Лиза вытирала пыль с комода в спальне, когда услышала знакомое покашливание в дверях. Не оборачиваясь, она уже знала, что сейчас последует. Свекровь Валентина Петровна умела появляться в самый неподходящий момент, словно обладала особым чутьём на то, когда невестка наконец-то осталась одна.
— Лизонька, — начала та с деланной заботливостью, которая уже давно не обманывала девушку, — опять тряпкой по полированной мебели водишь? Сколько раз тебе говорить — микрофибру надо использовать, микрофибру! А то царапины останутся, потом реставрировать придётся.
Лиза сжала губы и продолжила вытирать всё той же тряпкой. Комод был её собственный, привезённый из родительского дома, и она прекрасно знала, чем его протирать. За три года замужества таких замечаний накопилось столько, что можно было издать отдельный том «Энциклопедии неправильной жизни Лизы».
— Учту, Валентина Петровна, — ровным голосом ответила она, не поворачиваясь.
— Да что там учтёшь, — свекровь вошла в комнату, оглядывая всё критическим взглядом. — Вон, окна когда последний раз мыла? Разводы же видно! А подушки на кровати — их нужно каждое утро взбивать, чтобы форму держали. У меня вот всегда порядок, потому что я знаю, как хозяйство вести.
Лиза закрыла глаза на секунду, собираясь с духом. Она работала учителем английского, вела уроки в школе и репетиторство по вечерам. Её муж Артём трудился на стройке с утра до ночи. Они жили в квартире матери Артёма, которую она раньше сдавала, оплачивая только коммунальные услуги. Но за три года девушка поняла: ничто в жизни не бывает бесплатным. За каждую сэкономленную тысячу она платила своими нервами и терпением.
— Окна помыты в субботу, — сказала Лиза. — Разводов нет, это просто освещение такое.
— Ой, ну конечно, это освещение виновато! — фыркнула Валентина Петровна. — В моё время девушки с детства учились дом держать. А сейчас что? Институты ваши, английские языки… А борщ сварить — и то проблема.
Это была старая песня. Лиза варила борщ, и вполне хороший, но свекровь считала, что единственно правильный рецепт знает только она. Так же, как и рецепты котлет, пирогов, салатов и вообще всего на свете.
— Мне пора на урок, — Лиза взглянула на часы. — Извините, Валентина Петровна.
— Вечно ты куда-то торопишься, — покачала головой свекровь. — Семья у тебя должна быть на первом месте, а не эти твои уроки. Вот я в твоём возрасте уже двоих детей растила, дом в порядке держала, на работу ходила — и ничего, справлялась. А ты…
Лиза стиснула зубы и прошла мимо неё к выходу. Она научилась не вступать в эти бесконечные споры, в которых невозможно победить. Валентина Петровна всегда знала лучше. Всегда была образцом. Всегда имела право учить и критиковать.
Вечером, когда Артём вернулся с работы, Лиза накрыла на стол. Простой ужин: курица с гречкой и салат. Муж устало опустился на стул, и она видела, как он измотан.
— Как день? — спросила она, целуя его в шею.
— Нормально, — буркнул он. — Устал просто.
Они ели молча. Лиза хотела рассказать об очередной стычке с его матерью, но видела, что Артём едва держится на ногах. Он был хорошим человеком, её муж. Любил её, она не сомневалась в этом. Но в конфликтах с матерью он всегда занимал нейтральную позицию: «Мам, ну хватит», — говорил он вяло, и на этом всё заканчивалось. Валентина Петровна затихала на пару дней, а потом всё начиналось заново.
— Мама звонила, — сказал Артём между ложками гречки. — Говорит, ты её какой-то дурочкой считаешь, когда она тебе советует. Мол, в штыки всё воспринимаешь.
Лиза застыла с вилкой на полпути ко рту.
— Серьёзно? — только и смогла выдохнуть она.
— Ну, она переживает за нас, — пожал плечами Артём. — За тебя особенно. Хочет, чтобы ты научилась хозяйство вести как следует.
— Я веду хозяйство как следует, — холодно ответила Лиза. — У нас чисто, все накормлены, одеты. Что ещё нужно?
— Да я не спорю, Лизка, — Артём протянул руку через стол, взял её ладонь. — Ты молодец. Просто мама… ну, ты же знаешь её. Она привыкла контролировать всё.
«Именно поэтому твой отец сбежал от неё двадцать лет назад», — подумала Лиза, но вслух не произнесла.
На следующей неделе Валентина Петровна явилась с утра пораньше, когда Артём уже уехал, а Лиза собиралась на работу. У свекрови был свой ключ от квартиры — как-никак её собственность — и она пользовалась этим обстоятельством без стеснения.
