8 июля Жанне Фриске могло исполниться 50 лет. Она умерла в самом расцвете после двух лет борьбы со страшным диагнозом. Родители певицы до сих пор не могут свыкнуться с тем, что Жанны нет. Накануне юбилея певицы корреспонденты «МК» пообщались с отцом Жанны Владимиром Фриске, который откровенно рассказал о том, как они живут после ухода звездной дочки.
— Юбилей Жанны будем встречать, как и все предыдущие дни рождения, — говорит Владимир Борисович. — Сначала в церковь сходим, а потом поедем на кладбище. В 11 утра там соберутся поклонники Жанны. Людей каждый год приходит много. Дочь не забывают. В этом году народа ожидается еще больше, потому что у Жанны юбилей. Люди из других городов приезжают, уже звонили.
— Жанна при жизни любила дни рождения?
— Очень. Это у нее пошло с самого детства. Даже было такое, что Жанна отметит день рождения, придет домой вечером и уже сидит и обдумывает, кого позвать на следующий год. «Папа, я еще этого мальчика и эту девочку приглашу обязательно», — говорила мне Жанна и начинала ждать свой следующий праздник. Чаще всего мы отмечали ее дни рождения в Одессе.
— Почему?
— Жанна родилась летом. В это время мы ее всегда отвозили на море в Одессу, она там была с ранней весны и до самой осени. Когда дочка стала постарше, отмечала свои праздники в Москве. Они шли в парк, который находился недалеко от дома. У меня там были друзья, они давали ребятам зал, я накрывал стол.
— Недавно смотрел детские фотографии Жанны и поймал себя на мысли, что она с юных лет выглядела очень стильно…
— У меня в то время была возможность ездить за границу. Я ей там приобретал одежду. В Одессе у моряков дальнего плавания еще вещи покупал. Она всегда была одета у нас с иголочки.
— Жанна, насколько я понимаю, была папиной дочкой?
— Да. Я везде ее водил с собой. В то время у меня была возможность доставать контрамарки на утренники, елки, концерты. Мы ходили вместе. Младшей дочке, Наташе, меньше доставалась внимания от меня. У меня в то время уже был бизнес, не было времени заниматься ее воспитанием. А Жанна была первая. И мы отдавали ей всю любовь. Я в ней души не чаял. По молодости я играл в Центральном доме работников искусств с Игорем Матвиенко, с Петей Подгородецким… Жанна на все репетиции ходила, хотя ей было всего семь-восемь лет. Иногда мы заканчивали в два часа ночи. Денег на такси не было. Садились с ней на прямой 45-й троллейбус и возвращались домой ночью.
— Получается, что она с детства тянулась к искусству…
— Да. Она уже тогда и сама проявляла способности. Но в первую очередь, конечно, в танцах. Жанна с детства очень хорошо двигалась. Помимо этого у дочки был абсолютный слух. Она у нас родилась недоношенной, весила всего 1 килограмм и 340 граммов. Врачи, когда ее видели, всегда говорили: «Вот наша артисточка Жанна».
— А почему вы назвали ее Жанной?
— Это я назвал. У меня когда-то, когда я еще маленьким был, первую любовь звали Жанной. Мне очень нравилось это имя. И потом Жанна д’Арк еще — боевая, шустрая, сильная. Жена хотела назвать дочь в честь своей бабушки Анной. Но если говорить совсем честно, то изначально, когда у нас родилась двойня, мы хотели назвать их Руслан и Людмила. А потом мальчик умер, не спасли. И я сказал: «Пусть будет Жанна». Дочь нас всегда радовала, она рано стала самостоятельной. Однажды даже приняла решение остаться учиться в Одессе.
— Почему?
— У нее же в Одессе было много друзей-ровесников. Как-то Жанна меня попросила: «Папа, можно, я здесь буду учиться с друзьями?» Мы не стали возражать. И один класс она окончила в Одессе. Правда, потом, когда вернулась в Москву, возникли некоторые проблемы. Учительница говорит: «Жанну надо подтянуть по русскому языку, а то она все по-украински говорит». (Улыбается.)
— То, что Жанна впоследствии купила квартиру в Майами, рядом с океаном, — это ностальгия по детству?
— Ей там очень нравилось. Я первый раз повез ее в Майами в 1997 году. Тогда она мне сказала: «Папа, если будет возможность, я куплю здесь квартиру». И такая возможность появилась. Сначала она себе купила квартиру, потом я. Когда Жанна заболела, их пришлось продать.
