Дверной звонок разорвал тишину квартиры, и Люба замерла. Она стояла у плиты, помешивая суп, который приготовила себе на ужин — простой овощной, с нехитрыми ингредиентами. Неделя выдалась тяжёлой, зарплату задерживали, а в магазинах снова подскочили цены. За окном хмурился октябрь, заливая улицы дождём, и Люба подумала, что никого не ждёт.
Звонок повторился — настойчивый, нетерпеливый. Знакомый до боли. Люба медленно вытерла руки полотенцем и направилась к двери. Внутренний голос подсказывал, кто стоит за ней, но разум отказывался верить.
Она посмотрела в глазок. На лестничной площадке переминался с ноги на ногу Михаил — её бывший муж. Тот самый, который три года назад собрал вещи и ушёл к своей молоденькой сотруднице, «подающей большие надежды». Люба глубоко вздохнула и открыла дверь.
— Ну здравствуй, Люба, — проговорил Михаил, пытаясь улыбнуться. Он выглядел старше своих сорока пяти. Морщины вокруг глаз стали глубже, щетина, которую он когда-то аккуратно подстригал, теперь неряшливо покрывала щёки. От былой самоуверенности, с которой он покидал этот дом, не осталось и следа.
— Чего тебе? — Люба скрестила руки на груди, не приглашая его войти.
— Поговорить надо.
— О чём нам говорить, Миш? Кажется, три года назад всё было сказано.
Михаил тяжело вздохнул.
— Люб, пусти в квартиру. Не на лестнице же беседовать.
Она колебалась. Пустить его — значит нарушить хрупкое равновесие, которое она так долго выстраивала по кирпичику. Три года она собирала себя по частям, заново училась жить без него, снова начинала верить, что достойна чего-то лучшего. И вот он здесь, на пороге её новой жизни.
— Пять минут, — сказала она, отступая в сторону.
Михаил прошёл в квартиру, скинул поношенную куртку на тот самый крючок, которым пользовался раньше, и это до странности рассердило Любу. Словно он имел право на эти привычные жесты, словно не он разрушил всё, что было между ними.
— Изменилось здесь всё, — сказал он, оглядываясь.
Люба усмехнулась. Действительно, квартира изменилась до неузнаваемости. Исчезли тяжёлые шторы, которые так нравились Михаилу, и массивная мебель, забиравшая половину пространства. Теперь комната дышала светом и воздухом. Новый диван, лёгкие занавески, яркие подушки — всё то, что Люба хотела, но на что Михаил всегда отвечал: «Зачем тратить деньги на такую ерунду?»
— Говори, зачем пришёл, — Люба не предложила ему сесть, и Михаил неловко переминался посреди комнаты.
— Люб, я… — он замялся, подбирая слова. — Мне нужна помощь.
Любе показалось, что у неё зазвенело в ушах. Он не приходил три года. Ни единого звонка, ни единой весточки. А теперь явился и просит о помощи?
— Какая ещё помощь?
Михаил потёр лицо руками, словно пытаясь стереть усталость.
— Я остался без работы. Фирма обанкротилась. Денег нет, квартиру снимать нечем.
— А как же твоя… как её? Виктория? — Люба даже удивилась, что помнит имя той женщины. Сколько ночей оно звучало в её голове, сколько раз она представляла её лицо.
Михаил поморщился.
— Мы расстались.
— Надо же, какая неожиданность, — в голосе Любы прозвучала горечь. — И что теперь? Решил вернуться к запасному аэродрому?
— Люб, не начинай, — устало отозвался Михаил. — Я не к тому веду. Мне нужно немного времени, чтобы встать на ноги. Перекантоваться где-то, найти новую работу…
— И ты, конечно же, сразу подумал обо мне, — Люба покачала головой. — А о чём ты думал, когда уходил? Когда я просила тебя остаться? Когда говорила, что мы можем всё исправить?
— Я ошибся, — просто сказал Михаил. — Люди ошибаются. Я думал, что с ней будет лучше. Что это настоящее чувство.
