Иногда думаю: у каждого времени — свои герои. Сегодня ими становятся блогеры с миллионами подписчиков, те самые лица, что мелькают в телефоне чаще, чем собственные друзья. Для поколения наших родителей кумирами были певцы и телеведущие. А у Советского Союза — актёры. Те, чьи голоса знали наизусть, кого узнавали по одному жесту, по паузе в реплике. Они входили в дом, как родственники, хотя жили где-то далеко, за экраном.
Инга Будкевич была из этого ряда. Её имя звучало не так громко, как у Орловой или Савельевой, но сама судьба у неё вышла куда драматичнее любого фильма. В её жизни было всё: любовь, предательство, слава, падения и сожаления, которые остаются с человеком до конца.
Она родилась в Москве за пять лет до войны. Самая обычная семья: отец — художник-оформитель, мать — медсестра. Но именно отец подтолкнул её к искусству. Работая над выставками Малого театра, он брал дочку за кулисы. Там, в пыльных декорациях и запахе свежей краски, Инга впервые поняла: сцена — это не просто место для актёров. Это целый мир, в котором можно жить.
И всё это оборвалось слишком рано. Война. Голод. Эвакуация. Азербайджан. Её детство превратилось в борьбу за выживание. Но именно там, в душном бакинском кинотеатре, набитом людьми, случилось то самое. На экране — Любовь Орлова. И маленькая Инга смотрит на неё, замирая. В ту минуту она заболевает кино раз и навсегда.
Подумайте: вокруг разруха, люди не знают, чем накормят детей завтра. А она сидит в темноте и думает не о хлебе, а о том, что однажды тоже выйдет на экран. И это «однажды» действительно произошло.
После войны семья вернулась в Москву. Инга сдала выпускные экзамены и решила поступать во ВГИК. Тот самый легендарный вуз, куда мечтали попасть сотни, но доходили единицы. Она поступила. И не просто так, а на курс к самому Владимиру Белокурову. А теперь представьте список её однокурсников: Василий Шукшин, Андрей Тарковский, Александр Митта. Уже эти фамилии делают курс легендарным. Но рядом с ними — ещё один человек, который изменил её жизнь навсегда. Эдуард Изотов.
Первое время они просто ходили по коридорам, стараясь оказаться ближе друг к другу. Она смеялась громче, чем обычно, надеясь, что он услышит. Он — стеснительный, красивый, высокий — делал вид, что смотрит в сторону, но глазами всё время ловил её. И вот на втором курсе, работая над сценическим отрывком, они наконец признались. Это было то самое юношеское чувство, которое кажется абсолютным.
Позже Инга вспоминала: «Ну чего ещё надо мне? Красивый, высокий… Очень хороший, очень добрый». Для неё это было всё.
Но как часто бывает в жизни — в чужих сценариях всегда найдётся одна незапланированная роль. У Изотова, как оказалось, в военном городке под Витебском была невеста. Та, кого ему «назначили» родители. И вот тут — первая развилка её судьбы. Она могла отступить. Но любовь оказалась сильнее. Инга переступила порог отчего дома Эдуарда и встретила там сюрприз. Но они выдержали. Они поженились — тайно, назло обстоятельствам.
И тогда ей казалось, что всё будет так, как в кино: любовь, семья, карьера, счастье.
Учёба во ВГИКе была для Инги Будкевич школой не только профессии, но и характера. Первые роли — эпизодические, зачастую без фамилии в титрах. Для актрисы это унизительно и больно: ты есть в кадре, но как будто тебя нет. Но она держалась. И только на последнем курсе судьба сделала шаг ей навстречу: пробы в картину Феликса Миронера «Улица молодости». Главная роль. И впервые на экране — имя Будкевич.
После этого всё закрутилось. Сначала — второстепенные персонажи в «Аннушке», «Любовью надо дорожить», «Журналисте». Её замечали. В 1967 году Ингу официально зачислили в штат киностудии имени Горького. Для советского актёра это было сродни контракту с «большой лигой». И карьера пошла вверх.
«Щит и меч», «Переходный возраст», «Огонь, вода и… медные трубы». Именно последняя картина сделала её знаменитой. Советская сказка, где Инга сыграла так, что проснулась известной. В стране, где миллионы зрителей ходили в кино, это значило всё: её лицо узнавали на улицах, о ней писали газеты, к ней подходили в очередях.
Казалось, всё складывается идеально. Но жизнь редко пишет сценарии без драматических поворотов. Будкевич была невероятно красивой женщиной, но семья для неё всегда стояла выше карьеры. А семья — это Эдуард Изотов. Тот самый красавец, в которого она влюбилась ещё студенткой.
Их отношения начинались как кино. Почти год он не решался подойти первым. Она нарочито громко смеялась, он украдкой поглядывал. Когда признались — казалось, всё. Навсегда. Молодые, красивые, влюблённые. Они тайно поженились, несмотря на чужую «невесту», навязанную Эдуарду родителями.
Со временем Инга сумела завоевать доверие свекрови. А уж когда родилась дочь Вероника — все прежние обиды исчезли. Дом наполнился детским смехом, и это стало точкой примирения. Казалось, впереди только свет.
Эдуард Изотов тогда тоже был на взлёте. Уже в двадцать лет — самый молодой член Союза кинематографистов. Его обожали режиссёры, его приглашали на главные роли. Сказка «Морозко» превратила его в национального героя, любимца детей и взрослых. Он прекрасно пел, ему даже предлагали сольную программу с хором Пятницкого. Но сердце тянулось к кино и театру.