— Вы сейчас в Майами не бываете?
— Нет, я не езжу. У меня закончилась виза. Раньше мне ее автоматически продлевали. В 2020-м пришлось сдавать документы. Я все сделал, но ковид начался. Закрыли посольство. Документы мне через три месяца вернули, потом предложили поехать в Варшаву. Сейчас говорят, что надо лететь аж на Маврикий, чтобы получить визу. А если ехать, то нужно всем: и мне, и дочке, и жене, и внучке…
— Владимир Борисович, вы уже обмолвились о работе с Игорем Матвиенко. Почему Жанна начала в «Блестящих», а не с ним? Ведь в то время он уже был известным продюсером!
— Мы разошлись по жизни. Я не знал, куда Игорь делся. Как-то в «Московском комсомольце», правда, видел фотографию группы «Класс», в которой он работал… Игорь Жанну хорошо знает. Он же приходил в гости, когда Жанночка маленькая была. Но дочь о карьере певицы не думала, все произошло волею случая… Потом Игорь, конечно, узнал, что она моя дочь. Когда Жанночка приезжала с гастролей или со съемок, часто говорила: «Папочка, тебе Игорек передавал большой привет».
— Что значит — стала певицей волею случая?
— Жанна, как я уже говорил, очень хорошо танцевала, ходила в балетную студию. Там у них была преподавательница, молодая мама. У нее часто случались проблемы с ребенком, из-за чего она не могла проводить занятия. А Жанне тогда было лет 13. И вот она просила, чтобы дочка вела занятия в группах вместо нее. У Жанночки были хорошие результаты в танцах, она и на пуантах ходила свободно. В то время уже начали открываться первые ночные клубы. Я не пускал ее туда, боялся. Однажды они с подружками приехали поздно, в час ночи. Я на нее накричал: «Все, больше никуда не будешь ходить!» Девочки через несколько дней стали просить: «Дядя Вова, пожалуйста, разрешите Жанне с нами поехать». Я говорю: «Хорошо, но тогда я вас буду туда возить и забирать обратно». В машину их всех загружу, 5–6 человек, привезу в клуб и говорю: «Буду стоять здесь, вас ждать». Тогда наркота уже пошла, и я этого очень боялся. Когда там все заканчивалось, они выходили, я развозил их по домам. Так продолжалось месяца два, пока слушок не прошел, что я их контролирую. Ребята, мои друзья, стали смеяться: «Ты что, дурак? Девчонке скоро 16 лет, а ты ее караулишь у клуба, позоришь ее». Да и Жанна очень обижалась, говорила: «Папа, мне стыдно».
— Какой выход нашли?
— Я сказал ее лучшей подруге Наташе: «Я не буду вас больше возить. Но я ее доверяю тебе. Если возникнут проблемы, будешь отвечать ты». Так и договорились. В этом клубе ее увидели продюсеры «Блестящих» Грозный и Шлыков. Дело в том, что Жанна в то время уже встречалась со своим первым молодым человеком Ильей. Хороший мальчишка, мы все думали, что они поженятся. Илья был как раз другом Грозного. Он увидел дочь и говорит Илье: «Можно Жанну пригласить ставить танцы в группе?» Он знал, что она может преподавать. Дочка согласилась, но нам не сказала. Потом через месяц я ей сделал визу, и она первый раз поехала со мной в Америку. В самолете я немножко выпил с другом. Жанна знала, что папа, когда выпьет, добрый очень. Она ко мне подсела и говорит: «Пап, хочу тебе одну новость сказать. Меня пригласили в модную группу «Блестящие» танцы ставить». Так получилось, что я вечером что-то делал, включил телевизор и увидел эту группу. У них клип был на песню «Там, только там». Молоденькие, красивые девчонки с наклеенными ресницами. Я их запомнил. «Жанна, это не будет влиять на твою учебу? Смотри, потому что тебе надо иметь специальность, профессию», — говорю ей. Жанна пообещала, что учебе деятельность в группе мешать не будет. На четвертый день нашего пребывания в Нью-Йорке Жанна подходит и говорит: «Папа, мне предложили быть четвертой солисткой». Я удивился: «Как? Ты же не пела никогда». Но разрешил. Когда мы были в Майами, Жанна снова подходит: «Пап, у нас деньги есть?» — «А что такое, дочка?» — «Они меня попросили купить костюмы для девочек». Короче, десятку (10 тысяч долларов. — Авт.) где-то вложил в их костюмы. Помню, тащил мешок огромный, чуть ли не в свой рост. Хорошо, что тогда не было такого понятия — платить за перевес.
