— Ты эгоистка, мама! Какие могут быть в твоём возрасте интересы, кроме внуков? — почти крикнула Лена, так, что стёкла на кухне дрогнули.
Нина Петровна поставила чашку с чаем в раковину и молча вытерла руки о полотенце. В окне темнел её сад — яблони, смородина, старый орех. Дом, в котором прошла вся жизнь. И дом, который она уже продала.
— Я не эгоистка, — спокойно ответила она. — Я просто устала. Я продаю дом и переезжаю в квартиру. Мне тяжело одной его тянуть. И годы не те.
— То есть как это «продаю»? — Лена вскочила со стула. — А где будут отдыхать твои внуки? В двухкомнатной коробке? Им здесь простора мало, а ты решила их из рая выгнать?
Нина опёрлась на спинку стула. Сердце ударило чаще, но она привычно сделала вид, будто всё в порядке.
— Внуки отдыхают с родителями, — мягко сказала она. — А не на чужих спинах.
Лена презрительно фыркнула:
— Да ты просто с ума сошла, мама.
Когда-то этот дом казался Ленке целой вселенной.
В детстве она мчалась по этому же коридору босиком, пряталась на чердаке, ворчала, когда мама тащила на огород полоть грядки. Тогда казалось, что мать слишком многого требует: то картошку перебери, то воду набери, то яблоки собери.
Сейчас Лена приходила сюда как гостья. Бросала сумку в прихожей, скидывала обувь и первым делом спрашивала:
— Мам, что на обед? Мы проголодались. И дети тоже.
Её муж Игорь сразу валился на диван в гостиной, доставал телефон и забывал обо всём. Дети — восьмилетняя Полина и двенадцатилетний Глеб — разносили участок по частям: строили шалаши, катались на качелях, рылись в песке. На крики Нины: «Не ломайте ветки!» — отвечали растревоженным «Щас, бабуль!».
Дом жил, пока в нём звучали голоса. Но когда дверь за гостями закрывалась, на Нину наваливалась тяжёлая тишина. Надо было выносить мусор, косить траву, чинить крышу сарая, следить за котлом, зимой чистить снег до самой калитки. А ещё — таблетки утром и вечером, давление, колено…
В этом году она впервые поймала себя на мысли: «Я боюсь, что однажды просто не смогу выйти во двор. И никто не заметит».
После очередной бессонной ночи с вызовом скорой она решилась. Позвонила риелтору. Нашла покупателя. Подписала договор.
Дочери сказала в последний момент. Знала: будет скандал.
Новость застала Лену врасплох, когда планы на лето уже были расписаны по минутам.
Они с Игорем сидели вечером на кухне, перед ними лежали билеты на море. Две недели в Сочи, отель «всё включено». Лена мечтала об отпуске весь год: без готовки и уборки. Детей, как обычно, планировала сдать «на бабушку».
— Идеально, — улыбалась она Игорю. — Детей к маме, а сами — на море.
— Она же не откажет, — кивнул Игорь. — Ей только дай повод повозиться с внуками.
На следующий день Лена заскочила к матери, по пути купив торт «Птичье молоко» и букет ромашек.
Но торт так и остался неразрезанным.
— Дом я продаю, — сказала Нина, едва дочь сняла туфли. — Через две недели сделка, потом переезд.
Лена чуть не выронила коробку.
— Мам, ты сейчас серьёзно или это шутка такая? — голос она подняла автоматически.
— Какие шутки? Сегодня не первое апреля, — устало ответила Нина. — Обстоятельства изменились. Я одна тут не справляюсь. Спина ноет, давление скачет, крыша подтекает.
— Мам, ну не начинай, — раздражённо отмахнулась Лена. — Мы же говорили: я не люблю все эти огороды. Да и Игорь устаёт, он на работе целыми днями. Мы не можем каждый выходной здесь торчать.
— Я и не прошу, — тихо сказала Нина. — Поэтому и продаю. Мне проще жить в квартире. Всё под рукой, лифт, магазины рядом, поликлиника.
Лена молчала несколько секунд, а потом, всплеснув руками, перешла к главному:
— А мои планы ты вообще учитывала? Мы билеты уже купили. Я рассчитывала, что дети будут у тебя. Что я Игорю скажу? «Ой, прости, мама вдруг решила пожить для себя»?
Она почти выкрикнула:
— Ты эгоистка, мама! Какие могут быть интересы, кроме внуков?!
Нина болезненно передёрнула плечом, но голос не повысила:
— У меня тоже есть жизнь, Лена. Я хочу ходить в театр, в парк, встречаться с подругами. А не только варить супы и стирать носки.
— В твоём возрасте какие могут быть интересы? — Лена расхохоталась. — Ты бабушка. Твоя задача — помогать детям и сидеть с внуками. Мы же не чужие.
— Именно потому, что мы не чужие, я и говорю честно, — отрезала Нина. — Я больше не потяну на себе ваш комфорт. Это не про любовь, это про границы.
Лена резко схватила сумку.
