Звук входящего уведомления режет тишину, как нож. Три тысячи рублей – очередной «срочный» платеж в игровой магазин. Пока я выбиваюсь из сил, пытаясь построить карьеру и сохранить семью, мой муж Глеб и его драгоценная мамочка ведут свою игру. Только правила в этой игре придумывает не он, а Надежда Петровна – женщина, превратившая своего сына в послушную марионетку и теперь положившая глаз на наш семейный бюджет. «Вот если бы ты сидела дома, варила борщи да пекла пироги…» – словно наяву слышу её скрипучий голос. Что ж, уважаемая свекровь, боюсь, вам придётся смириться: я не из тех, кто променяет свои мечты на место у плиты.
Звук открывающейся входной двери прерывает мои мрачные размышления. Знакомый скрежещущий голос, похожий на звук несмазанной тележки в супермаркете, эхом разносится по квартире:
— Глебушка, солнышко, мама пришла!
Мы с сыном Мишей переглядываемся и синхронно закатываем глаза. Сидим в детской, занимаемся азбукой – через пару лет ему в школу, пора готовиться. Я в его возрасте уже вовсю читала книжки. Помню, как гордились этим мои родители. Теперь настала моя очередь передавать эту эстафету знаний дальше.
— Мам, это прямо как в сказке про козлят, да? — хихикает Миша, откладывая карточку с буквой «Ж». Его темные глаза искрятся весельем, и я не могу сдержать ответную улыбку.
— Точно, малыш, — улыбаюсь я, взъерошивая его темные, как вороново крыло, волосы. — Только у нас тут своя сказка разворачивается.
У Надежды Петровны есть свой ключ от нашей квартиры – остался с тех пор, как мы просили её поливать цветы во время отпуска. Теперь она пользуется им как пропуском в зону своего влияния, регулярно притаскивая горы еды для своего ненаглядного Глебушки. Каждый её визит превращается в молчаливый укор моим кулинарным способностям. По её мнению, я – бездарная хозяйка, неспособная накормить мужчину. Её кухонная экспансия началась почти сразу после свадьбы и с каждым годом только набирает обороты. Сначала это были редкие «гостинцы», потом регулярные ужины, а теперь она норовит взять под контроль все приемы пищи.
А ещё она свято верит, что Миша – не родной сын Глеба. «Генетическая экспертиза» от свекрови проста: у Глеба волосы светлые, у Миши – черные, значит, чужой. Её псевдонаучные выводы давно стали притчей во языцех в нашей семье, но от этого не менее болезненными. Особенно когда она демонстративно игнорирует внука, не принося ему даже маленького гостинца. Как будто четырехлетний ребенок виноват в том, что унаследовал мои черты, а не черты её обожаемого сына.
Раздается грохот посуды на кухне и торжествующий возглас:
— Глебушка, иди скорее, я тебе твой любимый пирог с грибами принесла! И борщ, такой наваристый, как ты любишь. А то совсем исхудал на этих магазинных полуфабрикатах!
— Не люблю грибные пироги, — морщится Миша, с тоской глядя на дверь детской. — А бабушка их постоянно папе таскает…
— Ничего, солнце, — глажу сына по голове. — Пойдем-ка лучше в то новое кафе с динозаврами. Только помни уговор – никакой вредной еды. И вообще, почему бы нам не устроить себе настоящий выходной?
Пока мы одеваемся, натягивая куртки и шарфы, меня осеняет идея:
— Слушай, а чего мы тут киснем? У нас же есть бабушка Света и дедушка Игорь. Давай к ним заглянем? Они всегда нам рады.
Миша моментально оживляется, будто батарейку поменяли. Ещё бы – у дедушки Игоря целая сокровищница технических конструкторов, и он всегда находит время поиграть с внуком. В отличие от некоторых.
Дома у родителей Миша, как я и предполагала, сразу убегает к дедушке – они уже что-то увлеченно обсуждают, склонившись над новым набором деталей. А мама, включив свой рентгеновский материнский взгляд, утягивает меня на кухню:
— Наташа, что стряслось? Вижу же – не в себе ты. Опять свекровь?
— Как всегда, — вздыхаю я, присаживаясь за знакомый с детства кухонный стол. — Явилась с пирогами, будто её сын от голода умирает. Мише, конечно, ничего не принесла. Как обычно – все только для её ненаглядного Глебушки.