— А оказалось — просто кризис среднего возраста, — закончила за него Люба. — Банально, Миш. До безобразия банально.
На кухне засвистел чайник, и Люба вышла, оставив Михаила одного. Ей нужна была минута, чтобы собраться с мыслями. Он здесь, в её квартире, и просит о помощи. После всего, что сделал. После всех слёз, которые она выплакала. После всех разбитых тарелок и сожжённых фотографий.
Выключив газ, она постояла, глядя в окно на дождь. В памяти всплыли последние месяцы их брака. Его холодность. Отговорки. Поздние возвращения с работы. А потом этот разговор, когда он сказал, что «так больше не может» и что «заслуживает счастья». Будто она, Люба, была каким-то препятствием на пути к этому счастью.
Когда она вернулась в комнату, Михаил сидел на диване, рассматривая фотографию на столике — Любу с родителями на даче, сделанную прошлым летом. Его на снимке, конечно, не было.
— Как твои? — спросил он, кивая на фото.
— Нормально. Отец всё ещё подкармливает всех соседских кошек. Мама ворчит, но тайком тоже оставляет им еду.
Михаил улыбнулся.
— Они всегда такими были. Помнишь, как мы…
— Я помню всё, — перебила его Люба. — И то, как ты сказал моему отцу, что он зря тратит деньги на «уличных паразитов», тоже помню. Он после этого две недели со мной не разговаривал.
Михаил опустил голову.
— Я был занозой в заднице, да?
— Бывал им, — согласилась Люба. — Чаще, чем мне хотелось бы.
Они помолчали. За окном продолжал барабанить дождь, и где-то на верхнем этаже играла музыка — приглушённые басы проникали сквозь потолок.
— Так что ты хочешь от меня, Миш? Конкретно.
Он поднял на неё глаза.
— Пожить здесь. Немного. Пока не найду работу. Обещаю, я не буду мешать. Могу спать на диване.
Люба рассмеялась, и смех этот вышел горьким.
— Ты серьёзно? Ты ушёл, оставив меня одну разбираться с ипотекой, с кредитами, которые мы набрали на твою машину. Знаешь, как я выкручивалась? Знаешь, сколько смен в магазине я брала, чтобы не потерять эту квартиру?
— Я помогал с платежами первый год, — возразил Михаил.
— А потом? — Люба повысила голос. — Что было потом, Миш? Ты просто перестал отвечать на звонки. А теперь заявляешься и просишь крышу над головой?
Михаил встал, подошёл к ней.
— Люб, я знаю, что виноват. Я всё осознал.
— Нет, Миша, ты ничего не осознал, — Люба покачала головой. — Ты просто попал в сложную ситуацию и ищешь выход. И по привычке решил использовать меня. Как тогда, когда уговорил взять кредит на свою машину на моё имя, потому что у тебя уже была испорчена кредитная история. Как тогда, когда я отказалась от поездки к морю, потому что тебе «срочно нужно было в командировку», а на самом деле ты уже встречался с ней.
— Всё было не так…
— А как? — перебила его Люба. — Расскажи мне, Миш, как всё было на самом деле? Мне очень интересно услышать твою версию.
Михаил отступил на шаг.
— Хорошо, ты права. Я поступил с тобой плохо. Но неужели нельзя простить? Мы же столько лет вместе прожили.
— Пятнадцать, — кивнула Люба. — Пятнадцать лет, которые ты перечеркнул за одну ночь. Знаешь, что было для меня самым страшным? Не то, что ты ушёл к другой. А то, как легко ты это сделал. Будто выбросил старую вещь, которая надоела.
Она подошла к окну, глядя на струи дождя, стекающие по стеклу.
— Я после твоего ухода долго не могла прийти в себя. Думала, что со мной что-то не так. Что я была недостаточно хороша для тебя. Недостаточно красива, недостаточно умна, недостаточно интересна.
— Люб…
— Дай договорить, — она обернулась к нему. — Я прокручивала в голове все наши ссоры, все размолвки, пытаясь найти момент, когда всё пошло не так. Когда ты решил, что я тебе больше не нужна.
