Анна открыла приложение банка, как делала это каждую субботу утром за кофе. Это был её ритуал — проверить, как подрос их общий накопительный счёт «Отпуск мечты». За два года они с Вячеславом собрали почти семьдесят процентов от нужной суммы. Ещё месяца три-четыре, и они смогут наконец позволить себе то, о чём так долго мечтали — две недели у моря в Крыму.
Последние пять лет они не выезжали дальше дачи свекрови. То ремонт в квартире съедал все накопления, то машина ломалась, то зарплату задерживали. А потом началась эта история с постоянными «срочными нуждами» свекрови. То ей нужно было на анализы, то на лекарства, то сосед затопил и требовался ремонт. Каждый раз Слава, вздыхая, доставал деньги из заветной коробки, где они откладывали на отпуск.
— Маме же плохо, — говорил он. — Я же не могу бросить её в беде.
И Анна понимала. Сама была хорошей дочерью. Но когда коробка опустела в очередной раз, она поняла — так дело не пойдёт.
— У меня есть идея, — сказала она мужу год назад, показывая ему экран телефона. — Накопительный счёт. Специальная программа банка. Мы будем переводить туда деньги, они будут расти под проценты, но снять их можно только через два года, иначе потеряем всю накопленную прибыль.
Слава долго изучал условия.
— А если что-то срочное случится?
— У нас есть карточки, есть обычные счета. А этот я открою, чтобы копить деньги только на отпуск. Как неприкосновенный запас.
Он согласился. Попросил дать и ему доступ к счёту, чтобы тоже переводить деньги с подработок и премий.
И вот сейчас, в субботнее утро, Анна смотрела на экран и не могла поверить своим глазам. Вместо привычных цифр, которые должны были показывать почти полную сумму, она видела только чуть больше половины.
Сердце забилось быстрее. Она обновила приложение, закрыла его, вошла заново. Цифры не менялись. История операций показывала снятие крупной суммы три дня назад. Три дня назад она была в командировке.
— Слава! — позвала она мужа, который мирно завтракал на кухне, читая новости.
— Что? — он поднял голову, улыбнулся. Когда он так улыбался, с морщинками у глаз, она вспоминала, почему когда-то в него влюбилась. Высокий, надёжный, с добрыми карими глазами. Правда, эта доброта иногда играла с ними злые шутки.
— Посмотри на это, — она протянула ему телефон.
Улыбка медленно сползла с его лица. Он долго смотрел на экран, потом на неё, потом снова на экран.
— Ань, я могу объяснить…
— Объясняй.
Он отложил телефон, откинулся на спинку стула. Анна знала этот жест — так он делал всегда, когда готовился к неприятному разговору.
— Мама заболела. Серьёзно заболела. Врач сказал, что ей нужно в санаторий, иначе может быть плохо. Очень плохо.
— И?
— Она не может себе позволить. Пенсия маленькая, а санаторий дорогой. Она даже плакала, когда рассказывала. Сказала, что не хочет быть обузой, но боится умереть.
Анна чувствовала, как внутри растёт холодная ярость. Она знала свекровь. Знала её способность превращаться в беспомощную старушку, когда нужны деньги, и в энергичную активистку, когда нужно вмешаться в их семейную жизнь.
— Продолжай.
— Я рассказал ей про наш счёт. Про то, что мы копим на отпуск. И она сказала… она сказала, что она, возможно, уже никогда не поедет к морю.
— А ты поверил?
— Ань, ну что я мог сделать? Это же моя мама. Я не мог рисковать.
Анна встала и прошлась по кухне. За окном была прекрасная осень, золотые листья кружились в воздухе. Скоро зима, потом весна, потом лето. А они снова будут проводить отпуск на даче, среди грядок и банок с консервацией.
— Слава, — сказала она тихо, остановившись у окна. — Сколько лет мы пытаемся накопить на этот отпуск?
— Ань…
— Сколько лет?
— Пять. Но теперь-то мы знаем, как копить правильно. Восстановим за полгода.
Она обернулась. Он сидел, опустив голову, и она вдруг увидела его таким, каким он будет через десять лет. Усталым, сгорбленным от постоянного чувства вины перед матерью.
— Сколько раз твоя мама была при смерти за эти пять лет?
— Это не то…
— Сколько раз, Слава?
Он поднял голову, посмотрел на неё. В его глазах она увидела то, что не хотела видеть — понимание. Он знал. Знал, что мать манипулирует им, но не мог ничего с этим поделать.
— Она действительно больна, — сказал он глухо.
— Больны мы все, Слава. Больна я от того, что не могу нормально отдохнуть пять лет. Больна наша семья от того, что ты не можешь сказать матери «нет». И больна твоя совесть, потому что ты прекрасно понимаешь, что происходит.
Он встал, попытался подойти к ней, но она отошла.
— Анечка, ну что ты. Мы же справлялись раньше. Справимся и теперь.
— Как справлялись? Пять лет без нормального отпуска — это справлялись? Постоянные долги из-за её «экстренных нужд» — это справлялись?
— Но она же одна…
— А я что, не одна? — голос Анны сорвался на крик. — Я что, не твоя семья? Не твоя жена? Или жена — это так, временно, а мама — навсегда?
Слава молчал. И в этом молчании был ответ.
— Слава, куда делись деньги с моего счёта?! — закричала Анна, и в её голосе была вся накопившаяся за годы усталость и боль. — Если ты сейчас же не объяснишь, можешь собирать вещи и возвращаться к своей ненасытной мамаше!
