Вода текла по моим рукам, смывая остатки соуса с тарелки. В кухне стоял полумрак – только лампа над плитой да отблески фонарей с улицы. Привычные вечерние звуки: шум воды, тиканье старых часов на стене, приглушенный голос телевизора из комнаты. Мыла посуду и думала, что наконец-то наступил долгожданный отпуск. Две недели покоя, никуда не нужно спешить, можно привести в порядок цветник во дворе, перечитать Ремарка, съездить к сестре в Калугу…
Скрипнула дверь. На кухню вошел Игорь. Не поднимая головы, я узнала его по шагам – тяжелым, уверенным. Тридцать лет вместе, и каждую мелочь изучила, каждый жест, даже дыхание.
– Оль, тут такое дело, – он открыл холодильник, достал кефир. – Светка с Борей приезжают. Родственники приедут на месяц, подготовь для них комнату.
Я замерла с тарелкой в руках. Сказано было обыденно, словно речь шла о прогнозе погоды или счетах за электричество. На мгновение мне показалось, что я ослышалась.
– Что значит – на месяц? – я отложила губку и выключила воду.
– Ну, может, чуть меньше, – Игорь пожал плечами, отхлебывая кефир прямо из бутылки. – Они квартиру ремонтируют, жить там невозможно. Борька звонил, спрашивал, можно ли у нас перекантоваться.
– И ты согласился, даже не спросив меня?
– А что тут спрашивать? – искреннее удивление на его лице. – Свои же люди. Не на улице им жить.
Я вытерла руки полотенцем, чувствуя, как внутри поднимается волна – не гнева даже, а какой-то тоскливой усталости. Опять. Это повторялось из года в год. Родственники, друзья, коллеги – все, кому нужна была помощь, находили пристанище в нашем доме. И каждый раз я узнавала об этом постфактум.
– Игорь, мы же собирались в отпуск. У меня планы были. Я не готова целый месяц обслуживать твою сестру с мужем.
Он посмотрел на меня с неподдельным изумлением:
– Какое обслуживание? Они же не маленькие. Будут жить и жить, тебе только комнату подготовить.
– Не маленькие? – я чуть не рассмеялась. – А кто в прошлый раз оставлял гору посуды после каждого приема пищи? Кто разбросал вещи по всему дому? Кто занимал ванную по два часа утром, когда мне нужно было на работу?
– Оль, ну что ты как маленькая, – Игорь поставил недопитый кефир обратно в холодильник. – Это же семья. Нужно помогать друг другу.
– А мое мнение? Мои желания? – я почувствовала, как голос предательски дрогнул. – Они хоть кого-то интересуют?
Игорь вздохнул с тем особенным выражением лица, которое появлялось у него всякий раз, когда, по его мнению, я делала из мухи слона.
– Они приезжают послезавтра, – сказал он, словно не услышав моего вопроса. – Светка говорила, что привезет нам клубничного варенья. Помнишь, какое она в прошлом году делала?
Я смотрела на его спину, когда он выходил из кухни, и думала, что ответа на свой вопрос так и не получила. Мое мнение никого не интересовало. Никогда не интересовало.
За окном мигнул фонарь. В глубине дома часы пробили девять. Я медленно вернулась к недомытой посуде и включила воду. По стеклу тарелки заструились мыльные разводы, а в голове крутилась одна и та же мысль: когда же я научусь отстаивать свои границы? И хватит ли у меня на это сил?
Нежеланные гости
Их приезд был похож на маленькое стихийное бедствие. Светлана ворвалась в дом первой, размахивая руками и рассыпая восклицания. За ней следовал Борис, нагруженный чемоданами и сумками, словно они собирались не на месяц, а переезжали навсегда.
– Оленька, родная! – Светлана обняла меня с такой силой, что перехватило дыхание. От неё пахло сладкими духами и дорожной пылью. – Как же я соскучилась! А ты всё хорошеешь, вот что значит спокойная жизнь без детей!
Я выдавила улыбку, пытаясь не думать о том, что мой отпуск официально закончился, так и не начавшись.
– Куда нам вещи поставить? – деловито поинтересовался Борис, отдуваясь от тяжести багажа.
– В гостевую комнату, – ответила я, указывая направление. – Там всё готово.