— Я никогда так не думал, — тихо сказал Михаил.
— Но ты так поступил, — отрезала Люба. — Поступки говорят громче слов, разве не так? И знаешь, что я поняла за эти три года? Что дело было не во мне. Дело было в тебе. В твоём эгоизме, в твоей неспособности ценить то, что имеешь. Ты всегда хотел большего — больше денег, больше признания, более молодую жену. И вот результат — ты стоишь передо мной и просишь о помощи.
Михаил опустился на диван, обхватив голову руками.
— Я не горжусь тем, что сделал, — проговорил он. — Я просто… запутался.
— Запутался, — повторила Люба. — Удобное слово. Снимает всякую ответственность, не правда ли?
В этот момент зазвонил её телефон. Взглянув на экран, Люба увидела имя «Сергей» и нажала «отклонить». Михаил поднял на неё вопросительный взгляд.
— У тебя кто-то появился? — спросил он.
Люба усмехнулась.
— А что, тебя это удивляет? Думал, я так и буду сидеть в четырёх стенах, оплакивая твой уход?
— Нет, просто…
— Просто что? — Люба скрестила руки на груди. — Выкладывай, Миш. Что ты хотел сказать?
Михаил пожал плечами.
— Ничего. Я рад, если ты счастлива.
— О, спасибо за разрешение, — Люба рассмеялась. — Очень великодушно с твоей стороны.
Она прошла на кухню, чувствуя, как внутри всё кипит от гнева. Сколько раз она представляла эту встречу. Сколько раз прокручивала в голове, что скажет ему, если он вернётся. И вот он здесь, а все заготовленные слова куда-то испарились. Остались только обида и разочарование.
Михаил последовал за ней на кухню.
— Люб, я понимаю, что ты злишься. Имеешь право. Но я действительно оказался в сложной ситуации. Мне некуда идти.
— А к родителям? — спросила Люба, наливая себе чай. Ему чашку она не предложила.
— Ты же знаешь, что с отцом у меня отношения… сложные.
— Знаю, — кивнула Люба. — Помню, как ты называл его «старым маразматиком» и говорил, что никогда не будешь таким же занудным и мелочным. А теперь, видимо, и сам стал таким, раз Виктория от тебя сбежала.
Михаил поморщился.
— Она не сбежала. Мы просто поняли, что не подходим друг другу.
— Как мило, — Люба отпила чай. — И когда же вы это поняли? До или после того, как ты потерял работу?
Михаил молчал, и Люба поняла, что попала в точку.
— Значит, после, — кивнула она. — Когда перестали поступать деньги, закончились рестораны и подарки, она быстро сообразила, что ты ей не подходишь. Забавно, правда?
— Ты злорадствуешь, — тихо сказал Михаил.
— А ты как думал? — Люба поставила чашку на стол с такой силой, что чай выплеснулся. — Что я буду сочувствовать тебе? Жалеть тебя? После всего, через что ты заставил меня пройти?
Она вытерла стол салфеткой.
— Знаешь, сколько ночей я не спала, думая о том, как сводить концы с концами? Сколько раз занимала деньги у подруг, чтобы заплатить за квартиру? А ты в это время наслаждался жизнью с молодой девушкой, водил её по ресторанам и дарил подарки. На какие деньги, кстати? На те, что мог бы отдавать за наш общий кредит?
Михаил молчал, и это ещё больше разозлило Любу.
— Ты думал, что всё так просто? Бросил жену, развлёкся с молоденькой, а теперь, когда она тебя послала, можно вернуться обратно? Будто я все эти годы сидела и ждала тебя?
— Нет, конечно, нет, — Михаил поднял на неё глаза. — Я просто прошу временного пристанища. Как старого друга.
— Друга? — Люба покачала головой. — Ты не друг мне, Миш. Ты — человек, который причинил мне боль. Который предал меня. Который выбросил пятнадцать лет совместной жизни ради интрижки с девчонкой, годящейся тебе в дочери.
Она вздохнула.