Мама методично раскладывает чашки, достает заварочный чайник – привычный ритуал, который всегда успокаивал меня в детстве:
— И долго ты собираешься это терпеть? Ты же у меня умница, сама можешь себя обеспечить. Скоро на повышение пойдешь, я же знаю. Он хоть копейку в дом приносит?
— Какое там, — качаю головой, грея руки о горячую чашку. — Только на свои игрушки тратит да на машину. С Мишей не занимается совсем, будто и правда не его сын. Надежда Петровна постаралась – вбила ему в голову эту чушь про «не похож». А что у меня вся родня черноволосая – это, конечно, не в счет.
Вечером, когда мы возвращаемся домой, я застаю привычную картину: Глеб сидит за компьютером, на кухне горой громоздится грязная посуда из-под маминых гостинцев. Я не выдерживаю:
— Глеб, может, хоть хлеба себе сам купишь? На свои деньги? Или ты на работу ходишь только чтобы с друзьями поболтать? В конце концов, ты мужчина или кто?
Муж отмахивается, не отрывая взгляда от монитора, где его танк как раз совершает очередной маневр:
— Не переживай, мама обещала борщ принести и пирожки с мясом. Я не останусь голодным. Да и вообще, чего ты завелась? Нормально же все.
От его слов меня начинает трясти. В голове проносятся картинки нашего прошлого – как познакомились в автосервисе, первые свидания, когда он казался таким самостоятельным и целеустремленным:
— Глеб, ты себя слышишь? Говоришь как ребенок, а не как взрослый мужик. Куда делся тот человек, с которым я познакомилась? Тот, кто строил планы, мечтал открыть свой бизнес?
— Я не меняюсь, — бурчит он, яростно щелкая мышкой. — Не мешай, у меня важный матч. Команда рассчитывает на меня.
— Знаешь, — цежу я сквозь зубы, пытаясь сдержать рвущиеся наружу эмоции, — иногда мне кажется, что наш четырехлетка взрослее тебя. По крайней мере, он понимает, что нельзя жить только развлечениями.
— Опять намекаешь на мою работу? — взвивается он, наконец-то отрываясь от экрана. — Между прочим, если бы не автосервис, мы бы не встретились! Или тебе теперь стыдно, что муж простой автомеханик, а не менеджер в костюмчике?
А ведь когда-то все было совсем иначе. Я до сих пор помню тот промозглый ноябрьский день, когда судьба столкнула нас в автосервисе. Я приехала менять резину на зиму, и он появился, словно принц из сказки – высокий, широкоплечий, с обезоруживающей улыбкой. Только вместо белого коня у него был потертый рабочий комбинезон.
— Оставьте машину и погуляйте полчасика, — подмигнул он мне тогда. — Сделаем всё в лучшем виде.
Вернувшись из ближайшей кофейни, я обнаружила свою «японку» уже на новой резине. Глеб придирчиво осматривал колеса, постукивая по ним специальным инструментом.
— Теперь никакой гололед вам не страшен, — с гордостью заявил он, вытирая руки ветошью. — Можете даже не заходить в кассу – считайте это подарком от фирмы.
Я уже села в машину, когда он, словно в каком-нибудь романтическом фильме, выскочил наперерез: — Стойте! Совсем забыл спросить… Может, отметим «переобувку» вашей красавицы где-нибудь за чашкой кофе?
Тогда я согласилась – частично из благодарности, частично из любопытства. Кто же знал, во что выльется эта невинная встреча? Глеб казался таким внимательным, заботливым, уверенным в себе. Теперь я понимаю, что это была лишь видимость, искусно поддерживаемая его матерью.
Надежда Петровна – это отдельная история. Водитель трамвая с амбициями королевы и манерами диктатора, она сразу невзлюбила меня. В её картине мира существовало четкое деление: «свои» – это рабочий класс, «соль земли», и «чужие» – офисный планктон вроде меня. Помню, как она презрительно сощурилась, узнав о моей работе в отделе снабжения:
— Специалист по поставкам? — протянула она тогда, словно пробуя слова на вкус. — Глеб, ну что ты нашел в этих белоручках? Нашел бы девушку попроще – чтобы и огород вскопать могла, и засолки на зиму сделать. А эти офисные только и умеют, что за компьютером сидеть да селфи делать.
