Я чувствовала это с самого порога — что-то не так. Наверное, так бывает после пятнадцати лет брака: начинаешь различать фальшивые ноты в голосе мужа, как будто имеешь встроенный детектор лжи. Олег слишком громко шутил, слишком старательно расспрашивал сына про школу. А когда наши взгляды встречались, он тут же отводил глаза.
Я не стала устраивать допрос с пристрастием сразу. Разложила покупки, приготовила ужин. Миша сделал уроки и уже занял своё место за столом, болтая ногами. Десятилетние мальчишки не замечают напряжения между родителями, если только оно не выливается в открытый скандал.
— Макароны с сыром! — восторженно объявил сын, когда я поставила перед ним тарелку. — Мам, ты лучшая!
Такая простая радость, такое искреннее восхищение. Я потрепала его по волосам, которые давно требовали стрижки, и села напротив Олега. Он как-то странно улыбался, глядя на сына, и эта улыбка — печальная, почти виноватая — заставила моё сердце сжаться.
— Что происходит? — спросила я тихо, когда Миша отвлёкся на свой планшет, доев ужин. — Просто скажи, что случилось.
Олег сделал глоток воды, помедлил, а потом произнёс с какой-то нервной улыбкой:
— Придётся нам потуже затянуть пояса, дорогая.
Я замерла. Эта манера сообщать плохие новости, словно это просто забавное недоразумение, меня всегда раздражала. Но сейчас я почувствовала не раздражение, а настоящий страх.
— Что ты имеешь в виду?
— Миш, пойди в комнату на минутку, — попросил Олег, задержав взгляд на мне. — Нам с мамой нужно кое-что обсудить.
Сын перевёл настороженный взгляд с меня на отца и, ничего не сказав, подхватил планшет и вышел. По его поникшим плечам я поняла — он слишком хорошо знаком с этой фразой. Для него слова «нам нужно обсудить» всегда обращали внимание на какие-то проблемы у взрослых.
Когда щёлкнул замок детской комнаты, я снова спросила:
— Что случилось с нашими деньгами?
— Понимаешь, представился такой шанс, — начал Олег, и я сразу поняла, что дело серьёзное. Фраза о «шансах» в его устах обычно означала новую финансовую авантюру. — Ты помнишь Виктора? Мы в одной группе учились, а потом он в IT-сферу ушёл… У него был действительно уникальный проект, стартап с огромным потенциалом. Технология создана для системной безопасности распознавания лиц. Ты представляешь, какие перспективы?
Я смотрела на него и чувствовала, как холодеет всё внутри.
— Олег, пожалуйста, не говори, что ты…
— Вложения должны были окупиться за полгода, — быстро продолжил он, словно боясь, что я перебью. — Троекратная прибыль минимум. Мы бы не только вернули все деньги, но и смогли бы наконец съездить летом на море. Миша никогда не видел море, а ему уже десять.
— Сколько? — только и смогла спросить я.
— Все наши накопления.
— Что значит — все? — я даже не узнала свой голос. — Деньги на репетиторов для Миши? На его лагерь летом? На ремонт, который мы откладывали три года?
— Марина, я же для нас старался. Для семьи.
— Для семьи? — я почувствовала, как дрожат руки. — Ты даже не посоветовался со мной!
— Нужно было действовать быстро. Такие возможности не ждут, — он попытался взять мою руку, но я отдёрнула её. — Послушай, там случились некоторые непредвиденные обстоятельства. Инвесторы в последний момент передумали, потом проблемы с регистрацией патента…
Я встала и отошла к окну. За стеклом моросил мелкий осенний дождь, а на улице уже зажглись фонари. Обычный вечер в нашем маленьком городке. Обычный вечер, который перечеркнул все наши планы.
— Ты вообще понимаешь, что натворил? — спросила я, не оборачиваясь. — Это не твои личные деньги. Это деньги нашей семьи. Наше будущее.
— Не драматизируй, — он снова включил этот свой тон, словно всё происходящее — просто незначительная неприятность. — Я всё верну. Найду подработку. Может, премию дадут в конце года.
Я резко повернулась.
— Ты правда думаешь, что оставить нас без денег — это повод для шуток? — с горечью спросила я. — Ты хоть понимаешь, что теперь нам придётся отказаться от всего, что мы планировали для Миши?
