Елена стояла у входной двери своей квартиры, скрестив руки на груди и буравя взглядом Анатолия Петровича. Ее поза выражала всю степень недовольства этим неожиданным визитом. Мужчина топтался на пороге, словно нерадивый школьник перед кабинетом директора.
— Лена, я только цветы полить хотел, — виновато пробормотал он, теребя в руках связку ключей. — Мне Димка сказал, что ты в командировку уехала…
— Какой Димка? — возмущение Елены набирало обороты. — Ваш сын, мой бывший муж, теперь называется «Дмитрий Анатольевич» и проживает по другому адресу. А я, если вы не заметили, уже дома. И вообще — мы с ним развод оформили три месяца назад, а вы до сих пор ключи не вернули!
Анатолий Петрович ссутулился еще больше. В свои шестьдесят пять он выглядел старше из-за привычки вечно горбиться. Седые волосы торчали во все стороны — результат безуспешной попытки пригладить их перед визитом. Потертый свитер с растянутыми манжетами и видавшие виды брюки довершали образ человека, махнувшего на себя рукой.
— Извини, дочка… — по привычке начал он.
— Я вам не дочка! — перебила Елена, но тут же осеклась, увидев, как потухли глаза бывшего свекра. Что-то дрогнуло внутри нее. — Ладно… проходите уже. Раз пришли.
Квартира, в которой Елена когда-то начинала семейную жизнь с Дмитрием, теперь принадлежала только ей. После двенадцати лет брака они разделили имущество почти без скандалов — редкий случай по нынешним временам. Дмитрий оставил ей эту двушку, а сам перебрался в новостройку на окраине. Сын Костя, которому недавно исполнилось одиннадцать, жил с матерью, но на выходные уезжал к отцу.
Анатолий Петрович прошел в гостиную, оглядываясь по сторонам. За три месяца здесь многое изменилось. Исчезли массивные книжные полки — гордость его сына, увлекавшегося классической литературой. Вместо них появился изящный стеллаж с декоративными фигурками. Стены, раньше завешанные фотографиями их семейных путешествий, теперь украшали абстрактные картины.
— А где фикус? — растерянно спросил он, глядя на подоконник, где раньше красовалось разлапистое растение, которое они с женой подарили молодым на новоселье.
— Умер. От тоски по вашему сыну, — съязвила Елена, но, заметив, как вздрогнул Анатолий Петрович, добавила: — Шучу. Я его Диме отдала. Это же ваш семейный талисман.
Она прошла на кухню, включила чайник. Анатолий Петрович неловко примостился на краешке дивана. Повисло неловкое молчание.
— Костя в школе? — наконец спросил он.
— Нет, у бабушки. У моей мамы, — уточнила Елена, доставая чашки. — Чай будете?
— Буду, — кивнул Анатолий Петрович. — А Галина Васильевна как? Давно не виделись.
— Нормально. Давление шалит, но она держится.
Елена поставила перед бывшим свекром чашку с чаем и вазочку с печеньем. Села напротив, разглядывая этого некогда близкого человека. Раньше она называла его «папой», а теперь даже не знала, как обращаться.
— Как Нина Михайловна? — спросила она, вспомнив о бывшей свекрови.
— Да всё суетится, — махнул рукой Анатолий Петрович. — Затеяла ремонт в ванной, меня с дивана согнала, говорит, хватит лежать, помогай. А что я в этих делах понимаю? Всю жизнь за рулем просидел, а не с отверткой.
Он замолчал, разглядывая узор на чашке. Потом поднял глаза на Елену.
— Она по вам скучает. По тебе и Костику. Только признаться стесняется.
Елена отвела взгляд. Отношения со свекровью у нее всегда были сложными. Нина Михайловна, педагог с сорокалетним стажем, пыталась «воспитывать» невестку, указывая на каждый промах. Елена огрызалась, потом научилась пропускать замечания мимо ушей, но осадок все равно оставался.
— Передавайте ей привет, — сухо сказала она.
Анатолий Петрович вздохнул.
— Знаешь, Лен, она ведь не со зла. Просто не умеет по-другому. Ее саму так воспитывали — всё по линеечке, всё правильно.
— Я знаю, — кивнула Елена. — Но от этого не легче.
