторону слабой стороны — одинокого пенсионера.
Вечером Алиса поделилась полученной информацией с мужем. Сергей слушал, хмурился, но спорить не стал.
— Может, ты и права. Но мама так рассчитывала на эти льготы.
— Пусть узнаёт про льготы для сельских жителей. Или переезжает в город официально, снимает квартиру.
— На семнадцать тысяч пенсии? Да ты что.
— Тогда пусть остаётся в своём доме и не выдумывает схемы.
Разговор окончился ничем. Сергей ушёл смотреть телевизор, Алиса занялась домашними делами. Но тема не была закрыта — это чувствовалось в воздухе.
Через неделю муж снова вернулся к вопросу с пропиской. На этот раз подход был другой — эмоциональный.
— Алис, ну подумай сама. Мама живёт в глуши, почти без условий. Ближайший магазин за три километра, больницы нормальной нет. Хотя бы льготы какие-то получить — и то хорошо.
Алиса гладила бельё, не отрываясь от работы. Паровой утюг шипел, разглаживая складки на Сергеевой рубашке.
— Сергей, я понимаю, что условия у твоей мамы сложные. Но решение этих проблем не должно создавать проблемы для нас.
— Да какие проблемы? Просто бумажка, регистрация. Мама ведь не собирается переезжать.
— А если собирается? А если решит, что в городе лучше, чем в посёлке? Что тогда?
— Не решит. У неё там дом, огород, привычная жизнь.
— Сергей, люди меняют решения. Особенно когда речь идёт о комфорте. Сейчас твоя мама говорит, что жить не будет, а через полгода может оказаться, что ей тяжело ездить туда-сюда, проще остаться в городе.
— Ты не знаешь мою маму. Валентина Петровна очень принципиальная.
— Принципиальная, пока речь не идёт о собственной выгоде.
Сергей поднял голову, посмотрел на жену с удивлением.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что твоя мама готова использовать нашу квартиру для получения льгот, не задумываясь о последствиях для нас. Это уже говорит о многом.
— Алиса, ну это же семья. Мать просит помощи.
— Семья — это взаимная поддержка, а не односторонние жертвы. Я не просила твою маму прописать меня в своём доме для получения сельских льгот.
— Да какие там льготы в деревне.
— Вот именно. А городские льготы есть. И твоя мама хочет ими воспользоваться за мой счёт.
Алиса поставила утюг на подставку, повернулась к мужу. Сергей сидел на диване, теребил пульт от телевизора, явно обдумывая аргументы.
— Ладно, а что если оформим временную регистрацию? На год, например.
— Временная регистрация не даёт тех льгот, которые нужны твоей маме. Для санатория и субсидий требуется постоянная прописка.
— Откуда ты знаешь?
— Узнавала. В отличие от тебя, я не принимаю решения, не разобравшись в деталях.
Сергей встал, прошёлся по комнате. На лице читалось раздражение, но открыто спорить муж не решался.
— Хорошо, скажи тогда: что делать маме? Так и жить в этой дыре без всяких льгот?
— Пусть продаёт дом и официально переезжает в город. Или остаётся в посёлке и не выдумывает схемы с чужими квартирами.
— Дом продать — это же её единственная недвижимость. А если что-то случится?
— Если что-то случится, то лучше иметь деньги от продажи дома, чем прописку в чужой квартире без права на неё.
Разговор снова зашёл в тупик. Алиса понимала, что муж не готов услышать её аргументы. Для Сергея просьба матери была естественной, а её отказ выглядел эгоизмом.
Валентина Петровна начала звонить сама. Сначала робко, потом настойчивее.
— Алисочка, ну ты подумай. Я же не насовсем. Просто документы переоформить, а жить буду в своём доме.
— Валентина Петровна, я понимаю ваше желание получить льготы. Но не могу рисковать своей квартирой.
— Да какой риск, деточка? Я же порядочный человек. Никого не обману.
— Дело не в порядочности. Дело в том, что прописка — это юридический документ. И его последствия могут быть непредсказуемыми.
Валентина Петровна вздохнула в трубку, голос стал жалобным.
— Ну хорошо. Значит, так и буду жить без всякой помощи. Одна, в глуши, без денег на лечение.
Алиса не поддалась на эмоциональное давление. Разговор закончился сухим прощанием.
Сергей вернулся с работы мрачный, едва поздоровался. За ужином молчал, уткнувшись в телефон.
— Мама звонила, — наконец произнёс муж. — Расстроенная очень.
— Понятно.
— Алис, ну нельзя же быть такой жёсткой. Это же пожилой человек.
— Пожилой человек, который хочет воспользоваться чужой недвижимостью для решения своих проблем.
— Ну почему воспользоваться? Просто помочь.
— Помочь — это дать денег, купить лекарства, привезти продукты. А не прописывать в своей квартире.
