— Маша, открой немедленно! — Звонок трезвонил так, будто его замкнуло, а голос Татьяны Ивановны звучал на всю площадку.
— Уже иду, — я торопливо бросила полотенце на стул и побежала к двери.
Татьяна Ивановна ворвалась в коридор:
— Ты довольна теперь? Думаешь, всё так просто тебе с рук сойдёт?
— Не понимаю, о чём вы, — я сделала жест, приглашая её пройти в квартиру.
— Это ты не понимаешь? Я неделю дома одна! Виктор Михайлович ушёл! Где он ночует, почему никто мне не говорит?
Из комнаты высунулся мой муж Сергей:
— Мама, успокойся. Мы сами не знаем, где папа. Он нам не звонил.
— Ой, не рассказывай сказки! Он у вашей этой… подруги. Как её? Леночка? Так? — Татьяна Ивановна внезапно сорвалась на крик.
— Мама, да ты что? — Сергей попытался обнять её за плечи. — С чего ты взяла?
— С чего я взяла? С магазина на углу — там говорят, его видели с ней. И мне тут же донесли: «Они по вечерам приходят, обнимаются, уходят вместе». А я сижу одна, как дурочка. А виновата кто, по-вашему? — Она уставилась прямо на меня. — Ты!
Я сглотнула обиду:
— Татьяна Ивановна, я тут при чём? Лена мне просто знакомая.
— Знакомая? Она же вон к тебе постоянно бегала, а-то думала, что из-за Серёжи. А видишь, до чего дошло? Виктора моего увела!
— Давай присядем, мама, — Сергей потянул её за локоть. — Успокойся и расскажи по порядку.
Она немного смягчилась, перестала кричать, хотя ещё дышала тяжело:
— По порядку так по порядку. Мне вчера позвонила соседка, она в магазине работает, и сказала, что папу часто видят у той самой Лены. Причём ходят слухи, что он там и живёт. Я сразу набрала Виктора — телефон его отключён. А сегодня с утра пошла к его приятелю, узнать, просился ли он хотя бы у него переночевать. Тот развёл руками: «Нет, Татьяна, не появлялся».
— Подождите, — я нахмурилась. — А при чём тут Лена? Неужели папа бы к ней пошёл ни с того, ни с сего? Они и виделись-то всего пару раз.
— А вот пошёл, выходит. И знаешь, в чём причина? Твоя Лена ему, видать, мозги заморочила.
Татьяна Ивановна опять перевела взгляд на меня, будто именно я скрутила Виктора Михайловича и сдала его Леночке в аренду.
Сергей вздохнул:
— Мам, давай всё-таки уточним. Может, она просто комнату сдает или вообще соседи все перепутали. Это ведь не значит, что он собирается жить с Леной.
— Если бы все было просто, он был бы дома! — она села на диван и устало потерла висок.
Мы с Сергеем переглянулись. Отец всегда казался человеком спокойным, , уравновешенным. Скандалы жены воспринимал философски, не поддавался на её провокации и старался сглаживает конфликты. Чтобы уйти из семьи — такого мы от него не ожидали.
— Мама, — тихо спросил Сергей, присаживаясь рядом, — когда вы с папой последний раз ругались?
— Да постоянно что-то не ладилось. Ему вечно мало внимания, а я, видите ли, занята. Вот Виктор и нашёл, кто ему «внимание» даст, — саркастически произнесла Татьяна Ивановна. — Но мне-то что теперь делать? Ночами не сплю… А все соседи шепчутся!
Она вдруг расплакалась. Я подсела к ней:
— Татьяна Ивановна, поверьте, я с Леной уже почти месяц не пересекалась. Последний раз мы встретились чисто случайно на автобусной остановке. Можете верить, можете нет, но я не знала, что она общается с вашим мужем.
Она вытерла глаза:
— Да зато ты раньше частенько с ней видалась. Может, и подначила, чтобы она Виктора Михайловича развлечь попыталась.
— Мама, — перебил Сергей, — перестань! Маша никогда бы так не поступила!
Тут зазвонил мой телефон.
— Алло?
— Маш, привет. Это Лена. Есть минутка?