Инга гордилась мужем. Радовалась его успехам как своим. Их семья росла вместе с его славой. Кооперативная квартира на Звёздном бульваре, машина, каждое лето — море. Для советского человека это была вершина. «Счастливая жизнь», если смотреть со стороны.
Но счастье, как часто бывает, оказалось непрочным.
Снаружи всё выглядело как «образцово-показательная» семья советских актёров: успешный муж, красивая жена, дочка, море, машина, новые роли. Но внутри всё постепенно менялось. Слава, которая навалилась на Изотова после «Морозко», оказалась испытанием. Он не справился. Постепенно отдалялся от Инги, становился холодным, равнодушным.
Она боролась. Несколько раз собирала вещи, уходила. Потом возвращалась. Всё ждала, что он снова станет тем Эдиком, которого полюбила во ВГИКе — стеснительным, добрым, настоящим. Иногда действительно наступало перемирие, но вскоре всё начиналось заново: он — эгоистичный, замкнутый, будто в своей вселенной, она — усталая от недосказанностей.
И вот спустя двадцать четыре года семейной жизни она встретила другого. Театральный режиссёр Юрий Мастюгин давно был влюблён в Ингу. Но судьба дала ему шанс лишь тогда, когда её собственный брак трещал по швам. Однажды после очередной ссоры с Эдуардом она просто не выдержала — разрыдалась прямо на репетиции. Юрий оказался рядом. Выслушал. Пожалел. И этого оказалось достаточно, чтобы сердце дрогнуло.
Впервые за долгие годы она почувствовала — рядом с ней мужчина, который слышит. И это изменило всё. Инга решилась. Она сама сказала Изотову, что уходит. И он… не удерживал. Наоборот — отпустил, пожелав счастья. Слишком устал, слишком запутался, слишком далеко ушёл от неё.
И всё же Инга осталась человеком, для которого прошлое не вычёркивается. Они с Эдуардом сохранили дружбу. Ради дочери. Ради памяти о первой любви. Ради тех лет, когда они были счастливы.
А потом случился новый удар. Изотов оказался в центре громкого дела — его обвинили в валютных махинациях. Для советского времени это была катастрофа. Его посадили. И угадайте, кто оказался рядом первым? Инга. Она бегала по кабинетам, уговаривала коллег подписывать письма в защиту, обивала пороги милиции, обзванивала известных людей. А потом ездила на свидания в «Матросскую тишину».
И вот в этот момент вся драма их жизни проявилась особенно ясно. Они уже не были супругами. У неё был другой мужчина. Но Инга не смогла предать. Слишком много их связывало.
Позже она признавалась: «Все те годы, пока он сидел, я думала: а что, если бы тогда не ушла от него? Может быть, всё было бы иначе…»
Но жизнь редко даёт второй дубль.
После «Матросской тишины» жизнь Эдуарда Изотова пошла под откос. Тюрьма ломает любого, а артиста — тем более. Он вышел другим человеком. В пятьдесят лет перенёс инсульт. Потом второй. Потом третий. Тело слабело, характер менялся. Его нервы не выдерживали, он срывался в истерики, впадал в бешенство, и в итоге его пришлось помещать в психиатрическую больницу.
Самое страшное — даже память начала сдавать. Иногда он не узнавал даже дочь. А в минуты просветления плакал и умолял отвезти его домой, туда, где никто не ждал. Это была настоящая трагедия человека, который ещё недавно был любимцем миллионов. Изотов умер за четыре года до своего семидесятилетия. Один. Но не совсем один — потому что до конца рядом оставались две женщины: бывшая жена Инга и их дочь Вероника.
И тут снова возникает вопрос: что такое любовь? Семейный союз? Бумажка из ЗАГСа? Или то, что ты продолжаешь быть рядом, даже когда официально уже не обязан? Инга ответила на этот вопрос своей жизнью.
Она давно уже не снимается. Её фильмография — больше восьмидесяти картин, но она ушла из кино тихо, без пафоса. Сегодня ей восемьдесят семь. Она — жена, мать, бабушка и прабабушка. У неё есть семья, которой можно гордиться. Но в её глазах до сих пор живёт тень сожаления: она так и не смогла уберечь свою первую любовь.
Инга Николаевна часто возвращается мыслями к прошлому: «А если бы я тогда осталась? Если бы не ушла?». Это, наверное, главный вопрос её жизни. И одновременно — её драма. Потому что судьба всегда выбирает за нас цену. Она выбрала любовь, потом изменила решение, но всё равно осталась верной. Верной человеку, с которым делила юность и первые шаги в кино.
Дочь, Вероника Изотова, тоже пошла в актрисы. Её лицо в восьмидесятых не сходило с календарей и журналов. Она могла стать моделью, но выбрала кино. «Самая обаятельная и привлекательная», «Кадетство», «Мальчики» — это её роли, её голос, её шаг в ту же самую бесконечную профессию. И там, в фильме «Мальчики», она впервые появилась в кадре вместе с родителями. Семья Будкевич–Изотовых таким образом вошла в историю советского экрана целиком.
Я думаю: поколение Инги Будкевич прожило жизни, которые сейчас кажутся слишком длинными, слишком драматичными, слишком настоящими. Мы — дети быстрых решений, коротких связей, мгновенных побед и поражений. А они жили так, будто каждая сцена — главная. И никакого дубля.
Может быть, поэтому их истории и сегодня цепляют. Потому что за ними — не лайки и рейтинги. За ними — жизнь.