Алиса встала из-за стола, начала убирать посуду. Руки дрожали от сдерживаемого раздражения. Муж не понимал или не хотел понимать её позицию.
— Знаешь что, — Алиса повернулась к Сергею, — а давай я пропишу у нас ещё и свою тётю? У неё тоже пенсия маленькая, льготы не помешают.
— При чём тут твоя тётя?
— А при том, что логика та же. Пожилой человек, нуждается в помощи, хочет льготы. Почему твоя мама имеет право на мою квартиру, а моя тётя нет?
— Это разные вещи.
— Почему разные? Объясни мне разницу.
Сергей помолчал, явно не найдя убедительного ответа.
— Моя мама — это твоя свекровь. Семья.
— А моя тётя — не семья? Интересная логика.
— Алис, ну не передёргивай.
— Я не передёргиваю. Я показываю тебе абсурдность ситуации. Если принять твою логику, то в нашей квартире можно прописать всех нуждающихся родственников.
Сергей ушёл в комнату, хлопнув дверью. Алиса закончила мыть посуду, вытерла руки полотенцем. Спор окончился ничем, но позиция была ясна — муж не понимал её опасений, а принуждать его не собиралась.
Валентина Петровна не позвонила напрямую после их последнего разговора. Вместо этого через два дня в мессенджере появилось голосовое сообщение от свекрови. Алиса включила запись, слушая наигранно ласковый тон.
— Алисочка, милая, ну что же ты так переживаешь? Я ведь к вам не переезжаю, просто бумажка нужна. Что тебе жалко? Ты же умная девочка, понимаешь, как мне тяжело живётся. Хоть какую-то льготу получить хочется в старости.
Алиса переслушала сообщение дважды. Ни слова благодарности за рассмотрение просьбы, ни вопроса можно ли вообще это обсуждать. Только требование, завёрнутое в сладкие слова. Что тебе жалко. Как будто квартира — это игрушка, которую жадный ребёнок не хочет дать другим.
Вечером Алиса показала сообщение мужу. Сергей прослушал, пожал плечами.
— Ну… Валентина Петровна старается по-своему объяснить ситуацию.
— Вот именно. По-своему — это не значит, что я обязана подстраиваться под её понимание справедливости.
— Алис, ты слишком категорично к этому подходишь.
— А ты слишком легкомысленно. Это моя квартира, и я имею право защищать её от любых посягательств.
— Какие посягательства? Мама просто хочет оформить льготы.
— За мой счёт. Используя мою недвижимость. Без моего желания.
Разговор снова зашёл в тупик. Алиса понимала, что переубедить мужа невозможно — для Сергея желания матери были важнее опасений жены.
Через неделю в историю вмешалась золовка. Наталья, сестра Сергея, позвонила вечером, когда Алиса готовила ужин.
— Привет, Алис. Ты не переживай насчёт мамы, хорошо? Валентина Петровна же старенькая, ей действительно нужны эти льготы. Всё будет по-честному, никто тебя обманывать не собирается.
Алиса выключила плиту, присела на стул.
— Наталья, у меня уже всё давно по-честному. Прописка — это не шутка, и наивной я не прикидываюсь.
— Да ну, Алис, не драматизируй. Мама не собирается к вам переезжать.
— Наталья, а почему твоя мама не попросила прописаться у тебя?
Пауза в трубке затянулась. Наталья жила в однокомнатной квартире с мужем и ребёнком.
— У нас места мало.
— А у меня место есть только потому, что квартира моя. И я не обязана делиться ею с кем-либо.
— Алис, ну это же семья.
— Семья — это взаимная поддержка, а не односторонние требования. Если твоя мама нуждается в помощи, помогайте все дети поровну.
— Мы помогаем как можем.
— Вот и продолжайте помогать. Без привлечения моей недвижимости.
Наталья попрощалась холодно. Алиса понимала, что теперь золовка тоже считает её эгоисткой и жадиной.
Сергей начал чаще ездить в посёлок к матери. Алиса не возражала — каждый волен выбирать, что ему ближе. Уважение к границам жены или потакание материнским капризам. Муж выбрал второе.
Поездки стали длиннее. Если раньше Сергей уезжал на день, то теперь мог пропасть на выходные. Возвращался задумчивый, на расспросы отвечал односложно.
— Как дела у Валентины Петровны?
— Нормально. Хозяйство ведёт, огород поливает.
— Больше не вспоминает про льготы?
— Вспоминает. Но я сказал, что ты против.
— Я не против льгот. Я против рисков для нашей квартиры.
— Какая разница.
Алиса не стала объяснять разницу. Если муж не видел её сам, то объяснения не помогут.
Через месяц Сергей предложил провести лето в посёлке.
— Алис, а давай на дачу съездим? Отдохнём от города, воздухом подышим. У мамы огород большой, можно помочь ей с урожаем.