— Марина, это временные трудности, — он всё ещё улыбался, хотя улыбка теперь больше напоминала гримасу. — Мы справимся.
— Нет, Олег. Не мы. Ты. Ты справишься. Ты придумаешь, как вернуть деньги, которые выбросил на ветер. И клянусь, это последний раз, когда ты принимаешь такие решения за нас всех.
Я вышла из кухни, чувствуя, как горят щёки от обиды и гнева. Тихо закрыв за собой дверь спальни, я села на край кровати и впервые за весь вечер позволила себе заплакать.
Ночь прошла без сна. Олег лёг на диване в гостиной — то ли из чувства вины, то ли просто избегая разговора. А я ворочалась с боку на бок, вспоминая наши последние годы вместе. Это ведь был не первый раз, когда он принимал рискованные решения, не посоветовавшись со мной.
Был случай с покупкой подержанной машины у его приятеля — машина сломалась через месяц, и мы потратили на ремонт столько же, сколько за неё заплатили. Потом неудачное вложение в какие-то сомнительные акции. И каждый раз я прощала, верила, что он научится на своих ошибках.
Но теперь… теперь он перешёл черту. Деньги на образование сына — это святое. Мы копили их по крупицам, отказывая себе во многом. А он распорядился ими, как карманной мелочью.
Утром, провожая Мишу в школу, я старалась выглядеть как обычно. Улыбалась, проверяла портфель, напоминала про контрольную по математике. Сын смотрел на меня внимательно, словно чувствуя что-то неладное, но вопросов не задавал.
— Всё хорошо, мам? — только и спросил он у подъезда.
— Конечно, зайчик, — я поцеловала его в макушку. — Просто устала немного. Удачи на контрольной!
Он кивнул и побежал к остановке, где уже собирались его одноклассники. А я поплелась на работу — в районную библиотеку, где уже десять лет заведовала абонементом.
День тянулся бесконечно. Я механически выдавала книги, отвечала на вопросы читателей и всё время думала, как теперь быть. Денег в обрез — едва хватит на оплату квартиры и самые необходимые расходы. А ведь Мише нужны новые зимние ботинки, его старые совсем износились. И репетитор по английскому — без него никак, если мы хотим, чтобы сын поступил в хороший вуз.
— Ты какая-то потерянная сегодня, — заметила Светлана, моя коллега и подруга, когда мы остались одни в обеденный перерыв. — Проблемы?
Я хотела отмахнуться, сказать, что всё в порядке. Но внезапно поняла, что больше не могу держать всё в себе.
— Олег потерял все наши сбережения, — выдохнула я. — Вложил в какой-то дурацкий стартап своего друга. Без моего ведома.
Светлана охнула.
— И много?
— Всё, что копили на образование Миши и ремонт, — я почувствовала, как снова подступают слезы. — Три года откладывали каждую копейку, а он просто взял и…
Я не договорила — голос предательски дрогнул.
— Маринка, — Светлана пересела ближе и обняла меня за плечи. — Что теперь делать будешь?
— Не знаю, — честно призналась я. — Наверное, искать подработку. Может, корректором — я раньше этим занималась.
— Слушай, у меня идея, — вдруг оживилась Светлана. — Помнишь Татьяну из читального зала? Она через две недели уезжает на стажировку в Петербург на полгода. Хочет сдать свою комнату в двушке. Соседка там тихая, преподаватель музыки. Может, тебе временно туда переехать? Отдохнёшь от всего этого, подумаешь.
Я замерла. Мысль о том, чтобы уйти от Олега, пусть даже временно, никогда раньше не приходила мне в голову. Мы с ним пятнадцать лет вместе, с самого института. Он — отец моего ребенка, мой муж, моя семья… и тот, кто снова и снова меня подводит.
— Ты что, серьёзно предлагаешь мне уйти из дома? — спросила я недоверчиво.
— Не насовсем, — Светлана пожала плечами. — Просто дай себе время на размышления. И пусть Олег поймёт, что такие поступки не проходят без последствий.
В тот момент эта идея показалась мне совершенным безумием. Но вечером, когда я вернулась домой и увидела Олега, который как ни в чем не бывало лежал перед столом, внутри меня что-то щёлкнуло и перевернулось.
— Как прошёл день на работе? — заинтересовался он, даже не отвернув голову от экрана.
— Нормально, — коротко ответила я, проходя на кухню.