— Знаешь, что самое смешное? Я ведь ждала тебя. Первый год точно. Думала, одумаешься, вернёшься. Каждый звонок в дверь заставлял сердце биться чаще. Я представляла, что ты стоишь там, с букетом цветов, и говоришь, что совершил ошибку. Что по-прежнему любишь меня.
Михаил опустил голову.
— Я не знал.
— Конечно, не знал, — горько усмехнулась Люба. — Ты вообще ничего обо мне не знал. Все эти годы ты был слишком занят собой, своими амбициями, своими желаниями. А я была просто… удобной деталью в твоей жизни. Которую можно заменить, когда она перестаёт соответствовать твоим ожиданиям.
Телефон снова зазвонил. На этот раз Люба ответила:
— Привет, Серёж. Да, помню про ужин. Буду готова через час.
Она положила трубку и увидела, как Михаил наблюдает за ней.
— Что? — спросила она. — Удивлён, что у меня может быть личная жизнь?
— Нет, просто… — он замялся. — Я рад, что ты двигаешься дальше.
— Ну спасибо, — Люба поставила чашку в раковину. — А теперь, Миш, я попрошу тебя уйти. У меня планы на вечер.
Михаил не двинулся с места.
— Люб, ты не понимаешь. Мне действительно некуда идти. Я уже неделю ночую на вокзале.
Люба внимательно посмотрела на него. Только сейчас она заметила, насколько измождённым он выглядит. Тёмные круги под глазами, впалые щёки, потрёпанная одежда. Он действительно был в отчаянном положении.
— А как же твои друзья? — спросила она. — Те, с которыми ты так любил проводить время, оставляя меня одну по выходным? Неужели никто не может приютить тебя на время?
Михаил покачал головой.
— Я всем звонил. Все нашли отговорки.
— Вот как, — Люба прислонилась к холодильнику. — Значит, когда дело дошло до реальной помощи, все твои приятели вдруг оказались заняты. Неудивительно.
Она вздохнула.
— Миш, я не могу тебя здесь оставить. Это моя жизнь, моя квартира, которую я с таким трудом сохранила. И я не хочу возвращаться в прошлое.
— Я понимаю, — тихо сказал Михаил. — Просто я думал… мы же всё-таки были семьёй. Неужели это ничего не значит?
— Значило, — кивнула Люба. — Пока ты не решил, что тебе нужно что-то другое. Что я тебе больше не нужна.
Она подошла к нему.
— Знаешь, Миш, я долго не могла понять, почему ты ушёл. Чем я тебя не устраивала. Что сделала не так. А потом осознала — дело не во мне. Дело в тебе. В твоей неспособности ценить то, что имеешь. В твоём постоянном стремлении к чему-то новому, к каким-то несбыточным фантазиям.
Михаил молчал, и Люба продолжила:
— Мы прожили пятнадцать лет. Пятнадцать лет я была рядом — в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности. Помнишь, как мы клялись друг другу? Я свою клятву сдержала. А ты?
— Я ошибся, — просто сказал Михаил. — Я понял это слишком поздно, но понял.
— И что теперь? — Люба скрестила руки на груди. — Думаешь, я должна всё забыть и простить, потому что ты «осознал свои ошибки»? Открыть тебе дверь и впустить обратно в свою жизнь?
— Я просто прошу временного пристанища, — повторил Михаил. — Не о воссоединении речь.
— А о чём тогда? — Люба прищурилась. — О том, чтобы использовать меня как запасной вариант? Как тихую гавань, в которую можно вернуться, когда штормит? Нет уж, Миша. Я больше не твоя тихая гавань. Я вообще больше не твоя.
Она подошла к двери, давая понять, что разговор окончен.
— Прости, но я не могу тебе помочь. У тебя своя жизнь, у меня — своя. И я не хочу снова смешивать их.
Михаил не двигался с места.
— Люб, ты же не можешь просто выставить меня на улицу. Ты знаешь, что я в отчаянном положении.
— Знаю, — кивнула Люба. — Но это твои проблемы, Миш. Не мои. Ты сам создал эту ситуацию, сам и разбирайся с ней.