— Э-э… — я растерянно оглянулась в сторону комнаты, где Татьяна Ивановна и Сергей сидели в напряжённой тишине.
— Послушай, — продолжила Лена. — Виктор Михайлович у меня. Не хочу, чтобы ты думала, будто я увела его. Он пришёл сам, сказал, что дома вечные ссоры, а мы с ним мило общались, когда я к вам заходила. Вот он и попросился у меня пожить.
Я с трудом сохранила спокойный тон:
— Лена, ты сейчас понимаешь, что Татьяна Ивановна страдает?
— А что мне делать? Я ведь его не выгоню. Да я и не против, если ему так лучше. Но я тут ни при чём, что он ушёл.
Я повесила трубку и вернулась в зал. Татьяна Ивановна подозрительно сощурилась:
— Кто звонил?
— Лена. Говорит, что папа действительно у неё. Сам пришёл.
— Вот видишь! — Татьяна Ивановна всплеснула руками. — А я что говорю?
Сергей посмотрел на меня:
— И что она хочет?
— Да вроде ничего. Говорит, что просто не выгонит его на улицу.
Тут Татьяна Ивановна вскочила, словно её ужалила оса:
— Ох, не выгонит! Да она рада-радёшенька! Я приду к ней. Пусть мне всё в глаза скажет!
— Не надо, мама, — Сергей попытался удержать её за руку. — Разговоры на повышенных тонах не помогут.
Она, однако, была непреклонна:
— Думаешь, я позволю, чтобы она моего мужа к рукам прибрала? И потом всем рассказывала, что я не смогла его удержать?
Тут я тихо вмешалась:
— Татьяна Ивановна, давайте вы сначала поговорите с Виктором Михайловичем лично. Без посторонних. Пусть объяснит сам, почему он так решил.
Она чуть растерянно посмотрела на меня, но потом кивнула:
— Позвоню ему. Если не возьмёт трубку — приеду туда сама.
С этими словами она сорвалась с места и ушла, громко хлопнув дверью.
Мы остались вдвоём с Сергеем. Он заметно нервничал:
— Маша, я сам в шоке. Ты не при чём, это понятно. Но мама же так не думает. Для неё всё проще: Лена — твоя приятельница, значит, ты и виновата.
Я погладила его по плечу:
— Давай найдём отца и поговорим. Если он действительно счастлив с Леной, то надо как-то маму подготовить.
Сергей вызвал такси, и мы поехали к Лениному дому.
Дверь нам открыл Виктор Михайлович:
— Здравствуйте, дети. Вы, наверное, за мной?
— Пап, — Сергей пожал протянутую руку, — что ты здесь делаешь, и почему не дома? Мама места себе не находит.
— Я устал, сынок. Не от вашей мамы устал — от ругани, от упрёков. Хотелось тишины. У Лены я отдыхаю. Она не пилит, не заставляет меня… — он помочал. — Не ругайте её, она ни в чём не виновата.
Я не удержалась, обняла его:
— Виктор Михайлович, возвращайтесь домой, поговорите с Татьяной Ивановной. Она страдает.
— Знаю. Но она мне не даёт дышать. Все эти годы я только и слышал: «Вставай, прибирай, делай то…» Я понимаю, быт никуда не денется, но мне ведь тоже нужен покой. А тут познакомился с Леной, она по-доброму слушала мои рассказы. Для меня это важно.
Сергей нахмурился:
— Пап, но есть же семья! Разве можно так просто её оставить?
— Я не бросаю семью. Просто взял паузу.
В этот момент дверь комнаты приоткрылась, вышла Лена:
— Привет. Я всё слышу. Мне самой неловко. Я не говорю, что мы с Виктором Михайловичем «вместе». Просто у меня свободная комната, да и я не против его компании. В конце концов, это его личный выбор.
— А мама? — Сергей поднялся и взглянул на отца.
— Я поговорю с ней, обещаю, — Виктор Михайлович тихо вздохнул. — Но возвращаться я не хочу, пока не хочу.
Мы несколько секунд стояли молча, не зная, что сказать. Потом я всё же решилась:
— Вы хотя бы объясните Татьяне Ивановне, что это не мой «злой план». Она считает, что я намеренно свела вас с Леной.
— Да понимаю я. Завтра же заеду к ней и всё объясню.