Три дня я убирала эту комнату. Перестилала постель, протирала пыль с книжных полок, освобождала шкаф. И всё для того, чтобы через полчаса после их приезда комната превратилась в хаотичную свалку одежды, косметики и каких-то непонятных вещей.
Утро следующего дня началось с грохота на кухне. Часы показывали шесть тридцать. Завернувшись в халат, я вышла посмотреть, что случилось.
Светлана, одетая в яркий спортивный костюм, гремела посудой, пытаясь найти кофемолку.
– Прости, разбудила? – спросила она, не выглядя виноватой. – Я всегда рано встаю. А где у вас кофе хранится?
– В шкафчике над плитой, – я потянулась к верхней полке. – Давай я сделаю завтрак.
– Ой, не беспокойся! Я сама, – она махнула рукой, но тут же добавила: – А яичницу с беконом можешь? Борька любит поплотнее позавтракать перед работой.
И так с каждым днём. Их «не беспокойся, мы сами» неизменно превращалось в мою обязанность что-то делать, готовить, убирать.
Через неделю после их приезда я возвращалась с работы, мечтая только об одном – тишине. Голова раскалывалась от шума и суеты рабочего дня. Но стоило открыть дверь, как меня оглушил смех и громкие голоса. В гостиной Светлана с Борисом и Игорем смотрели какую-то комедию, закусывая чипсами и запивая пивом.
– Оленька, присоединяйся! – воскликнула Светлана, заметив меня в дверях.
– Спасибо, но я устала, – я попыталась проскользнуть в спальню.
– Устала? – она всплеснула руками. – В твоём-то возрасте? Вот я в пятьдесят пять ещё и в бассейн хожу, и на танцы. Нельзя так рано списывать себя со счетов!
Я молча прошла в ванную и закрыла дверь. Открыла кран на полную мощность, чтобы никто не услышал, как я плачу. Моя ванная комната стала единственным убежищем в доме, который перестал быть моим.
Кухонный стол теперь всегда был завален их вещами – какими-то бумагами, журналами, косметичками Светланы. Холодильник опустошался с пугающей скоростью. Даже воздух в доме изменился – пропитался запахом чужих духов и сигарет Бориса, которые он курил на балконе, несмотря на мою просьбу делать это на улице.
– Игорь, я больше не могу, – сказала я мужу тихим вечером, когда мы остались одни в спальне. – Они живут так, будто мы с тобой – обслуживающий персонал.
Он оторвался от планшета и посмотрел на меня с недоумением:
– Что ты опять придумываешь? Нормально всё. Они же помогают.
– Чем помогают? – я не верила своим ушам. – Тем, что Борис вымыл свою чашку один раз за две недели? Или тем, что Светлана перестирала свои вещи, заняв стиральную машину на целый день?
– Ольга, – Игорь вздохнул с таким видом, будто объяснял очевидное ребёнку. – Они же в гостях. А гостей нужно привечать, а не заставлять работать.
– То есть, я должна работать за всех? – мой голос дрожал от обиды. – Я прихожу с работы и готовлю на четверых, убираю за четверыми, стираю на четверых. А мои желания? Моё личное пространство?
– Не преувеличивай, – Игорь вернулся к планшету. – Подумаешь, какие трудности. Потерпи немного, они же не навсегда здесь.
В эту ночь я долго лежала без сна, слушая размеренное дыхание мужа и гадая, когда же мой дом превратился в проходной двор, а я – в безмолвную прислугу, чьё мнение никого не интересует. И главное – почему я позволила этому случиться.
За стеной раздался громкий смех Светланы, смотревшей ночное шоу. Я накрыла голову подушкой и поняла, что больше так продолжаться не может. Что-то должно было измениться, и я знала, что никто, кроме меня, этих изменений не принесёт.
Последняя капля
В тот день я проснулась с головной болью. За окном дождь, на работу к девяти. Я лежала, разглядывая трещинку на потолке, и думала – а ведь мы с Игорем собирались её замазать ещё прошлой весной. Не успели.
Игорь спал, отвернувшись к стене. Во сне он всегда казался мне беззащитным, как мальчишка. Хотя какой там мальчишка – скоро пятьдесят пять стукнет. Я осторожно выбралась из-под одеяла. Прохладный воздух обжёг голые ступни. Нашарила тапочки и поплелась на кухню.