— Лиза, дорогая, у меня для тебя новость! — защебетала она, влетая на кухню с пакетами. — Я тут на рынке мясо хорошее нашла, купила, думаю — научу тебя, наконец, нормальные котлеты делать. А то Артёмушка мой худеет весь.
Лиза посмотрела на часы. До первого урока оставалось сорок минут.
— Валентина Петровна, я на работу собираюсь.
— Да что твоя работа! — отмахнулась свекровь, проходя на кухню. — Позвонишь, скажешь, что заболела. Семья важнее. Давай-ка вместе готовить будем, я тебя научу.
— Я не могу прогуливать работу, — терпеливо повторила Лиза, идя за ней. — У меня дети в школе ждут.
— Подумаешь, дети, — Валентина Петровна уже раскладывала мясо на столе. — У них другой учитель есть наверняка. А вот муж голодным домой придёт — это проблема.
Лиза почувствовала, как начинает закипать. Она глубоко вдохнула, считая до десяти.
— Артём не голодает. Я оставляю ему еду всегда.
— Оставляешь, — передразнила свекровь. — Разогретая еда — это не то. Жена должна встречать мужа с горячим ужином. Я вот всегда встречала.
— Мы живём в двадцать первом веке, — начала Лиза, но осеклась.
Что толку спорить? Валентина Петровна жила в своём мире, где женщины должны были соответствовать каким-то древним стандартам, а всё современное считалось блажью и глупостью.
— Мне пора, — коротко сказала она, взяла сумку и ушла.
Вечером Артём был мрачнее тучи.
— Мама мне днём прозвонила, — сказал он, даже не поздоровавшись. — Говорит, ты её выставила, нагрубила.
— Я сказала, что мне на работу надо! — не выдержала Лиза. — Это грубость?
— Она хотела тебе помочь, — устало потёр лицо Артём. — Научить готовить.
— Я умею готовить!
— Мам считает, что недостаточно хорошо.
— А мне плевать, что считает твоя мама! — выкрикнула Лиза и тут же испугалась собственной резкости.
Артём посмотрел на неё долгим взглядом.
— Это моя мать, — тихо сказал он. — Прошу тебя, уважай её.
— А меня кто уважать будет? — спросила Лиза, чувствуя, как предательски наворачиваются слёзы. — Я тоже человек. Я работаю, зарабатываю, веду хозяйство. Почему я должна всё время выслушивать, какая я плохая?
— Никто не говорит, что ты плохая, — Артём обнял её. — Просто мама волнуется. Она переживает за нас.
«За тебя, — мысленно поправила Лиза. — Она переживает только за своего мальчика».
Следующие недели были относительно спокойными. Валентина Петровна приходила реже, и Лиза надеялась, что, может быть, наконец-то наступит перемирие. Но однажды вечером свекровь заявилась с серьёзным видом и села за кухонный стол, сложив руки на груди.
— Лиза, нам нужно поговорить, — заявила она.
Артём куда-то ушёл к другу, и девушка осталась один на один с грозой.
— Слушаю вас, — Лиза вытирала посуду, не оборачиваясь.
— Мне Артём сказал, что вы детей пока не планируете, — начала Валентина Петровна. — Это неправильно. Вам уже давно пора. Мне внуков хочется. Да и тебе уже двадцать восемь, часики-то тикают.
Лиза медленно положила полотенце.
— Это наше с Артёмом решение, — сказала она как можно спокойнее. — Когда мы будем готовы, тогда и…
— Готовы! — фыркнула свекровь. — Никто никогда не бывает готов. Вот я Артёма родила в двадцать два, и ничего, вырастила. А ты всё работа да работа. Семья должна быть на первом месте.
— Семья и есть на первом месте, — Лиза повернулась к ней. — Но дети — это обоюдное решение двух взрослых людей.
— Ты на таблетках, наверное, сидишь? — не унималась Валентина Петровна. — Это вредно, между прочим. Здоровье подорвёшь, потом хоть плачь. А Артём хочет детей, он мне сам говорил.
— Если Артём что-то хочет, пусть скажет мне сам, — ровно произнесла Лиза.
— Да он тебя боится обидеть, вот и молчит! — свекровь повысила голос. — Ты его под каблук взяла со своими феминистскими штучками. Женщина должна мужу подчиняться, а не командовать!
Лиза прикусила губу. Ещё немного, и она сорвётся. Ещё совсем чуть-чуть.
— Валентина Петровна, давайте закончим этот разговор, — сказала она, собрав всю волю в кулак. — Это личная тема.
— Для меня нет ничего личного, когда дело касается моего сына, — отрезала свекровь. — И вообще, я смотрю на тебя и думаю: откуда в тебе эта гордыня? Это, наверное, родители так воспитали. Они же у тебя интеллигенция, да? Книжки читают небось, а в жизни ничего не понимают.