— Сергей, я здесь живу, здесь работаю. Это мой дом. Ты поезжай, как хочешь.
— А ты не поедешь?
— Нет. У меня отпуск только в августе, и его я планирую провести на море.
— Один?
— Если ты будешь в посёлке, то один.
Сергей уехал на следующий день. Сначала говорил, что на пару дней, потом остался на неделю. Алиса не звонила, не писала сообщений. Если человек уехал в обиде на жену, пусть остывает самостоятельно.
Неделя превратилась в две. Алиса работала, встречалась с подругами, читала книги. Квартира без мужа казалась просторнее и тише. Никто не включал громко телевизор, не разбрасывал носки, не требовал ужина в строго определённое время.
Когда Сергей не появился и через три недели, Алиса позвонила сама.
— Привет. Как дела?
— Нормально. — Голос мужа звучал отстранённо. — Маме помогаю, дом ремонтирую.
— Когда планируешь вернуться?
— Не знаю. Тут работа появилась. Сезонная, но деньги неплохие платят.
— Какая работа?
— Строительная бригада требуется. Дорогу в посёлке ремонтируют, рабочих не хватает. Мамина соседка мужа порекомендовала.
Алиса кивнула, хотя Сергей этого не видел. Всё стало понятно. Муж нашёл способ остаться в посёлке, не признавая открыто, что бросает жену.
— Понятно. А как же работа на заводе?
— Отпуск взял. Потом видно будет.
— А как же наша квартира? Коммунальные платежи, налоги?
— Ты же работаешь. Справишься.
Алиса почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. Муж спокойно сообщал, что бросает все обязательства на её плечи, при этом не считая нужным даже объясниться.
— Сергей, ты понимаешь, что происходит?
— Что именно?
— Ты фактически ушёл из семьи.
— Я помогаю матери. Это нормально.
— Помогать матери нормально. Бросать жену — нет.
— Я никого не бросаю. Просто работаю в другом месте временно.
— Временно уже месяц. Без предупреждения, без обсуждения планов.
— Алис, не устраивай сцен. Всё наладится.
— Когда?
— Когда ты перестанешь быть такой эгоисткой.
Алиса отключила телефон. Вот и всё. Муж поставил ультиматум — либо она соглашается на прописку свекрови, либо остаётся одна.
За квартиру Сергей не платил, деньги на семейные расходы не переводил. Алиса поняла, что решение принято окончательно. Муж выбрал сторону матери, и возврата к прежней жизни не будет.
Через неделю Алиса подала заявление на развод в ЗАГС. Совместно нажитого имущества у них практически не было, детей тоже. Бракоразводный процесс обещал быть простым и быстрым.
Сергей узнал о разводе от Натальи, которая каким-то образом получила информацию. Муж позвонил вечером, голос дрожал от возмущения.
— Алис, ты что творишь? Какой развод?
— Самый обычный. Ты бросил семью, я оформляю это официально.
— Я не бросал семью! Я работаю!
— Месяц не платишь за квартиру, не участвуешь в семейных расходах, живёшь у матери. Это и есть развод де-факто.
— Я думал, ты поймёшь со временем.
— Что именно пойму?
— Что семья должна помогать друг другу.
— Семья должна уважать границы друг друга. А ты мои границы нарушил.
— Какие границы? Из-за прописки всю жизнь рушить?
— Не из-за прописки. Из-за того, что ты поставил желания матери выше интересов жены.
— Мама старая, ей помощь нужна.
— А я молодая, мне помощь не нужна? Интересная логика.
Сергей помолчал, потом спросил тише:
— Алис, может, ещё поговорим? Найдём компромисс?
— Компромисс был возможен, когда ты спрашивал моё мнение, а не требовал согласия. Сейчас поздно.
— Ну нельзя же из-за такой ерунды разводиться.
— Для тебя прописка — ерунда. Для меня — принципиальный вопрос. Вот и вся разница между нами.
Развод оформили через месяц. Сергей не явился в ЗАГС, документы получил по почте. Алиса осталась в своей двухкомнатной квартире одна — и чувствовала не пустоту, а чистоту.
Ни долгов по коммунальным платежам, которые приходилось бы делить. Ни прописанных пенсионеров, которых невозможно выписать. Ни людей, которые говорят ну ты же не против, когда речь идёт о твоей собственности.
Квартира снова стала тем, чем была изначально — её личным пространством, крепостью, местом, где можно расслабиться и не думать о чьих-то посторонних интересах.
Иногда Алиса задумывалась, правильно ли поступила. Может, стоило пойти на компромисс, прописать свекровь временно? Но потом вспоминала голосовое сообщение Валентины Петровны — что тебе жалко — и понимала, что сделала единственно верный выбор.
Люди, которые не уважают чужие границы, не заслуживают уступок. А собственное спокойствие дороже любых семейных обязательств, особенно придуманных другими людьми для собственной выгоды.