Я ждала, что он заговорит о вчерашнем, скажет что-то о том, как планирует решать созданную им проблему. Но он молчал. И это молчание было громче любых слов.
— Миша уже поужинал? — спросила я, открывая холодильник.
— Да, я разогрел ему суп, — отозвался Олег. — Он у себя, делает домашку.
Я кивнула, хотя он не мог этого видеть, и достала сыр и хлеб. Есть не хотелось, но надо было чем-то занять руки.
— Слушай, — он появился в дверях кухни. — Я тут подумал насчёт репетитора для Миши… Может, попробуем найти кого-то подешевле? Или вообще на время отложим? Сейчас главное — как-то протянуть до зарплаты.
Я медленно положила нож, которым нарезала сыр.
— Ты предлагаешь экономить на образовании сына, после того как спустил все деньги, отложенные именно на это?
— Марина, я же извинился. Что ещё ты хочешь от меня услышать?
— Я хочу услышать, что у тебя есть план, — мой голос прозвучал неожиданно твёрдо. — Что ты знаешь, исправить как то, что натворил. Что тебе действительно не безразлично происходящее.
— Конечно, мне не всё равно! — он поднял голос, потом спохватился и продолжил тише: — Я глава семьи, я отвечаю за вас. Просто сейчас нужно немного затянуть пояс, пока я что-нибудь придумаю.
— И сколько времени тебе нужно на то, чтобы «что-нибудь придумать»?
Он пожал плечами.
— Не знаю. Месяц, два…
— А мы что должны делать всё это время? Экономить на еде? На одежде для растущего ребёнка?
— Почему ты делаешь из меня злодея? — вспылил Олег. — Я тоже переживаю! Я тоже не сплю ночами, думая, как всё исправить!
— Правда? — я посмотрела ему прямо в глаза. — А по тебе не скажешь. Ты смотришь телевизор, шутишь, ведёшь себя так, словно ничего не происходит!
— А что ты хочешь? Чтобы я рыдал и рвал на себе волосы? — он раздражённо отвернулся. — У меня свой способ справляться со стрессом.
— Знаешь, что, Олег, — я вдруг почувствовала странное спокойствие. — Я принимаю предложение Светланы. Татьяна сдаёт комнату с первого числа. Я поживу там какое-то время. Тебе нужно пространство, чтобы «что-нибудь придумать», а мне — чтобы всё переосмыслить.
Он обернулся так резко, что чуть не сбил со стола тарелку.
— Ты что, уходишь от меня?
— Я беру паузу, — ответила я. — Мы с Мишей поживём отдельно, пока ты будешь решать созданные тобой проблемы.
— При чём тут Миша? — в его глазах мелькнула паника. — Ты не можешь забрать у меня сына!
— Я не забираю его. Но он останется со мной. Если хочешь, можешь видеться с ним в любое время.
— Марина, это безумие, — Олег подошёл ближе, попытался взять меня за руки. — Мы семья. Мы должны вместе преодолевать трудности.
— Эти трудности создал ты, — я мягко, но твёрдо высвободила руки. — И сейчас ты не предлагаешь ничего, кроме как «затянуть пояса». Это не решение, Олег.
— Ты всё усложняешь! — он начал расхаживать по кухне. — Подумаешь, сделал ошибку. С кем не бывает? Зачем разрушать семью из-за этого?
— Семью разрушил ты, когда решил, что можешь распоряжаться нашим будущим без моего согласия, — я встала, собирая остатки ужина в холодильник. — Моё решение окончательное. С первого числа мы с Мишей переезжаем.
Я вышла из кухни, оставив Олега потрясённо смотреть мне вслед. В комнате сына горел свет — он еще не спал.
— Миш, можно? — я тихонько постучала.
— Да, мам, заходи, — отозвался он.
Миша сидел на кровати с книгой. Такой взрослый и одновременно такой маленький — с этими непослушными вихрами и серьёзным взглядом исподлобья.
— Что читаешь? — я присела рядом.
— «Приключения Тома Сойера», — он показал обложку. — Нам в школе задали.
— Нравится?
— Угу, — кивнул он, потом поднял на меня глаза. — Мам, вы с папой поссорились?
Я глубоко вздохнула. Больше всего на свете мне хотелось уберечь сына от наших взрослых проблем. Но я также знала, что нечестно держать его в неведении о том, что напрямую повлияет на его жизнь.