Она посмотрела на часы — почти шесть вечера. Скоро нужно ехать за Костей.
— Анатолий Петрович, простите, но мне пора…
— Да-да, конечно, — засуетился он, поднимаясь. — Я на минутку зашел. Вот, хотел отдать…
Он полез в карман и достал связку ключей.
— Все ключи, что у нас были. И от квартиры, и от счетчиков, и от почтового ящика.
Елена взяла ключи, машинально пересчитала. Все на месте.
— Спасибо, — сказала она.
У двери Анатолий Петрович задержался.
— Лен, а можно вопрос?
— Да?
— А Костю… мы сможем видеть? Я понимаю, мы теперь не родственники, но…
Елена вздохнула. Перед ней стоял пожилой человек, который за двенадцать лет искренне привязался к внуку.
— Конечно, сможете. Костя вас любит. Я никогда не буду запрещать ему общаться с вами.
Лицо Анатолия Петровича просветлело.
— Спасибо, Леночка! Может, в следующие выходные к нам заедете? Нина блинчиков напечет, Костик их всегда любил.
— Посмотрим, — уклончиво ответила Елена. — Я позвоню.
Когда за бывшим свекром закрылась дверь, она прислонилась к стене и закрыла глаза. В памяти вдруг всплыл эпизод двенадцатилетней давности. Их первый совместный Новый год в семье мужа. Нина Михайловна командует на кухне, Дмитрий с отцом устанавливают елку, а она, молодая жена, нарезает салаты по указке свекрови. «Не так мелко, Леночка! И майонеза побольше, Димочка любит». А потом они все вместе смотрели «Иронию судьбы», пили шампанское и чувствовали себя одной семьей.
Куда же всё исчезло? Когда растворилось это ощущение близости? Может, когда родился Костя, и свекровь начала критиковать каждое ее действие по уходу за ребенком? Или когда Дмитрий стал всё чаще задерживаться на работе, а потом и вовсе перебрался в кабинет, мотивируя это тем, что ему нужно высыпаться перед важными совещаниями? А может, когда она обнаружила в телефоне мужа сообщения от некой Маргариты с сердечками и двусмысленными намеками?
Впрочем, какая теперь разница.
Всё в прошлом. У них с Дмитрием получился цивилизованный развод. Костя ходит к психологу, чтобы легче пережить ситуацию. А она… она учится жить заново. Недавно записалась на курсы феншуй, о которых мечтала несколько лет. Наконец-то сделала в спальне ремонт по своему вкусу, без оглядки на «практичность» и «разумную экономию», которые так ценил бывший муж.
Елена встряхнулась и посмотрела на часы. Пора ехать за сыном.
— Мам, а папа сказал, что вы с ним можете помириться, — заявил Костя, когда они вернулись домой.
Елена чуть не выронила пакет с продуктами. Вот оно что. Теперь понятно, зачем Анатолий Петрович приходил на разведку.
— Костя, мы с папой уже всё решили, — как можно спокойнее сказала она, раскладывая покупки. — Мы останемся хорошими друзьями, но жить вместе больше не будем.
— Но почему? — мальчик уселся на табуретку, болтая ногами. — Вы же не ругаетесь, как родители Мишки. Его мама даже тарелками в папу кидалась!
— У всех бывает по-разному, — вздохнула Елена. — Мы с папой… просто не можем больше быть вместе. Но мы оба очень любим тебя.
— Из-за тети Маргариты, да? — вдруг спросил сын.
Елена замерла с пакетом молока в руке.
— Что ты знаешь о тете Маргарите?
— Папа с ней иногда в кафе ходит, — пожал плечами Костя. — Я видел, когда мы в прошлое воскресенье в «Макдоналдсе» были. Они за соседним столиком сидели, но меня не заметили. У нее такие длинные ногти красные и волосы желтые.
Елена поставила молоко в холодильник и присела рядом с сыном.
— И что ты об этом думаешь?
— Ничего, — Костя снова пожал плечами. — Пап сказал, что она его коллега. А бабушка Нина говорит, что она хищница крашеная.
Елена не смогла сдержать смешок.
— Бабушка так и сказала?
— Ага. А еще она сказала, что папа — балбес, а ты слишком гордая. И что вам обоим надо мозги вправить.