— У меня нет денег даже на хостел, — Михаил развёл руками. — Я прошу тебя о помощи. Неужели ты настолько очерствела?
Люба вздохнула.
— Дело не в чёрствости, Миш. Дело в самоуважении. Я больше не позволю тебе использовать меня. Не позволю манипулировать собой с помощью чувства вины или воспоминаний о прошлом.
Она открыла дверь.
— Я могу дать тебе денег на неделю в хостеле. Это всё, что я готова сделать. Но жить здесь ты не будешь.
Михаил смотрел на неё с недоверием.
— Ты серьёзно? Просто выгоняешь меня?
— Я не выгоняю тебя, Миша, — устало ответила Люба. — Я просто не впускаю обратно. Есть разница.
Она подошла к комоду, достала кошелёк и отсчитала несколько купюр.
— Вот, этого хватит на неделю в недорогом хостеле. За это время ты сможешь найти работу или другое решение своих проблем.
Михаил посмотрел на деньги, но не взял их.
— Значит, вот так всё заканчивается? Подачкой?
— Нет, Миш, — покачала головой Люба. — Всё закончилось три года назад, когда ты ушёл. А сейчас я просто стараюсь быть человечной, несмотря на всё, что ты мне сделал.
Михаил всё ещё стоял на месте, и Люба положила деньги на столик у двери.
— Бери или не бери — твоё дело. Но я хочу, чтобы ты ушёл. У меня свидание через час, и мне нужно готовиться.
— Ты изменилась, — сказал Михаил, глядя на неё с каким-то новым выражением. — Раньше ты никогда не была такой… решительной.
— Пришлось измениться, — пожала плечами Люба. — Когда остаёшься одна с кучей проблем, быстро учишься стоять за себя.
Она снова кивнула на дверь.
— Прощай, Миш. Искренне желаю тебе найти выход из этой ситуации. Но искать его придётся самому, без моей помощи.
Михаил медленно подошёл к двери, взял деньги и посмотрел на Любу.
— Знаешь, я ведь правда любил тебя, — сказал он тихо. — По-своему, но любил.
— По-своему, — повторила Люба. — Вот именно. Только твой способ любви почему-то всегда причинял мне боль.
Она открыла дверь шире.
— Прощай.
Михаил постоял ещё мгновение, словно хотел что-то добавить, но затем молча вышел. Люба закрыла за ним дверь и прислонилась к ней спиной, чувствуя, как дрожат колени. Это была их последняя встреча, она знала это. Больше он не придёт, и больше она не будет ждать его прихода.
Телефон снова зазвонил. Сергей.
— Буду через двадцать минут, — коротко сказала она, отвечая на звонок.
Положив трубку, Люба подошла к окну. С пятого этажа она увидела, как Михаил вышел из подъезда. Он постоял немного под дождём, без зонта, будто не замечая, как вода стекает по лицу, затем медленно побрёл в сторону остановки. Его сгорбленная фигура постепенно растворилась в сумерках.
«Так и надо,» — подумала Люба и резко задернула штору.
Она прошла в ванную, включила воду и начала смывать макияж. Руки всё ещё немного дрожали. Надо было успокоиться до приезда Сергея. Тот не выносил разговоров о бывших, и Люба не собиралась портить вечер историями о нежданном визите.
Глядя на своё отражение в зеркале, Люба увидела следы усталости вокруг глаз — последняя неделя на работе выдалась тяжёлой. Но это была усталость от жизни, которую она сама выбрала. Не от жизни, которую ей навязали.
Вечер с Сергеем, ресторан, возможно кино. Затем выходные на даче у его друзей. Обычные планы обычных людей. Без драмы, без надрыва, без прошлого, которое тянет на дно.
— Ничего личного, Миша, — сказала она, нанося тональный крем. — Просто бизнес.
Из прихожей донесся звонок домофона. Сергей приехал раньше. Люба последний раз взглянула в зеркало, подхватила сумочку и решительно закрыла дверь ванной комнаты. Она больше не оглядывалась назад.