— Знаешь что, живи как хочешь. Потом не жалуйся, что я редко приезжаю.
Дверь хлопнула так, что в прихожей с полки упала старая фотография: молодая Нина, маленькая Лена на руках и счастливые глаза. Рамка треснула по диагонали.
Следующие дни в квартире Лены стояла напряжённая тишина.
— Ну что, накрылся наш отпуск медным тазом? — попытался пошутить Игорь, листая ленту новостей.
— Не смешно, — мрачно отрезала Лена. — Может, отвезём детей к твоей маме?
Игорь поморщился:
— После того, как они опрокинули её фикус и залили соком ковёр? Ты забыла, как она орала, что больше «эти маленькие террористы» к ней не ногой? Нет, не вариант.
— А твоя сестра Оксана? У неё же дом с участком, — не унималась Лена.
— У Оксаны отпуск в сентябре. Она работать будет. И ты сама её не любишь, — развёл руками Игорь. — Вариантов нет. Берём детей с собой.
Лена сжала губы. Ей казалось, что мир ополчился против неё одной. Она хотела две недели спокойствия без детей, как «у всех нормальных людей».
— Я не понимаю, — бурчала она, складывая чемодан. — Весь мир нормально живёт, только моя мама решила в старости стать подростком.
Отпуск, конечно, состоялся. Но всё было не так, как мечталось.
Полина плакала в самолёте, заложило уши. Глеб поссорился с мальчишками у бассейна и получил синяк под глазом. Лене приходилось то мазать плечи детям кремом, то искать потерянные на пляже очки, то разнимать очередную ссору. Обедать спокойно не удавалось: то одному суп горячий, то другая «не хочет макароны, хочу пиццу».
— Это точно «всё включено», — хмыкнул Игорь в последний вечер. — Только в комплекте идёт полная усталость.
— Ещё скажи, что мама была права, — устало попросила Лена.
Игорь промолчал, но в его взгляде она прочитала это без слов.
Когда они вернулись в город, Лена первым делом решила заехать к матери — «заодно показать детям, как они скучали по бабуле». В голове у неё всё ещё теплилась надежда, что Нина образумилась, дом стоит на месте, а разговор был просто эмоциональным всплеском.
Машина медленно повернула на знакомую улицу. Потёртый забор, зелёная калитка, огромный вишнёвый куст слева — всё, как всегда. Но когда Лена открыла калитку, увидела чужую машину во дворе и незнакомого мужчину, который красил крыльцо.
— Вам кого? — он вытер руки о тряпку.
— Э-э… здесь Нина Петровна живёт, — растерялась Лена.
— Бывшая хозяйка? — переспросил мужчина. — Нет, она уже съехала. Дом наш. Мы месяц назад купили. А вы кто будете?
Лена словно провалилась в пустоту. Полина дёрнула её за руку:
— Мам, а где бабушка? Почему чужой дядя в нашем доме?
— Ошибка какая-то, — прошептала Лена, но сама понимала: никакой ошибки. Мама не шутила.
Она вышла, не помня, как закрыла калитку. В машине набрала номер Нины дрожащими пальцами.
— Да, Леночка, — в трубке прозвучал спокойный голос. — Вы уже вернулись?
— Мама… я только что была у дома. Там другие люди. Ты что натворила?
— Ничего не натворила, — спокойно сказала Нина. — Продала дом и переехала в квартиру. Я же говорила.
— Я думала, ты дурака валяешь! — голос Лены сорвался. — Пока я не увидела этих чужих! Как ты могла?! Куда теперь дети будут ездить отдыхать? Где им бегать, где шашлыки жарить?
— В парке, на даче, у моря, где угодно, — тихо ответила Нина. — А ко мне вы сможете приезжать в гости. Чай попьём, пирог испечём.
— В твоей крошечной квартире? — язвительно уточнила Лена. — Ты вообще понимаешь, что там места мало? Мы с детьми туда даже не влезем!
— Двухкомнатная — не совсем крошечная, — заметила Нина. — Погостите пару часов — и домой. Нормальная схема.
Лена едва не задохнулась от негодования.
— Мама, как ты могла так поступить со мной? — в каждом слове звенела обида. — Ты даже не посоветовалась! Я твоя дочь!
— Я всю жизнь только и делала, что подстраивалась, — отозвалась Нина. — Дом покупала с мыслью, как тебе будет удобнее. Квартиру тебе купила, когда ты замуж собиралась. Машину помогла взять. Твой комфорт всегда был на первом месте. Сейчас я впервые подумала о себе.
Через пару дней Лена приехала в новую квартиру матери. Панельный дом, чистый подъезд, лифт, аккуратная дверь с новеньким звонком. Нина открыла в лёгком сарафане, с уложенными волосами.
— Проходите, — она улыбнулась внукам. — Полина, Глеб, ну-ка, показывайте, как подросли.
Внутри было светло и уютно. На подоконнике — цветы, на стене — полка с книгами, в углу — кресло и торшер.
— Я думала, ты купишь трёшку, — с порога начала Лена. — У тебя же были деньги. Почему так мало комнат? Могла бы нормальную квартиру взять.