— А вы сами кем работаете, Надежда Петровна? — поинтересовалась я тогда, еще не научившись пропускать шпильки мимо ушей.
— Я заведующая столовой! — выпятила она грудь. — Людей кормлю, между прочим. Не бумажки перекладываю.
— Теперь понятно, откуда у Глеба такая… фактурная внешность, — попыталась я разрядить обстановку.
— Да, мой мальчик знает толк в настоящей еде, — расцвела она. — И Димка тоже, младшенький мой. Он сейчас в институте учится.
О Диме, брате Глеба, я тогда знала немного. Зато теперь этот персонаж неожиданно вышел на первый план нашей семейной драмы.
Всё началось с моего повышения. Меня назначили руководителем отдела продаж – должность престижная, с соответствующей зарплатой и бонусами. Я решила отметить это событие по-семейному – приготовить праздничный ужин для мужа и сына. Начальство отпустило пораньше:
— Конечно, Наташа, иди празднуй. Завтра с новыми силами в новом статусе.
Забрала Мишу из садика, вместе выбрали продукты – он так трогательно помогал мне с корзинкой, совсем взрослый. Позвонила Глебу, предупредила про сюрприз.
— Слушай, а давай маму позовем? — предложил он. — Пусть порадуется за тебя.
Я скрепя сердце согласилась. Может, хоть теперь Надежда Петровна увидит, что я не такая уж никчемная хозяйка.
Весь день мы с Мишей колдовали на кухне – он оказался отличным помощником, даже салаты помогал делать. В семь вечер явились Глеб с матерью, о чем-то оживленно переговариваясь.
— Поздравляю, дорогая! — наконец вспомнил муж. — Теперь ты у нас большой начальник?
— И тебе того же желаю, — усмехнулась я. — Не отставай от жены.
Надежда Петровна все это время буравила меня странным взглядом, а потом они с сыном переглянулись, и Глеб выдал:
— Раз тебе повысили зарплату, то теперь ты будешь выплачивать кредит за мою машину — Заявил мне супруг
— Прости, что? — я решила, что ослышалась. — Какую машину? У нас обоих есть авто, Мише рановато…
— Она что, не в курсе? — всплеснула руками свекровь. Глеб помотал головой.
— Димочка взял машину в кредит, институт далеко, — принялась объяснять Надежда Петровна. — Я все это время платила, но теперь, раз ты у нас в начальство выбилась…
Я сидела, разрываясь между желанием немедленно выставить их вон и стремлением сохранить лицо перед ребенком. Решила пойти окольным путем:
— Миша, солнышко, сколько тебе лет?
— Четыре! — просиял сын. — Скоро в школу пойду!
— Молодец. А скажи-ка, что тебе папа с бабушкой обычно дарят?
Возможно, использовать ребенка было нечестно, но иногда устами младенца глаголет истина.
— Только конфеты, — пожал плечами Миша. — А я хочу машинку на пульте…
— Законное желание для мальчика, — кивнула я. — А что папа делает по вечерам?
— В танчики играет, как маленький, — фыркнул сын. — Я уже азбуку учу, а он все играет.
— Слышишь, Глеб? Даже ребенок видит, что ты застрял в детстве. Может, задумаешься?
— Может, он потому и не занимается с Мишей, что не его это сын! — выпалила Надежда Петровна свою любимую теорию.
— Тогда почему я должна платить за вашего Диму? — в моем голосе зазвенела сталь. — Вы ничего не перепутали, уважаемые родственники?
— Почему перепутали? — хором возмутились они.
— Потому что сейчас вы отправитесь куда подальше! — рявкнула я. — Достало, что в моем доме плетут интриги! Мы с сыном прекрасно проживем и без вас.
Когда за ними закрылась дверь, мы с Мишей переглянулись.
— Пойдем за твоей машинкой? — подмигнула я. — А потом в кафе с динозаврами?
— Ты самая лучшая мама! — восторженно завопил он, бросаясь мне на шею.
Пока мы шли по вечерней улице, крепко держась за руки, я вдруг отчетливо поняла: все, что мне по-настоящему нужно в жизни – это мой сын, мои родители и любимая работа. А остальное… остальное как-нибудь приложится.