Лиза замерла. Она чувствовала, что её терпение вот-вот лопнет.
— Что вы сказали? — тихо переспросила она.
— Да то и говорю, — Валентина Петровна не заметила перемены в её голосе. — Мать твоя, помню, приезжала на свадьбу — вся такая из себя, в шляпке. Интеллигентка, блин. А отец — тот вообще молчун. Видно же, что люди не от мира сего. Вот и тебя такую же вырастили — гордую, неприспособленную. В жизни-то, небось, ничего не добились, а понтов…
— Хватит, — Лиза не узнала собственный голос — холодный, звенящий.
Валентина Петровна замолчала, удивлённо уставившись на неё.
— Что ты себе позволяешь? — начала она возмущённо.
— Нет, — перебила её Лиза, и руки её дрожали. — Это вы что себе позволяете? Вы можете критиковать меня — я стерпела. Можете учить меня жить — я молчала. Можете лезть в нашу с Артёмом личную жизнь — я и это проглотила. Но о моих родителях вы не смеете даже слова сказать!
— Да как ты разговариваешь со старшими?! — вскочила свекровь.
— Так, как вы этого заслуживаете! — голос Лизы становился всё громче. — Три года! Три года я терплю ваши придирки, советы, нравоучения! Я пыталась быть хорошей невесткой, пыталась соответствовать вашим стандартам! Но этого мало, да? Вам нужно, чтобы я стала вашей копией — безвольной, покорной, которая только и делает, что готовит, убирает и рожает детей!
— Ты… ты забываешься! — побелела лицом Валентина Петровна.
— Нет, это вы забываетесь! — Лиза шагнула к ней, и свекровь невольно попятилась. — Мои родители — прекрасные люди. Отец — кандидат наук, мама — врач. Они всю жизнь помогали другим, учили, лечили. Они вырастили меня с любовью и уважением. И да, они интеллигентные люди — в отличие от некоторых, кто не может провести и дня, не сунув нос в чужую жизнь!
— Да я из лучших побуждений! — попыталась оправдаться Валентина Петровна, но голос её дрогнул.
— Из лучших побуждений? — горько усмехнулась Лиза. — Из желания контролировать, вы хотели сказать! Вы не можете смириться с тем, что Артём вырос и создал свою семью. Вам нужно управлять каждым его шагом, каждым нашим решением. А когда я не подчиняюсь — я становлюсь врагом. Плохой женой. Неумехой.
— Я хотела тебя научить…
— Совет свой себе посоветуйте, — отчеканила Лиза, и в этих словах была вся накопившаяся за годы обида. — Научите себя уважать границы других людей. Научите себя не лезть в чужую жизнь. Научите себя держать язык за зубами, когда речь заходит о людях, которых вы не знаете!
Валентина Петровна открыла рот, но не нашлась, что сказать. Впервые за три года Лиза видела её растерянной.
— Я не идеальная жена, — продолжила девушка тише, но не менее твёрдо. — И не идеальная хозяйка. Но я люблю Артёма. Я забочусь о нём. Я работаю и зарабатываю, чтобы мы могли жить лучше. Я стараюсь быть хорошим человеком. И этого достаточно. Мне не нужно ваше одобрение, понимаете? Не нужно!
— Артём узнает, как ты со мной разговаривала, — пригрозила свекровь, но голос прозвучал неуверенно.
— Отлично, — кивнула Лиза. — Пусть узнает. Пусть, наконец, выберет: либо он муж, который защищает свою жену, либо сын, который позволяет матери терроризировать его жену. Я больше не намерена жить в постоянном стрессе и чувстве вины за то, что я недостаточно хороша для вашего драгоценного сына.
Валентина Петровна схватила свою сумку и направилась к выходу. У двери она обернулась.
— Пожалеешь, — бросила она.
— Знаете, о чём я жалею? — спокойно ответила Лиза. — Что не сказала всего этого раньше.
Когда дверь закрылась, Лиза опустилась на стул и заплакала. Не от обиды или злости — от облегчения. Словно с плеч свалился огромный груз, который она тащила все эти годы.
Артём вернулся через час. Лиза успела умыться и собраться. Она встретила его спокойно.
— Мама звонила, — мрачно сказал он, даже не разуваясь. — Сказала, что ты её оскорбила и выгнала.
— Сядь, — Лиза указала на диван. — Нам нужно поговорить.
Он сел, и она села напротив. И рассказала всё. Не истерично, не со слезами — просто и честно. Обо всех придирках, замечаниях, вторжениях в их жизнь. О том, как она терпела, молчала, пыталась соответствовать. И о том, как Валентина Петровна перешла черту, оскорбив её родителей.
Артём слушал молча, и лицо его становилось всё более мрачным.
— Почему ты мне раньше не говорила? — спросил он, когда она закончила.