— Значит, так бабушка считает, — протянула Елена, переваривая информацию. — А дедушка что говорит?
— А дед говорит, что вы оба — хорошие, просто не сумели договориться. И что он тебя уважает, потому что ты Димку не обобрала при разводе, как его друга Генку жена обчистила.
Елена встала и отвернулась к окну, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Перед глазами вдруг встал образ Анатолия Петровича, неловко мнущегося у порога с ключами в руках.
— Мам, а ты плачешь? — забеспокоился Костя.
— Нет, что ты, — она провела рукой по глазам. — Просто устала. Давай ужинать. Потом уроки — и спать.
Ночью, когда сын уже спал, Елена достала старый фотоальбом. Их свадьба. Вот они с Дмитрием стоят счастливые, осыпаемые лепестками роз. Вот семейное фото: свекровь в строгом синем костюме, Анатолий Петрович в единственном своем приличном пиджаке, который трещал на полноватой фигуре, но другого не было. Вот они всей семьей на даче: Дмитрий у мангала, она с годовалым Костей на руках, свекровь развешивает белье, свекор деловито орудует лопатой в огороде.
Были ведь и хорошие моменты. Много хороших моментов.
Елена закрыла альбом и решительно убрала его на полку. Прошлое есть прошлое. Нужно жить дальше.
Утром раздался звонок. Дмитрий.
— Привет, — сухо поздоровалась Елена. — Костя еще спит, перезвони позже.
— Я не Косте, я тебе, — голос бывшего мужа звучал непривычно виновато. — Отец сказал, ты злишься, что он к вам приходил.
— Да нет, всё нормально, — Елена прижала телефон плечом, разогревая завтрак. — Ключи вернул, и ладно.
— Слушай… — Дмитрий запнулся. — Можно с тобой встретиться? Поговорить надо.
— О чем? — насторожилась она. — Если о разделе имущества, то мы всё уже решили.
— Нет, не об этом. Просто поговорить. По-человечески.
Елена задумалась. За три месяца после развода они почти не общались, только по вопросам, связанным с сыном. Перекидывались парой фраз, когда Дмитрий забирал Костю на выходные. Холодно, отстраненно, как чужие люди.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Сегодня я работаю до шести. Можем встретиться в семь в кофейне на Ленина.
— Отлично, — в голосе Дмитрия послышалось облегчение. — Тогда до вечера.
Весь день Елена не могла сосредоточиться на работе. Что ему надо? Неужели правда хочет вернуться, как намекнул Косте? А она? Хочет ли она этого? После всего, что было?
В шесть тридцать она уже сидела в кофейне, нервно помешивая латте. Дмитрий, как всегда пунктуальный, появился ровно в семь. Высокий, подтянутый, в деловом костюме после работы. Когда-то от одного его вида у нее замирало сердце. Сейчас — ничего. Пустота.
— Привет, — он сел напротив, заказал эспрессо. — Спасибо, что согласилась встретиться.
— Слушаю тебя, — Елена отпила кофе, стараясь выглядеть невозмутимой.
Дмитрий помолчал, собираясь с мыслями.
— Я хотел извиниться, — наконец произнес он. — За всё. За то, что не ценил тебя. За то, что позволил нашим отношениям развалиться.
Елена удивленно подняла брови. Такого она не ожидала.
— И за Маргариту тоже? — не удержалась она.
Дмитрий вздрогнул.
— Ты знаешь?
— Костя вас видел в кафе. А потом уже и чеки в твоем пиджаке нашла, и сообщения… Неважно.
— Я не спал с ней, — торопливо сказал он.
— Это имеет значение? — устало спросила Елена. — Дим, к чему этот разговор? Что ты хочешь?
Он покрутил чашку в руках.
— Я хочу всё исправить, — тихо сказал он. — Вернуть тебя. Нас. Семью.
— А как же Маргарита?
— Я с ней больше не общаюсь. Это было… ошибкой. Глупостью.
Елена посмотрела на бывшего мужа. Тот самый взгляд, которым он всегда смотрел, когда чувствовал себя виноватым. Чуть исподлобья, с мольбой. Раньше она таяла от этого взгляда, прощала все обиды. Но не сейчас.
— Дим, ты правда думаешь, что дело только в Маргарите? — покачала головой она. — Мы же давно уже чужие люди. Живем по инерции, по привычке. Спим в разных комнатах. Почти не разговариваем.