— Да, милый. У нас сейчас сложный период. Поэтому мы с тобой немного поживём отдельно.
Его глаза расширились.
— Как это — отдельно?
— Мы переедем в другую квартиру. Временно, — я погладила его по голове. — Там хорошая комната, рядом со школой. И ты сможешь видеться с папой, когда захочешь.
— Но почему? — в его голосе зазвучали слёзы. — Я не хочу никуда переезжать! Я хочу жить с тобой и папой!
— Миша, — я обняла его, прижимая к себе. — Иногда взрослым нужно время, чтобы разобраться в сложных ситуациях. Мы с папой очень любим тебя. Это никогда не изменится. Но сейчас нам нужно побыть отдельно.
— Это из-за денег? — вдруг спросил он, и я замерла. — Я слышал, как вы вчера ругались.
— Не совсем, — осторожно начала я. — Дело не в самих деньгах, а в том, как люди принимают решения. В семье важно советоваться друг с другом, особенно в серьёзных вопросах.
Миша молчал, обдумывая мои слова. Потом тихо спросил:
— А вы разведётесь?
Этот вопрос ударил меня под дых. Развод. Я даже не думала об этом в таких терминах. В моей голове это была «пауза», «время подумать». Но в устах десятилетнего мальчика всё звучало гораздо более окончательно.
— Я не знаю, Миш, — честно ответила я. — Сейчас я просто хочу, чтобы у нас с тобой было спокойное место, где можно жить и не слышать постоянных ссор. А дальше — посмотрим.
Он кивнул, всё ещё не выпуская книгу из рук, как будто она была его якорем в этом штормящем море взрослых проблем.
— Можно я возьму с собой все свои книги?
— Конечно, — улыбнулась я сквозь навернувшиеся слёзы. — Все-все.
Собирать вещи оказалось странно легко. Словно часть меня давно была готова к этому шагу, просто ждала подходящего момента. Я складывала в коробки только самое необходимое — одежду, книги, фотоальбомы. Миша помогал, молча перетаскивая свои игрушки и учебники.
Олег метался по квартире как раненый зверь. То умолял остаться, обещая всё исправить, то обвинял меня в чёрствости и драматизме. А я чувствовала только усталость — глубокую, всепоглощающую усталость от бесконечного круга обещаний и разочарований.
В день переезда он внезапно стал тихим и серьёзным. Помог донести вещи до машины Светланы, которая вызвалась нас отвезти. Присел на корточки перед Мишей, что-то тихо говорил ему на ухо. Я не вмешивалась — это был их момент.
Когда мы уже сели в машину, он подошёл к моему окну.
— Марина, — его голос звучал непривычно хрипло. — Я всё исправлю. Клянусь тебе.
Я лишь кивнула, не доверяя своему голосу. Светлана завела мотор, и мы тронулись с места.
Новая квартира оказалась маленькой, но уютной. Наша комната была светлой, с двумя кроватями и письменным столом у окна. Соседка — немолодая, но очень энергичная учительница музыки — встретила нас приветливо и тактично не задавала лишних вопросов.
Первые дни были самыми тяжёлыми. Миша ходил подавленный, часто спрашивал про папу. Я чувствовала себя виноватой, хотя умом понимала, что поступила правильно. По вечерам, уложив сына, я сидела на кухне с чашкой чая и думала о том, как мы дошли до этой точки.
На работе я взяла дополнительные часы в читальном зале и нашла подработку корректором для местной газеты. Денег было впритык, но на самое необходимое хватало. Я старательно откладывала каждую копейку, постепенно восстанавливая хотя бы минимальную финансовую подушку.
Олег звонил каждый день, спрашивал про Мишу, иногда забирал его на выходные. О деньгах мы не говорили — негласное табу, которое никто не хотел нарушать первым.
Прошло три недели с нашего переезда, когда он попросил о встрече. Без Миши. Просто поговорить.
Мы встретились в парке недалеко от библиотеки. Стоял холодный ноябрьский день, и вокруг почти не было людей — только одинокие собачники да случайные прохожие, спешащие по своим делам.
Олег выглядел изменившимся — похудевшим, с кругами под глазами. Но было в нём что-то новое — какая-то внутренняя собранность, которой я раньше не замечала.
— Спасибо, что пришла, — сказал он, когда мы сели на скамейку.
Я кивнула, застёгивая пальто повыше — ветер пронизывал до костей.