Сергей хотел что-то добавить, но в этот момент в дверь позвонили. На пороге стояла Татьяна Ивановна. Увидев мужа в компании Лены, она остановилась, как громом поражённая. Потом резко пошла вперёд:
— Виктор, ты что себе позволяешь?!
Он встал, глядя ей прямо в глаза:
— Татьяна, мы поговорим без скандала?
— О чём здесь говорить? Ушёл значит предал!
— Знаешь, я хочу спокойствия. Я не собирался уходить к «молодой». Да, Лена моложе, чем мы. Но я здесь не из-за её возраста. Я здесь, потому что не могу больше слышать твой постоянный негатив.
Татьяна Ивановна замолчала, словно не знала, что возразить. Я думала, что вот-вот она снова взорвётся, но, к моему удивлению, в её глазах мелькнула боль:
— Виктор… почему ты не сказал, что тебе настолько плохо?
Он почесал ладонь:
— Говорил, но ты не слушала. И Серёжа всё видел, и Маша видела… Но никто не лез, потому что это наши с тобой дела.
— Значит, я во всём виновата, да? — в голосе Татьяны Ивановны звучали нотки отчаяния.
— Никто не виноват, мама, — Сергей тихо подошёл к ней, — вы оба должны были ещё давно поговорить.
— А Маша? — Татьяна Ивановна на миг снова строго глянула в мою сторону.
— Маша тут ни при чём! — Виктор Михайлович повысил голос. — Я сам решил, что поживу отдельно. А Лена согласилась меня приютить.
Лена внимательно наблюдала на сценой, но в разговор не влезала.
Секунду все молчали. Потом Татьяна Ивановна сделала вдох:
— Хорошо. Я не буду устраивать скандал. Но знай: мне горько и обидно, и я не понимаю, как так можно.
Она обвела нас взглядом и, развернувшись, быстрыми шагами пошла вниз по лестнице. Сергей хотел было броситься за ней, но я придержала его за рукав:
— Пусть остынет.
Виктор Михайлович устало опустился снова на табурет:
— Я же не желал ни ей, ни вам зла. Просто… не вижу другого выхода. Постараюсь с ней поговорить завтра, когда эмоции улягутся.
Мы с Сергеем переглянулись:
— Пап, мы не осуждаем. Но ты же понимаешь, что мама воспринимает это как предательство. Постарайся деликатно всё объяснить.
Он молча кивнул. Лена тихонько прикрыла дверь, чтобы не привлекать лишнего внимания соседей.
***
На следующий день всё прояснилось. Виктор Михайлович пришёл к нам и сказал:
— Поговорил с Татьяной. Ещё кипит, конечно, но по крайней мере готова слушать. Будем разводиться или нет — время покажет. Но она поняла, что Маша не виновата.
Сергей откашлялся:
— А ты сам что хочешь? Останешься жить у Лены?
— Пока да, — неуверенно развёл руками отец. — Потом, может, сниму себе комнатку. Или мы с мамой найдём способ друг друга понять. Но сейчас так лучше.
Татьяна Ивановна больше не обвиняла меня вслух. Приветливой она не стала, но хотя бы не кричала и не устраивала грандиозных сцен. Через неделю мы заехали к ней в гости:
— Живу одна. С Виктором еще не разговаривали насчёт деталей. Но ладно, время всё решит. И… — она на миг запнулась. — Извини, что несправедливо тебя обвиняла.
Она отвернулась, чтобы не встречаться взглядом. Я стояла и чувствовала, как на душе становится чуть теплее, хоть и грустно.
Сергей потом сказал мне:
— Главное, что всё более-менее прояснилось. Пусть папа и мама сами разбираются. Тебя теперь никто не упрекает.
Я кивнула, вспомнив картины последних дней: шумные скандалы, напряжённые беседы, встречи. Всё взорвалось как фейерверк, но теперь постепенно осколки возвращались на свои места.
Что будет дальше — не знаю. Но главное, я поняла: иногда люди, близкие всю жизнь, могут вдруг разойтись, и никто тут не виноват. Просто так бывает. И в конце концов, если у кого-то появилось желание жить иначе, винить третьих лиц — бесполезно.