— Это можно изменить, — он подался вперед. — Лен, я многое понял за эти месяцы. Без тебя, без Кости… Это не жизнь.
— А со мной — жизнь? — грустно усмехнулась она. — Тогда почему ты всё время искал повод сбежать? То работа допоздна, то встречи с друзьями, то рыбалка…
Дмитрий опустил голову.
— Я был неправ. Глупо. Не ценил того, что имел.
— И что изменилось сейчас?
— Я изменился, — он поднял на нее глаза. — Лен, давай попробуем еще раз. Ради Кости. Ради нас.
Елена помолчала, разглядывая человека напротив. Когда-то она любила его больше жизни. Была готова на всё ради него. А сейчас?
— Знаешь, Дим, — наконец сказала она. — Я тоже многое поняла за эти месяцы. Например, что могу жить сама. Решать сама. Не подстраиваться под тебя, под твою маму, под кого-то еще. И мне это нравится.
— Ты не хочешь попытаться? — в его голосе послышалось отчаяние.
— Я не знаю, — честно ответила она. — Сейчас — не знаю. Слишком много всего было. Слишком много обид накопилось.
— Я подожду, — твердо сказал Дмитрий. — Сколько нужно.
— Не надо ждать, — покачала головой Елена. — Живи своей жизнью. Я буду жить своей. А там — как сложится.
Они помолчали, допивая кофе.
— Как родители? — спросила Елена, меняя тему.
— Нормально, — пожал плечами Дмитрий. — Мама затеяла ремонт в ванной, гоняет отца как молодого. А он и рад стараться.
— Он приходил вчера, — сказала Елена. — Ключи вернул.
— Знаю. Он переживал, что ты разозлилась.
— Да нет, всё в порядке, — она улыбнулась. — Он хороший. И Костя его любит.
— А мама? — осторожно спросил Дмитрий.
Елена замялась.
— С ней сложнее. Но я не запрещаю им видеться, ты же знаешь.
— Спасибо тебе за это, — искренне сказал он. — Родители очень переживают из-за нашего развода. Особенно мама. Она тебя всегда уважала, хоть и критиковала постоянно. Это у нее такой способ проявлять заботу.
— Странный способ, — хмыкнула Елена, но без прежней горечи.
Они расстались у выхода из кофейни. Дмитрий неловко протянул руку для пожатия, но Елена вдруг подалась вперед и быстро обняла его.
— Удачи тебе, Дим, — сказала она, отстраняясь. — Правда.
— И тебе, — он смотрел ей вслед с непонятным выражением.
Через неделю раздался звонок в дверь. На пороге стояла Нина Михайловна. Строгое серое пальто, аккуратная укладка, знакомый пронзительный взгляд.
— Здравствуй, Елена, — официально произнесла она. — Можно войти?
Елена молча отступила, пропуская бывшую свекровь в квартиру. Нина Михайловна прошла в гостиную, критически оглядываясь по сторонам.
— Ремонт затеяла? — поджала губы она. — Деньги девать некуда?
Елена глубоко вздохнула. Началось.
— Чай будете? — спросила она, проигнорировав замечание.
— Буду, — кивнула Нина Михайловна, усаживаясь на диван с таким видом, словно делала одолжение. — Только не эту химию в пакетиках, а нормальный, листовой. Если есть, конечно.
— Есть, — сквозь зубы процедила Елена, уходя на кухню.
Заваривая чай, она пыталась успокоиться. «Зачем она пришла? Что ей нужно? И почему я до сих пор позволяю ей так себя вести?»
Когда она вернулась с подносом, Нина Михайловна рассматривала фотографию Кости на полке.
— Похудел, — констатировала она. — Бледный какой-то. Ты его витаминами поишь?
— Кормлю нормальной едой, — отрезала Елена, ставя перед ней чашку. — Что привело вас ко мне, Нина Михайловна?
Бывшая свекровь отпила чай, поморщилась («Слабый!»), но промолчала. Затем поставила чашку и посмотрела Елене прямо в глаза.
— Дмитрий сказал, ты не хочешь возвращаться.
Елена едва сдержала смешок. Так вот оно что. Тяжелая артиллерия пошла в ход.