— Ань, ну что ты говоришь…
— То, что думаю! — она схватила телефон, показала экран. — Видишь эти цифры? Это два года нашей жизни. Два года, когда мы отказывали себе во всём. Я не покупала новые сапоги, хотя старые промокают. Ты ездил на работу на автобусе, чтобы сэкономить на бензине. Мы не ходили в театры, в кафе, не встречались с друзьями. Всё ради этого отпуска!
— Мы заработаем ещё…
— Нет, — сказала она твёрдо. — Не заработаем. Потому что через месяц у неё снова что-нибудь случится. То сердце, то давление, то соседи музыку громко включают и нужно будет делать шумоизоляцию. И ты снова будешь виновато смотреть на меня и говорить: «Маме же плохо».
Слава сел обратно, закрыл лицо руками.
— Что ты хочешь от меня? Чтобы я бросил больную мать?
— Я хочу, чтобы ты был мужем. Моим мужем. А не сыном своей мамы, который живёт в моей квартире.
Эти слова повисли между ними. Анна сама удивилась, что сказала это, но поняла — именно это она и чувствовала все эти годы. Что живёт не с мужем, а с большим мальчиком, которому мама важнее семьи.
— Это несправедливо, — сказал он тихо.
— Несправедливо? — Анна рассмеялась, и в этом смехе не было ничего весёлого. — А то, что я пять лет не видела моря — это справедливо? То, что моя мечта постоянно откладывается ради прихотей твоей матери — справедливо?
— Это не прихоти, она действительно…
— Слава, остановись. — Анна подняла руку. — Не надо. Я знаю твою мать двенадцать лет. Знаю, как она «болеет» перед нашими поездками. Как у неё «случается» что-то срочное каждый раз, когда мы собираемся потратить деньги на себя.
— Ты не права…
— Тогда скажи мне: когда она в последний раз болела, когда мы собирались купить ей что-то? Когда у неё болела голова, когда мы везли ей новый телевизор? Или когда мы оплачивали ей путёвку в санаторий два года назад?
Слава молчал.
— То-то же, — сказала Анна. — Она прекрасно знает, чем тебя взять. И ты это знаешь.
— Может, знаю, — вдруг сказал он. — Но что я могу сделать? Сказать ей, что мне наплевать? Что пусть умирает, а я поеду загорать?
— Можешь научиться говорить «нет». Можешь объяснить ей, что у тебя есть семья и свои планы. Можешь перестать чувствовать себя виноватым за то, что хочешь жить своей жизнью.
— Легко сказать.
— А трудно сделать. Я понимаю. — Анна подошла к столу, села напротив. — Слава, я не прошу тебя бросить мать. Я прошу тебя поставить границы. Прошу выбрать приоритеты.
— И если я не смогу?
Анна посмотрела на него долго и внимательно. Она видела усталость в его глазах, видела, как он сам страдает от этой ситуации. Но видела и то, что он не готов ничего менять.
— Тогда ты сделал свой выбор, — сказала она спокойно. — И я сделаю свой.
— Что ты имеешь в виду?
Анна встала, прошла в прихожую. Достала из шкафа его куртку, спортивную сумку.
— Собирайся, — сказала она, вернувшись на кухню.
— Ань, ты что? Куда собираться?
— К маме. Раз она для тебя важнее, живи с ней.
— Ты меня выгоняешь?
— Я тебя отпускаю. К тому, что для тебя главное в жизни.
Слава схватился за голову.
— Анечка, ну что ты! Нельзя же так! Мы же муж и жена!
— Муж и жена — это когда двое строят общую жизнь. А ты строишь жизнь своей матери. Это разные вещи.
— Но я люблю тебя!
— И я тебя люблю. Но любви недостаточно, когда нет уважения. А ты не уважаешь ни мои желания, ни наши общие планы, ни наше будущее.
— Я исправлюсь…
— Слава, — Анна взяла его за руки. — Тебе сорок лет. Если ты до сих пор не научился говорить матери «нет», то не научишься уже никогда. А я не могу больше жить в ожидании, что моя жизнь когда-нибудь начнётся.
Он смотрел на неё, и она видела, что он понимает — это не очередная ссора, которая закончится примирением и обещаниями. Это финал.
— А как же мы? — спросил он тихо.
— А нас и не было, — ответила Анна. — Были ты, я и твоя мама между нами. Теперь будут только ты и твоя мама.
— И что я ей скажу?
Анна невесело улыбнулась.
— А вот это, Слава, твои проблемы. Я уверена, она что-нибудь придумает. Может быть, скажет, что я плохая жена. Или что у неё опять что-то болит от переживаний. В любом случае, она найдёт способ сделать так, чтобы ты не чувствовал себя виноватым в развале нашего брака.
Слава медленно встал, взял куртку. У двери обернулся.
— Может, ещё подумаешь?
— Двенадцать лет думала. Достаточно.
— А счёт? Деньги?
Анна пожала плечами.
— Оставшаяся половина — моя. Ты свою половину уже потратил на мамино лечение.
— Ань…
— Иди, Слава. И передай своей матери, что план удался. Она добилась, чего хотела.
После его ухода Анна села на диван, взяла в руки телефон, снова открыла приложение банка. Оставшейся суммы хватало на неделю в Крыму. Не две недели, как мечталось, но всё же море.
Она открыла сайт туристического агентства и начала выбирать тур. Один человек, одна неделя, вид на море.
За окном кружились золотые листья, и Анна вдруг поняла, что впервые за много лет не боится осени. Не боится того, что впереди долгая зима без отпуска, без надежды, без перспектив.
Теперь у неё была своя жизнь. И свои деньги на отпуск.