— Деньги продюсеры отдали?
— Да, конечно. Все отдали. В общем, они стали работать. И спустя где-то неделю мне звонит мой друг и говорит: «Иди покупай журнал, там твоя Жанна на обложке».
— Жанна легко влилась в коллектив?
— Помню, я смотрел по телевизору первое ее выступление. Там она себя неуютно чувствовала: все время поправляла юбку, смущалась. Но потом со временем все пошло-пошло. Она себя стала чувствовать на сцене как в своей тарелке. Я, честно говоря, даже не думал, что это станет делом ее жизни.
— Там она, получается, нашла и свою лучшую подругу Ольгу Орлову!
— Да, они с Олей сразу подружились. Они всегда были вместе: и на гастролях в гостинице вдвоем жили. Последние дни, когда дочка болела, Оля была рядом. И в последний день, когда Жанна ушла, она находилась с ней. Ольга настоящий друг.
— Со стороны казалось, что Жанна со всеми находила общий язык.
— Да, она совершенно неконфликтный человек. Но ей некогда было заводить друзей. Она даже с нами редко виделась. Приезжала за неделю один раз. Для нас было главное, чтобы она высыпалась. У нее же график был сумасшедший: иногда по три перелета в день.
— Жанна, несмотря на сексуальный образ, в тусовке всегда слыла девушкой целомудренной. Как получилось ее так воспитать?
— Мы с детства и ей, и Наташе прививали порядочность. Говорили, что нужно любить людей и вести себя со всеми нормально. Я так мечтал, чтобы у меня были внуки. Когда Платон родился, она мне самому первому позвонила: «Папа, ты дедушка». Я весь в слезах был от счастья.
— Вы ее торопили с замужеством?
— Мы торопили с внуками. Но у нее не было времени найти хорошего парня… «Папа, ну от кого мне рожать? Вокруг одни наркоманы, пьяницы, нетрадиционные… Надо найти человека, с которым пойдешь по жизни, а не просто так», — говорила Жанна.
— Она сама хотела стать мамой?
— Очень хотела. Когда она встречалась с Ильей, у них там что-то не получалось долго. А потом, не знаю точно, что у них произошло, но они разошлись. Я так понял, что он на сторону пошел, гульнул, а она не простила.
— Илья был первой серьезной любовью Жанны?
— После школы она познакомилась с мальчишкой, Максимом, он рядом с нами жил. Она с ним одно время дружила. А потом, когда Жанна поступила в институт, с Ильей познакомилась. Она долго с ним встречалась, лет 5–6. У нее был очередной день рождения. А дочка в то время находилась на гастролях то ли в Крыму, то ли на Кавказе. Илья к ней всю ночь ехал. И вот она что-то узнала. Я не спрашивал подробности. В личную жизнь Жанны я вообще не лез. Но они расстались.
— А потом в ее жизни появился Шепелев…
— Если бы она осталась жива, то с Шепелевым не жила бы. Жанна ему не верила. Она говорила мне, что он, похоже, человек скользкий, что ему, видимо, нужны были ее фамилия, связи. Я знаю, что и Платон был бы наш… Мне в то время, когда Жанна заболела, многие говорили, в том числе и Оля Орлова: «Сделай опекунство над ребенком». Я отказывался: «Вы что, обалдели? Какое опекунство? Мы что, какие-то дикие люди? Неужели ребенка будем делить?» А видите, как получилось. Олины слова сбылись полностью.
— Платон, конечно, очень похож на Жанну.
— И он так же музыкален, как Жанна. За два месяца до ее смерти я ему подарил синтезатор. А подружка дочки привезла ударную установку. Так он уже тогда очень хорошо чувствовал ритм. Я проверял его слух: нажму на кнопку, а он тут же отгадывал, какую кнопку я нажал… Хороший мальчишка. Дай бог, чтобы он вырос хорошим человеком, настоящим…
— Вы, как я понимаю, сейчас отпустили ситуацию, что вам с женой не разрешают с ним видеться?