— Мы с Дмитрием это обсуждали, да, — спокойно ответила она. — И решили пока оставить всё как есть.
— Глупости! — отрезала Нина Михайловна. — Ребенку нужна полноценная семья. Отец и мать.
— А еще ребенку нужны счастливые родители, — парировала Елена. — А не те, кто живет вместе из чувства долга.
— Счастье, счастье, — передразнила свекровь. — В мое время не о счастье думали, а о семье. О детях. Не бегали за розовыми соплями.
— В ваше время и развестись было нельзя, и с синяками на работу ходили, улыбаясь, — не сдержалась Елена. — Хорошее было время, да.
Нина Михайловна побагровела.
— Да как ты смеешь! Мы с Анатолием сорок лет вместе! И никаких синяков!
— Я не про вас, — устало сказала Елена. — Нина Михайловна, давайте начистоту. Зачем вы пришли? Уговаривать меня вернуться к вашему сыну? Так это наше дело — мое и Дмитрия.
Бывшая свекровь помолчала, постукивая ногтями по столу. Потом вдруг сдулась, словно из нее выпустили весь воздух.
— Я по Косте скучаю, — неожиданно тихо сказала она. — И по тебе тоже, хоть ты и заноза в одном месте.
Елена опешила от такого признания.
— Я никогда не запрещала Косте видеться с вами, — растерянно произнесла она. — Он может приезжать к вам, когда захочет.
— Он ребенок! — возразила Нина Михайловна. — Как он сам приедет? А Дмитрий… он забирает его на выходные, но к нам редко привозит. Всё по развлечениям таскает. То в кино, то в парк аттракционов.
Елена задумалась. Действительно, Дмитрий редко возил сына к родителям после развода. Может, стеснялся? Или не хотел лишних расспросов?
— Хорошо, — наконец сказала она. — В следующие выходные я сама привезу Костю к вам.
— Правда? — Нина Михайловна даже подалась вперед от неожиданности. — А ты… ты тоже приедешь?
Елена замялась. Провести день в обществе бывшей свекрови — не самая приятная перспектива. Но что-то в выражении лица этой гордой, неприступной женщины заставило ее смягчиться.
— Приеду, — кивнула она. — Ненадолго.
Когда Нина Михайловна уходила, в дверях она вдруг обернулась.
— Знаешь, ты не такая уж плохая невестка, — сказала она с тем же непроницаемым лицом. — Хотя готовишь из рук вон плохо и в воспитании ребенка допускаешь ошибки.
— А вы не такая уж плохая свекровь, — в тон ей ответила Елена. — Хотя характер просто невыносимый.
Они посмотрели друг на друга — и вдруг одновременно улыбнулись. Впервые за двенадцать лет.
В выходные Елена с Костей поехали к бывшим свекрам. Анатолий Петрович встретил их у подъезда, засуетился, помогая вытащить сумку из багажника.
— Нинка пирожков напекла, — радостно сообщил он. — Костик, твои любимые, с рыбой!
Костя просиял и рванул к подъезду. Елена пошла следом, чувствуя странную смесь неловкости и ностальгии.
Нина Михайловна встретила их в фартуке, с мукой на щеке. Квартира наполнилась запахами выпечки и чего-то еще — домашнего, уютного, забытого. Елена сняла куртку, осматриваясь. Здесь ничего не менялось годами: те же громоздкие шкафы, те же пожелтевшие занавески, те же фотографии на стенах. На одной из них — она с Дмитрием и маленьким Костей.
— Проходите, не стойте, — скомандовала Нина Михайловна. — Чай уже закипает.
Костя умчался в комнату деда смотреть коллекцию марок, а Елена осталась на кухне, помогая бывшей свекрови накрывать на стол. Они работали молча, иногда сталкиваясь руками, извиняясь, отступая.
— А Димы не будет? — наконец спросила Елена, расставляя чашки.
— Обещал подъехать попозже, — ответила Нина Михайловна. — У него какие-то дела с этой… Маргаритой.
Елена замерла с чашкой в руке.
— С Маргаритой? Он же сказал, что больше с ней не общается.
Нина Михайловна поджала губы, отводя взгляд.
— Так я и поверила. Третий раз за неделю к ней едет. Вещи перевозит потихоньку. Думает, я не вижу.