В коридоре наткнулась на гору обуви. Три пары Бориса, минимум пять – Светланы. Задвинула их ногой под банкетку. Вечно спотыкаюсь об эти туфли!
На кухне я первым делом поставила чайник. Села у окна, обхватив колени руками, и уставилась на мокрую улицу. Тихо-то как… Никто не храпит, не гремит посудой, не включает телевизор на полную громкость. Украдкой глянула на часы – шесть утра. Еще полчаса тишины!
Сделала себе кофе с корицей, отрезала ломоть вчерашнего пирога. Села за стол. Господи, как же хорошо просто посидеть в тишине. Но тут раздался грохот, дверь хлопнула, и на кухню ввалился Борис в помятой майке.
– О, хозяюшка уже на ногах! – сипло протянул он. – А я в туалет… что-то мотает после вчерашнего.
– Доброе утро, – пробормотала я.
– А кофейку мне нальёшь? – он плюхнулся на стул, почесывая волосатый живот. – Башка трещит.
Я молча встала и налила ему кофе.
– Сахарку побольше, – он зевнул. – И бутерброд бы…
Из комнаты донёсся голос Светланы:
– Борька! Ты где? Глянь, кто там звонит.
– Твой телефон надрывается, – крикнул он в ответ.
Тишина шести утра закончилась. День набирал обороты.
Вечером я задержалась на работе. Не хотелось идти домой. Виноватое чувство глодало – ну что я, в самом деле. Гости всё-таки, родня. Светлана – сестра Игоря, не чужой человек. Потерплю, не рассыплюсь.
Около восьми вечера я наконец приехала домой. Дверь открыла своим ключом и замерла на пороге. Что-то было не так. В квартире стояла тишина. Никто не выскочил в прихожую, не окликнул. Я на цыпочках прошла внутрь и увидела записку на столе: «Поехали к Петровым на день рождения. Вернёмся поздно. Игорь».
У меня защемило в груди. Игорь даже не позвонил, не предупредил. А я-то думала, проведём вечер вместе. Чаю попьём. Фильм посмотрим. Как раньше.
Механически я стала разбирать сумки с продуктами. Купила салат в кулинарии, пару йогуртов, хлеб. Зачем столько? Буду ужинать одна.
В мусорном ведре заметила скомканный чек. Зачем-то развернула – адрес мебельного на Южной, дата – вчера, оплачен матрас и прикроватная тумбочка. Матрас?
В голове что-то щёлкнуло. Мне вспомнились обрывки фраз…
«Нам бы ещё недельки две пожить у вас…»
«Как только с квартирой утрясётся…»
Я прошла в гостевую комнату. Вещи Светланы и Бориса были разбросаны как обычно. На столе – раскрытый ноутбук. Я знала, что не должна этого делать, но всё же села и пошевелила мышку. Экран ожил.
Открытая страница была с объявлениями о продаже квартир. В закладках – мебельные магазины, строительные гипермаркеты. И письмо от какой-то Люси: «Как устроились на новом месте? Когда новоселье?»
Новоселье? Я почувствовала, как горло сжимается. Дрожащими пальцами открыла переписку. И тут всё стало ясно.
Никакого ремонта не было. Они просто продали свою старую квартиру, купили новую и теперь ждали, пока она освободится. А пока решили пожить у нас. И Игорь… неужели он знал?
Я вдруг почувствовала, как внутри что-то оборвалось. И еще – злость. Не обидy, не жалость к себе, а настоящую ярость. Меня использовали. Нагло. Цинично.
Даже не помню, как собирала вещи. Сунула в сумку первое, что попалось под руку – джинсы, свитер, бельё. Косметичку. Схватила зарядку от телефона. Замерла, оглядывая спальню. Что ещё? Ничего.
Я достала телефон и набрала номер Вари – подруги со студенческих времён.
– Оль, привет! – её голос звучал удивлённо. – Что случилось?
– Ты одна? – спросила я, пытаясь не всхлипывать.
– Одна. Мой на дежурстве.
– Можно к тебе приехать? Переночевать?
