— Если вам тут что-то не нравится, можете собирать вещи и уматывать от сюда! Это моя квартира! Моя! И порядки буду здесь устанавливать только я!
В юности, по глупости и наивности, я, Алина, позволяла своей свекрови, Ирине Павловне, переходить все границы. Росла я, знаете ли, в убеждении, что сноха обязана терпеть и уважать родительский дом мужа, даже если там к ней относятся, мягко говоря, прохладно.
А Ирина Павловна меня никогда не жаловала. Критиковала все: как я готовлю (особенно солянку, которая, по ее мнению, была вечно пересолена), как одеваюсь, как воспитываю сына. Вечно этот взгляд исподлобья…
Мама всегда твердила: «Свекровь – вторая мать, что бы она ни говорила, терпи». Я и терпела, как дурочка. Но сомнения грызли меня изнутри. Мой муж, Вадим, никогда не вступался. Мамочка всегда была для него святой.
Однажды Ирина Павловна объявила, что переезжает к нам на время ремонта в своей квартире.
— Ну, а куда мне еще деваться? — всплеснула она руками.
Вадим, конечно, обрадовался. А у меня внутри все похолодело. Особенно, когда она заявила, что будет присматривать за нашим сыном, Димой.
Диме тогда было одиннадцать. Он у меня парень общительный, друзей полон. А тут бабушка с ее порядками… Он сразу сник.
Как-то утром Димка пришел ко мне чуть не плача.
— Мам, бабушка выгнала Серегу и Мишку. Сказала, что они слишком громко играют в приставку. У нее голова болит!
Я решила поговорить с Ириной Павловной. Захожу на кухню, а она сидит, чай пьет.
— Ирина Павловна, Димка расстроен. Зачем вы ребят выгнали?
— А что мне, терпеть этот грохот? У меня голова раскалывается! Ещё и ябедничает, противный мальчишка!
Тут Вадим с работы вернулся. Ирина Павловна тут же слезу пустила:
— Димка меня совсем не уважает! Друзей своих наводит, шумят, а мне плохо!
Вадим нахмурился:
— Дим, пока бабушка у нас живет, никаких друзей. Понял?
Димка молча ушел в свою комнату. А я поняла, что так дальше продолжаться не может.
Но это было только начало. Через неделю Ирина Павловна взяла и выдернула шнур из розетки, когда Димка в компьютер играл.
— У меня, — говорит, — голова болит, а он тут сидит, глаза портит и еще и звук включил!
Тут меня прорвало. Я как закричу:
— Ирина Павловна, вы что творите?! Вы хоть понимаете, что компьютер сломать можно?! Это не ваша квартира! И вообще, хватит издеваться над Димой! Он вам ничего плохого не сделал!
Ирина Павловна, конечно, в слезы.
— Ах, я издеваюсь! Да я ради вас… я…
Вадим примчался на крик.
— Что тут происходит?!
Я ему все выложила. Про друзей, про компьютер, про постоянные придирки.
Вадим, как всегда, встал на сторону матери.
— Алин, ну что ты начинаешь? Мама же не со зла. Просто она переживает.
— Переживает?! Да она специально это делает! Она меня ненавидит! И сына моего тоже!
Тут я уже не сдержалась. Все, что накопилось за годы, выплеснулось наружу.
— Ирина Павловна, если вам тут что-то не нравится, можете собирать вещи и уматывать от сюда! Это моя квартира! Моя! И порядки буду здесь устанавливать только я!
В доме воцарилась тишина. Ирина Павловна сидела бледная, Вадим смотрел на меня, как на врага народа.
На следующий день Ирина Павловна уехала «погостить» к сестре в соседний город. Вадим ходил тише воды, ниже травы. Боялся, наверное, что и его попрошу на выход.
Вечером Димка подошел ко мне и обнял.
— Мам, ты такая смелая! Я всегда знал, что ты у меня самая лучшая!
Эти слова были для меня как бальзам на душу. Ни моя мама, ни Вадим никогда мне ничего подобного не говорили. Я поняла, что именно ради сына я смогла дать отпор мужу и свекрови. Ради него я готова была на все. Я была благодарна Димке за его поддержку и за то, что он помог мне найти в себе силы отстоять свои границы.
Через пару дней Вадим робко спросил:
— Алин, а может, все-таки позвоним маме? Она, наверное, уже соскучилась.
Я посмотрела на него твердо.
— Вадим, я не против, чтобы твоя мама приезжала к нам в гости. Но жить она здесь больше не будет. И если она не научится уважать меня и моего сына, то пусть сидит у своей сестры вечно.
Вадим промолчал. Я знала, что он понял. Понял, что я больше не та Алина, которая готова молча терпеть. Я научилась отстаивать себя и свою семью. И это было только начало. Теперь, всякий раз когда он пытался занять сторону матери, я напоминала, что это мой дом, и что он здесь живет, только благодаря мне…