Елена медленно поставила чашку. Значит, Дмитрий солгал ей. Опять.
— Вы уверены?
— Я его мать, — отрезала Нина Михайловна. — Конечно, уверена. Он и отцу признался, что съезжаться с ней собирается. Только нас боится расстроить. Да и тебе, видно, сказать стыдно.
Елена почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Не от ревности или обиды — от осознания очередного обмана. Дмитрий говорил о воссоединении семьи, а сам уже планировал жизнь с другой. Зачем вся эта игра? Ради Кости? Из чувства вины? Или просто хотел убедиться, что дверь закрыта окончательно, чтобы уйти с чистой совестью?
— Лена, ты бледная какая-то, — вдруг встревожилась Нина Михайловна. — Присядь. Я не должна была говорить…
— Нет, всё правильно, — Елена глубоко вздохнула. — Лучше знать правду.
Они сидели за столом: Елена, Костя, Анатолий Петрович и Нина Михайловна. Ели пироги, пили чай, говорили о каких-то пустяках. Костя взахлеб рассказывал про школу, про новую компьютерную игру, про друзей. Елена слушала вполуха, перебирая в голове события последних недель.
Когда в дверь позвонили, все замолчали. Нина Михайловна пошла открывать. На пороге стоял Дмитрий с большим пакетом конфет.
— Всем привет! — бодро воскликнул он, проходя в комнату. — О, и ты здесь, — он запнулся, увидев Елену.
— Да, я тоже здесь, — сухо ответила она. — Неожиданно, правда?
Дмитрий неловко переступил с ноги на ногу, избегая ее взгляда.
— Па, смотри, что дед мне показал! — Костя потянул отца за рукав, демонстрируя альбом с марками.
Атмосфера за столом стала напряженной. Елена молчала, наблюдая, как бывший муж суетится, заискивает перед родителями, чрезмерно восторгается Костиными рассказами. Фальшь била в глаза.
— Дим, можно тебя на минутку? — наконец сказала она, вставая.
Они вышли на лестничную клетку. Елена прислонилась к перилам, скрестив руки на груди.
— Значит, Маргарита, — без предисловий начала она. — И вы съезжаетесь.
Дмитрий вздрогнул.
— Откуда ты…
— Неважно. Важно то, что ты лгал мне. Говорил о воссоединении семьи, а сам уже планировал жизнь с другой женщиной.
— Лен, это не так просто, — он провел рукой по волосам. — Я правда хотел всё исправить с тобой. Но ты же сама сказала, что не готова…
— И ты тут же побежал к запасному варианту? — горько усмехнулась Елена.
— Мы с Маргаритой общаемся, ты же знаешь. И когда ты отказалась…
— Я не отказывалась, — перебила его Елена. — Я сказала, что мне нужно время. Но время тебе, видимо, давать не стоило.
Дмитрий опустил голову.
— Извини. Я всё испортил, да?
— Ты испортил всё гораздо раньше, — Елена отвернулась. — Иди к своей Маргарите. Будь счастлив. Только давай договоримся: больше никакой лжи. Ни мне, ни Косте, ни твоим родителям. Хватит играть в порядочного семьянина.
— Я не играю! — вспыхнул Дмитрий. — Я действительно переживаю за вас всех!
— Тогда будь честным, — твердо сказала Елена. — Признайся родителям, что у тебя новые отношения. Скажи Косте, что у него, возможно, будет мачеха. Не заставляй всех жить иллюзиями.
Дмитрий смотрел на нее с нечитаемым выражением лица.
— Ты изменилась, Лен, — наконец произнес он. — Раньше ты бы устроила скандал, кричала, плакала.
— Раньше мне было не всё равно, — пожала плечами она. — А сейчас… просто хочу, чтобы всё было по-честному. Ради Кости. Ради твоих родителей, которые, кстати, очень переживают за нас обоих.
Она развернулась и пошла обратно в квартиру. Дмитрий последовал за ней, задумчивый, притихший.
Остаток дня прошел странно. Все старались делать вид, что всё в порядке. Нина Михайловна украдкой поглядывала на сына и бывшую невестку. Анатолий Петрович травил байки из своей шоферской жизни. Костя, почувствовав напряжение, притих и уткнулся в телефон.