— Да, я просто не хочу, чтобы Платону было плохо. Поэтому стараюсь не лезть. Я знаю, что если он (Шепелев. — Авт.) что-нибудь против жены или моей семьи начнет говорить, то я могу не сдержаться и сделать глупость. А там же ребенок растет. Чтобы его не травмировать, я отпустил ситуацию. Платон вырастет, если захочет, придет к нам сам. Насильно мил же не будешь. Хотя я знаю, что против нас идет сильнейшая обработка. В два с половиной года он у меня спросил: «Почему вы у нас украли дом и деньги?» Вы можете себе представить? Я обалдел, когда услышал. Какой дом? Его без нас продали. А деньги мы никакие не брали. С «Русфондом» уже все давно разобрались.
— Это правда, что в квартире Жанны вы ничего не трогаете, чтобы Платон увидел, как жила его мама…
— Да. Квартиру мы оставили Платону. Не так давно выкупил его долю, чтобы квартира ему досталась. Я боялся, что он (Шепелев) продаст долю Платона каким-то людям. Квартира дочки — а он мог распорядиться квартирой как своей. В этой квартире ничего не меняется все эти годы, все осталось так, как было при Жанне. Только тарелку, которую мы получили на недавней музыкальной премии, поставили. Туда дочь и жена ездят. Я не могу там находиться. Эта квартира навевает на меня очень нехорошие воспоминания, мне становится плохо. Поэтому я почти там не бываю. За все время, может, раза два или три приезжал. А жена с дочкой ездят регулярно. Как-то приехали, а там труба лопнула. Слава богу, никого не залили. Вовремя приехали.
— Ваша дочь Наташа недавно сказала: «Отец после ухода Жанны сломался полностью»…
— Да, я болеть начал. Перенес микроинсульт, мне делали стентирование три раза. Первое я еще при Жанне сделал. Даже по телевизору было видно, что у меня рот перекошен. Я не понимал, что это такое. Сделали МРТ, потом сделали операцию на сонной артерии. У меня большой шрам на шее. Сейчас вроде помаленьку, получше себя чувствую. Я стараюсь не смотреть передачи с участием Жанны. Мне много пересылают хороших фотографий, видео с ней. Я смотрю — и сразу не по себе. Недавно пошли на премию, где вручали награду Жанне, и мне стало плохо. Я же не знал, что при помощи нейросети будут ее оживлять. Когда увидел дочку на экране, сразу стало плохо. Дышать нечем, перебои с сердцем, весь мокрый… Хорошо, рядом были парень с девушкой, они мне дали таблетку и холодной воды принесли.
— Время не лечит…
— Нет, не лечит время. Такого не должно быть, чтобы родители хоронили детей. Это самая большая трагедия.
— Жанна вам снится?
— Раньше очень часто снилась: то мы на море отдыхаем, то где-то по лесу ходим… Сейчас реже снится. Иногда ни с того ни с сего приходит. Во снах она живая. При этом я понимаю, что ее нет с нами. Недавно приснилась, я ей говорю: «Жанна, ты же умерла. Тебя нет»…
— Как вы считаете, почему произошла такая несправедливость?
— Возьмите Юлю Началову, Настю Заворотнюк… Почему с ними судьба так несправедлива? Молодые, красивые… Я недавно прочитал, что рак мозга в основном бывает у красивых, молодых женщин. Ни одного случая не было зафиксировано, чтобы взрослые и обыкновенные женщины заболели. Еще и «Ночной дозор», в котором снималась Жанна. Там 7 человек умерло, 4 из них — от рака мозга…
— Были шансы спасти Жанну?
— Нет. Мне сказал врач в Майами: «Рак мозга неизлечим. Если человек выжил, значит, неправильно был поставлен диагноз». Больше двух лет никто в основном не живет. Только Настя Заворотнюк прожила почти шесть лет. Но за ней был хороший уход, ее оберегали от всех, от лишней информации. Не то что у нас… Вы же помните, как все это было…
— Никаких звоночков до выявления болезни у нее не было?
— Абсолютно. Я ее второго января провожал в Майами на роды. Она строила планы. Летом должна была ехать в Канаду. Там планировался большой проект с ее участием, длительные съемки почти на два года. А потом все это случилось.
— Владимир Борисович, чего сейчас хотите больше всего?
— Я хочу, чтобы Платон вырос хорошим, воспитанным, добрым человеком. Чтобы он устроился в этой жизни. Не обязательно быть музыкантом, можно быть хорошим инженером, допустим. И второе: я хочу, чтобы он появился в нашей жизни, в нашем доме. Дом ведь и построен был изначально в расчете на Платона. Здесь есть его комната. Я мечтаю, чтобы он сюда приехал. Не важно, через год или два… Никто не имеет права лишать детей дедушки и бабушки…