– Конечно, – в её голосе не было никаких вопросов. – Приезжай. Чай поставлю. Или чего покрепче?
– Спасибо, – всхлипнула я и отключилась.
На кухонном столе я оставила записку: «Обманщикам нет места в моём доме. Поживите без служанки». Хотела дописать что-то ещё, но поняла, что нет сил. Игорь сам всё поймёт. Или не поймёт. Это уже не моя забота.
Варя жила на другом конце города. Пока ехала в такси, в голове мелькали обрывки мыслей. Мне не за что было себя корить. Я всё делала правильно. Пыталась объяснить, предупреждала. Просто меня никто не слышал.
Дом Вари встретил меня светящимися окнами. Она ждала у подъезда с зонтом.
– Ольк, что у тебя с лицом? – она обняла меня. – Ты плакала?
– Нет, – соврала я. – Дождь.
Ночью лежала без сна на диване в Вариной гостиной. В голове крутилась одна и та же мысль: неужели я потратила тридцать лет жизни на человека, которому плевать на мои чувства?
Телефон разрядился – и слава богу. Никаких звонков, никаких сообщений. Завтра новый день. Может, я проснусь другим человеком. Человеком, который умеет говорить «нет».
Время собирать камни
Пять дней у Вари пролетели как в тумане. Я отключила телефон, взяла отгулы на работе. Первый день просто проспала. Отсыпалась за все эти недели – с чужими людьми в доме, с вечной тревогой, что кому-то что-то нужно от меня.
На второй день мы с Варей пошли в парк. Она не задавала вопросов, просто была рядом. Мы бродили по аллеям, кормили уток, купили мороженое – как в студенчестве. Потом сидели на скамейке у пруда.
– Я тебя никогда такой не видела, – сказала вдруг Варя, разглядывая моё лицо. – Ты… какая-то другая.
– В смысле?
– Спокойная. Решительная. И глаза блестят.
Я хмыкнула:
– Это потому что выспалась.
Варя покачала головой:
– Нет. Знаешь, ты раньше всегда на взводе была. Как будто постоянно ждала подвоха. А сейчас – другая совсем.
Может, она и права. Внутри действительно установилась странная тишина. Не пустота, а именно тишина – когда слышишь собственные мысли, без постороннего шума.
На третий день я включила телефон. Двадцать семь пропущенных от Игоря. Шесть сообщений. Последнее: «Оля, позвони, пожалуйста. Я здесь один. Они уехали».
Я не перезвонила. Но телефон оставила включенным.
Утром четвёртого дня от Игоря пришло: «Я у подъезда Вари. Спущайся, поговорим».
Сначала хотела проигнорировать. Потом подумала – а зачем? Решила, что пора выяснить всё.
Игорь стоял у ограды палисадника – небритый, в мятой рубашке, какой-то потерянный. Я вышла к нему, и мы молча пошли вдоль дома.
– Почему ты ушла? – спросил он наконец.
Я посмотрела на него внимательно:
– А ты правда не понимаешь?
Игорь поморщился:
– Ну, из-за Светки и Борьки, да. Но почему именно тогда? Что случилось?
– Я узнала, что никакого ремонта не было. Они продали квартиру и купили новую. И просто использовали нас, чтобы перекантоваться. А ты… ты знал об этом?
Он опустил голову:
– Не сразу. Я узнал от Петрова на той вечеринке. Он что-то ляпнул о новоселье, мол, скоро будем гулять… Я ничего не понял. Потом Борька признался.
– И ты мне не сказал, – я кивнула. – Потому что… почему, Игорь?
Он пожал плечами:
– Разве это так важно? Подумаешь, пожили бы ещё недельку…
Я остановилась.
– Важно не это, – сказала тихо. – Важно то, что ты не считаешь нужным спрашивать моего мнения. А ведь это мой дом тоже. Моя жизнь. Но для тебя – это всё пустяки.
– Оля…
– Нет, послушай, – я глубоко вдохнула. – Я не хочу даже говорить о Светлане и Борисе. Дело не в них. Дело в нас. Вернее, во мне.
Я обхватила себя руками:
– Я долго думала эти дни. И поняла, что сама виновата. Я позволяла так с собой обращаться. Сама приучила всех, что моё мнение можно не спрашивать, мои желания можно игнорировать. Я даже не пыталась серьёзно поговорить с тобой. Обижалась, злилась – но не говорила прямо. И вот… высказалась.