Когда пришло время прощаться, Анатолий Петрович вызвался проводить Елену с сыном до машины.
— Не обижайся на Нину, — тихо сказал он, пока Костя бежал вперед. — Она хоть и строгая, но справедливая. И тебя всегда уважала.
— Я знаю, — кивнула Елена. — Всё в порядке. Мы договорились, что Костя будет приезжать к вам чаще.
— А ты? — с надеждой спросил Анатолий Петрович.
Елена помолчала.
— Я тоже буду приезжать. Иногда. Мы всё-таки семья, хоть и бывшая.
Старик просиял и неловко обнял ее.
— Спасибо, дочка… то есть, Лена.
— «Дочка» тоже можно, — улыбнулась она. — Я привыкла.
В машине Костя долго молчал, глядя в окно.
— Мам, а вы с папой больше никогда не будете вместе? — вдруг спросил он.
Елена крепче сжала руль. Ей хотелось солгать, сказать что-то утешительное. Но она вспомнила свои же слова Дмитрию о честности.
— Нет, милый. Мы с папой больше не будем вместе. Но мы оба любим тебя и всегда будем рядом.
— А папа будет жить с тетей Маргаритой?
Елена бросила на сына удивленный взгляд.
— Почему ты так думаешь?
— Я слышал, как бабушка говорила дедушке, — пожал плечами Костя. — Она сказала, что папа связался с крашеной хищницей.
Елена не смогла сдержать смешок.
— Бабушка… Ну, возможно, папа действительно будет жить с тетей Маргаритой. Тебе она нравится?
— Не знаю, — задумался мальчик. — Она странная. Всё время смеется громко и духами пахнет сильно.
— Главное, чтобы папа был счастлив, — сказала Елена. — И ты тоже.
— А ты? — поднял на нее глаза сын. — Ты будешь счастлива?
Елена задумалась. Будет ли? Сможет ли начать всё с чистого листа, найти свой путь, свое счастье?
— Буду, — твердо сказала она. — Обязательно буду.
Прошел год.
Многое изменилось. Дмитрий действительно съехался с Маргаритой, которая оказалась вовсе не «хищницей», а довольно приятной женщиной с громким смехом и любовью к ярким цветам. Костя проводил с ними выходные и, кажется, привык к новой папиной спутнице.
Елена погрузилась в работу и учебу — закончила курсы феншуй и записалась на бухгалтерские. В квартире сделала капитальный ремонт, выбросив последние вещи, напоминавшие о браке. Даже начала встречаться с коллегой, хотя пока эти отношения были больше дружескими.
Нина Михайловна поначалу категорически отказывалась принимать Маргариту, но после нескольких откровенных разговоров с сыном и бывшей невесткой смягчилась. Теперь они с Анатолием Петровичем регулярно видели внука — иногда его привозила Елена, иногда Дмитрий с Маргаритой.
В один из выходных, когда Костя гостил у отца, Елена разбирала старые вещи в кладовке. Среди коробок с детскими игрушками и давно забытыми безделушками она нашла связку ключей. Те самые, которые когда-то вернул ей Анатолий Петрович.
Елена повертела их в руках, улыбнувшись воспоминаниям. Потом решительно бросила ключи в коробку с хламом, предназначенным на выброс. Пора окончательно закрыть эту дверь. Сменить замки. Сменить жизнь.
Зазвонил телефон. На экране высветилось имя бывшей свекрови.
— Алло, Нина Михайловна?
— Лена, ты не могла бы заехать? — голос пожилой женщины звучал встревоженно. — У Анатолия что-то с сердцем. Скорую вызвали, но он просит тебя.
— Еду, — коротко ответила Елена, хватая сумку…
Вот так и получается в жизни. Развод оформили, ключи вернули, двери закрыли. А связи — остались. Не романтические, не супружеские, просто человеческие. И с этим нужно жить дальше. Без сожалений, без иллюзий, но и без ненависти. Просто жить.
Выходя из квартиры, Елена на мгновение задержалась у двери. За год она научилась многому. Отпускать прошлое. Не держать обиду. Принимать людей такими, какие они есть, а не такими, какими хочется их видеть. И главное — верить в себя.
Она захлопнула дверь и решительно направилась к лифту. Впереди ждала новая глава ее непростой, но собственной, свободной жизни.