— Говорила, — устало ответила Лиза. — Много раз. Но ты всегда просил потерпеть, войти в положение, понять её. Я и терпела. До сегодняшнего дня.
Артём встал, прошёлся по комнате.
— Я… я не думал, что всё так серьёзно, — признался он. — Мама всегда была такой, я привык. Мне казалось, это нормально.
— Это ненормально, — твёрдо сказала Лиза. — И если ты хочешь, чтобы у нас была семья, настоящая семья — нам нужны границы. Твоя мать не может лезть ко мне с советами, когда ей вздумается. Не может критиковать каждый мой шаг. Не может влезать в наши личные решения. Если ты не готов это понять и поддержать меня — скажи сейчас.
Артём остановился, посмотрел на неё. В его глазах читалась борьба.
— Ты права, — наконец сказал он. — Я был дураком. Думал, что защищаю мать, а на самом деле просто бежал от конфликта. Извини.
Он подошёл, обнял её, и Лиза почувствовала, как напряжение начинает отступать.
— Завтра я поговорю с мамой, — пообещал Артём. — Серьёзно поговорю. Объясню, что так дальше нельзя.
— А если она не поймёт? — тихо спросила Лиза.
— Тогда придётся держать дистанцию, — вздохнул он. — Мне тридцать лет, пора наконец стать взрослым.
В последующие дни Валентина Петровна не появлялась. Артём ездил к ней сам, разговаривал — долго и, судя по его лицу, тяжело. Но он не рассказывал подробностей, и Лиза не спрашивала.
Через две недели свекровь позвонила ей сама.
— Лиза, — голос был сдержанным, непривычно официальным. — Я хотела бы с тобой встретиться. Поговорить.
Они встретились в кафе — нейтральная территория. Валентина Петровна выглядела постаревшей, усталой.
— Я подумала, — начала она, не поднимая глаз. — О том, что ты сказала. И о том, что сказал Артём. Я… мне трудно это признать, но, наверное, я действительно переходила границы.
Лиза молчала, давая ей высказаться.
— Я привыкла всё контролировать, — продолжила свекровь. — После развода я одна растила Артёма. Была и мамой, и папой. Привыкла всё решать, за всё отвечать. А когда он женился… я не смогла отпустить. Мне казалось, что никто, кроме меня, не сможет о нём позаботиться.
— Я забочусь о нём, — тихо сказала Лиза. — По-своему. Может, не так, как вы, но я люблю его.
— Я знаю, — кивнула Валентина Петровна. — Вижу. Просто… мне было сложно это принять. А про твоих родителей я не должна была так говорить. Это было подло. Извини.
Лиза не ожидала извинений. Честно говоря, не знала, чего ожидать от этой встречи.
— Я не хочу ссориться с вами, — сказала она. — Но мне нужно, чтобы вы уважали меня. Я не прошу любви или одобрения. Просто уважения.
— Я постараюсь, — свекровь наконец подняла глаза. — Это будет нелегко для меня. Я всю жизнь прожила по-своему, привыкла считать, что знаю лучше всех. Но я попробую… держать дистанцию. Не лезть. Хотя это против моей натуры.
Лиза невольно улыбнулась.
— Я не прошу вас измениться полностью. Просто… спрашивайте, прежде чем советовать. И принимайте, что я могу сделать по-другому, не по-вашему.
Они ещё долго сидели в кафе, разговаривали — впервые действительно разговаривали, а не обменивались претензиями. Валентина Петровна рассказывала о своей жизни, о том, как тяжело ей было одной. Лиза слушала и понимала: за всей этой властностью и критикой скрывается одинокая женщина, которая боится потерять единственного близкого человека.
Конечно, всё не изменилось в одночасье. Валентина Петровна по-прежнему иногда не удерживалась и давала непрошеные советы. Но теперь, когда Лиза мягко останавливала её, свекровь осекалась, извинялась. Постепенно, шаг за шагом, они учились сосуществовать.
Артём расцвёл. Он больше не метался между матерью и женой, не чувствовал себя виноватым. Семья стала настоящей семьёй — с границами, уважением, любовью.
А Лиза поняла важную вещь: молчание — это не всегда мудрость. Иногда нужно набраться смелости и сказать правду, даже если она болезненна. Иногда нужно защитить себя и своё право жить так, как считаешь правильным.
В конце концов, уважение нельзя выпросить или вымолить. Его можно только заслужить — в том числе отстояв своё достоинство.
И когда через год Лиза сообщила Валентине Петровне, что они с Артёмом ждут ребёнка, свекровь не стала давать советов. Она просто обняла невестку и тихо сказала:
— Ты будешь хорошей матерью. По-своему. И это правильно.
А Лиза улыбнулась, потому что знала: они прошли долгий путь. И научились главному — уважать друг друга.