Игорь молчал. Потом спросил:
– И ты не вернёшься домой?
– Вернусь. Но при одном условии.
– Каком?
– Что ты пообещаешь всегда спрашивать моё мнение, прежде чем принимать решения, которые касаются нас обоих. И что наш дом будет нашим – а не проходным двором.
Он вдруг улыбнулся:
– А знаешь… Светка с Борькой съехали на следующий день после того, как ты ушла.
– Почему? – я удивилась. – Их же устраивало всё.
– Не больно-то устраивало, когда им пришлось самим убирать и готовить, – хмыкнул Игорь. – А я не особо помогал. Пусть почувствуют, каково это.
Я впервые за эти дни улыбнулась:
– И как ты справлялся?
– Паршиво, – Игорь потёр небритый подбородок. – В доме бардак, холодильник пустой, рубашки не глаженые. Я никогда не думал, что ты столько всего делаешь. А когда Светка с Борькой были там, ещё и для них делала.
Мы подошли к скамейке и сели. Игорь неуверенно взял меня за руку:
– Я правда не понимал, как тебе тяжело. Мне казалось, ну, обычные домашние дела… А потом сам попробовал.
Мне вдруг стало его жалко. Небритого, растерянного. Не умеющего говорить о чувствах.
– Прости меня, Оля, – неожиданно сказал он. – Я правда не думал, что тебе так плохо. Мне казалось, ты как всегда – ворчишь, но делаешь. А потом смотрю – записка на столе, вещей нет… Думал с ума сойду.
Мы молчали. Над головой шелестели листья, где-то за домами сигналили машины.
– Теперь я понимаю, почему ты ушла, – сказал Игорь. – Нужно было как-то достучаться.
– И получилось? – спросила я.
– Получилось, – он сжал мою руку. – Чертовски получилось. Я даже с матерью поругался.
– С матерью? Почему?
Он поморщился:
– Она тоже приехала. На следующий день после того, как ты ушла. Сказала, что поживёт с нами, раз тебя нет. И стала командовать. Тут стирай, там готовь… В общем, я не выдержал. Попросил её вернуться домой.
Я с трудом сдержала улыбку:
– И как она отреагировала?
– Обиделась, конечно. Но уехала. И знаешь, я вдруг понял, что всю жизнь так было. Сначала мать всеми командовала, потом я стал точно так же относиться к людям. И к тебе… прости, Оль.
Я кивнула:
– За это стоит бороться, Игорь. За то, чтобы видеть в другом человеке – человека. А не функцию.
Он вдруг притянул меня к себе, обнял. Мы сидели так долго, прижавшись друг к другу. Потом я отстранилась:
– Ну что, пойдём домой? Мне ещё упаковывать вещи у Вари.
– Пойдём, – он встал и протянул мне руку. – У нас сегодня годовщина, между прочим. Тридцать лет – и до сих пор учимся разговаривать.
Я взяла его за руку:
– Главное, что учимся. Представляешь, у некоторых и через пятьдесят лет не получается.
На обратном пути домой мы купили продукты, бутылку вина. И почему-то говорили без умолку, как в молодости – обо всём на свете. О планах, о будущем отпуске, о том, что пора бы съездить к морю.
Дома действительно был бардак. Но странное дело – он меня не раздражал. Я смотрела на разбросанные вещи, на немытую посуду в раковине и думала: теперь всё будет по-другому. Не сразу, конечно. Но мы научимся.
Вечером, сидя на кухне с бокалами вина, мы составляли список правил. Смеялись, спорили, но в конце концов пришли к соглашению.
Первым пунктом в списке стояло: «Гостей приглашать только с согласия обоих».
Вторым: «Обязательно обсуждать, прежде чем принимать решения».
И третьим, самым важным для меня: «Мнение каждого имеет значение».
Вечером, лёжа в постели, я думала о том, что иногда нужно сделать решительный шаг, чтобы что-то изменилось. Уйти, чтобы вернуться. Хлопнуть дверью, чтобы тебя услышали. И самое главное – поверить, что твой голос имеет значение.