— Мне хватит, — спокойно ответила Нина. — Я одна. Зачем лишняя комната, чтобы пылилась?
Лена хмыкнула:
— Ну да, конечно. А о нас ты не подумала. Куда мы будем приезжать? Здесь даже развернуться негде.
Нина поставила на стол салат, тарелку с пирожками, чайник.
— Вы же не жить ко мне переезжаете, а в гости, — мягко сказала она. — Поели, поговорили, обнялись — и домой. Так делают многие семьи.
Лена снова села, сложив руки на груди:
— Ты вообще понимаешь, мама, что дом стоил гораздо дороже этой… двушки? — она с вызовом огляделась. — Где разница? Где деньги?
Нина подняла брови:
— На счёте. А что?
— Тебе не многовато будет столько? — Лена даже не заметила, как перешла на обиженный тон подростка. — Могла бы и с нами поделиться. Мы ипотеку платим, детей растим. Нам деньги нужнее.
Нина посмотрела на дочь внимательно, как в детстве, когда та пыталась отнекиваться от двойки.
— Лен, я уже однажды с вами поделилась, — мягко напомнила она. — Квартиру вам купила. Машину помогла взять. Ты сама говорила: «Мам, без тебя мы бы не справились».
— Это было давно, — отмахнулась Лена. — Сейчас другие времена.
— Вот именно, — кивнула Нина. — Цены другие. И образование другое. Эти деньги я решила сохранить для ваших детей. Для Полины и Глеба. Чтобы, когда придёт время, они смогли учиться там, где захотят.
Глаза Лены вспыхнули надеждой:
— Тогда переведи эти деньги мне. Я их отложу отдельно, на их счёт. Я же мать, я лучше знаю, что им нужно.
Нина мягко, но твёрдо покачала головой:
— Нет, доченька. Я знаю тебя. Ты добрая, но очень любишь тратить. Игорь тоже. Новые телефоны, поездки, рестораны. Внукам до их институтов в таком случае ничего не останется. Поэтому деньги останутся у меня. И будут потрачены только на образование внуков. Это моё решение.
Лена побледнела.
— То есть ты мне не доверяешь? Собственной дочери? — прошипела она.
— Я доверяю тебе как дочери, — спокойно объяснила Нина. — Но не как финансовому менеджеру. Это разные вещи.
— Никогда не думала, что моя мама окажется такой жадной и эгоистичной, — Лена резко встала. — Всё для себя, да? И квартиру, и деньги… Только про себя думаешь.
Нина вдохнула глубже. Щёки у неё чуть порозовели, но голос остался ровным:
— Если считать жадностью и эгоизмом желание не доживать последние годы в изнурительной работе и долговой яме — тогда да, я жадная эгоистка. Спасибо за диагноз.
Полина и Глеб замолчали, глядя то на маму, то на бабушку. В воздухе повисло тяжёлое молчание.
Лена со стуком задвинула стул.
— Пошли, дети. Бабушке, видно, мы только мешаем.
— Лен, — тихо сказала Нина. — Я понимаю, что ты злишься. Но когда-нибудь ты поймёшь, что у твоей матери тоже есть право на жизнь. Не только на служение.
— Не рассчитывай, — бросила Лена и хлопнула дверью.
В прихожей остался висеть маленький детский рюкзачок с принцессами. Полина забыла его в суматохе.
Нина подняла рюкзак, провела рукой по нарисованным коронам и вдруг почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Но плакать не стала. Положила рюкзак на полку у двери и только тихо сказала самой себе:
— Придут. Ещё придут. Когда поймут, что бабушка — это не бесплатный сервис, а живой человек.
Вечером она заварила себе чай, включила настольную лампу и раскрыла книгу. Внизу, во дворе, смеялись дети, кто-то выгуливал собаку, соседка звонила в домофон гостей.
Нина поймала себя на неожиданном ощущении: ей спокойно. Ничего не течёт, не валится, не требует срочного ремонта. До поликлиники пять минут пешком. До парка — десять. Завтра она пойдёт туда, купит себе мороженое и просто посидит на лавочке.
Она думала о том, сколько лет прожила не для себя. Вначале — родители, потом муж, потом Лена, потом внуки. Так живёт большинство женщин её поколения. Только вот никто не учил их вовремя останавливаться и говорить: «Мне тоже можно».
Телефон лежал рядом. На экране мигало фото, которое прислал Игорь с моря: они втроём, Лена хоть и уставшая, но улыбается, дети строят замок из песка. Под снимком подпись: «В следующий раз — уже вчетвером, с бабушкой».
Нина улыбнулась. Возможно, когда-нибудь так и будет. Но только тогда, когда Лена научится просить о помощи, а не требовать её.
А читатель, дочитавший историю до конца, может задать себе вопрос: а в его жизни есть такие же избалованные взрослые дети, которые уверены, что родители им «должны» всю жизнь? И не пора ли, как Нина, тихо, но твёрдо сказать: «Моя жизнь — тоже моя»?