— Как Миша?
— Скучает по тебе, — честно ответила я. — Но в целом держится молодцом. Вчера пятёрку по английскому получил.
— Я нашёл ему репетитора, — вдруг сказал Олег. — Хорошего, из лингвистического университета. Договорился о скидке, если будем заниматься длительно.
Я удивлённо посмотрела на него.
— И как ты собираешься платить?
Он достал из внутреннего кармана куртки папку и протянул мне.
— Что это?
— Посмотри, — кивнул он.
Я открыла папку. Внутри были какие-то бумаги, распечатки, график. Я не сразу поняла, что это.
— Я устроился на вторую работу, — пояснил Олег, видя моё замешательство. — Вечерним администратором в фитнес-клуб. Три дня в неделю, после основной работы. Плюс записался на курсы финансовой грамотности. Вот, — он показал на одну из бумаг, — это график погашения долга, который я сам перед вами создал. За полгода я смогу вернуть все деньги, которые мы откладывали на образование Миши. А ещё через полгода — остальные сбережения.
Я смотрела на аккуратные столбики цифр, на чётко расписанный график платежей, и не могла поверить своим глазам. Это было так не похоже на привычного мне Олега — импульсивного, избегающего ответственности, не думающего о последствиях.
— Я ничего не прошу взамен, — продолжил он, когда я молчала. — Просто хотел, чтобы ты знала: я не бросаю вас. И я учусь на своих ошибках.
— Почему сейчас? — тихо спросила я. — Почему не раньше, до того, как всё зашло так далеко?
Он грустно усмехнулся.
— Наверное, мне нужно было потерять вас, чтобы понять, насколько вы важны.
Ветер усилился, срывая с деревьев последние жёлтые листья. Мы сидели молча, глядя, как они кружатся в воздухе и падают на влажную от недавнего дождя землю.
— Я не знаю, смогу ли снова доверять, — наконец сказала я. — Это не первый раз, когда ты обещаешь измениться.
— Знаю, — кивнул он. — Поэтому я не прошу тебя вернуться. Я просто показываю, что работаю над собой. И буду работать, с тобой или без тебя. Хотя, конечно, — он слабо улыбнулся, — с тобой и Мишей мне было бы гораздо легче.
Я закрыла папку и вернула ему.
— Мне нужно время, Олег. Я хочу, чтобы Миша видел, как взрослые решают проблемы. А не прячутся за шутками.
— Я понимаю, — он осторожно взял мою руку. — И я готов ждать столько, сколько нужно. Потому что вы — мой дом, Марина. И я только сейчас это по-настоящему понял.
Мы ещё долго сидели на той скамейке, несмотря на холод. Говорили обо всём — о работе, о Мише, о наших страхах и надеждах. Впервые за много лет это был разговор без шуток и отговорок, без притворства и фальши. Честный разговор двух людей, которые потеряли что-то важное и теперь пытались понять, можно ли это восстановить.
Прошло ещё две недели. Я не заметила, как наша временная комната начала обрастать деталями жизни — фотографиями Миши на стене, книгами на полке, маленькими сувенирами, которые мы всегда собирали с сыном. Становилась домом.
Олег держал слово. Каждую неделю он приносил деньги — ровно столько, сколько было указано в его графике. Мог бы просто переводить на карту, но приходил лично, словно это был его способ доказать серьёзность намерений.
Миша оживал на глазах, когда видел отца. Они ходили в кино, катались на коньках в новом ледовом дворце, просто гуляли по городу. Несколько раз сын оставался у Олега на ночь — возвращался счастливый, с историями о том, как папа учил его готовить настоящий мужской завтрак.
— Мам, — спросил он однажды вечером, когда мы готовились ко сну, — мы скоро вернёмся домой?
Я замерла, расчёсывая волосы.
— А ты хочешь вернуться?
— Да, — просто ответил он. — Папа изменился. Он больше не шутит всё время, не отмахивается от моих вопросов. Вчера мы с ним серьёзно говорили о будущем. Он сказал, что самое важное — это быть честным с самим собой и с близкими.
Я улыбнулась, глядя на своего мудрого не по годам сына.
— Знаешь, Миш, взрослым иногда нужно больше времени, чтобы разобраться в себе.
— Но вы ведь разберётесь? — в его глазах была такая надежда, что у меня защемило сердце.
— Постараемся, — я поцеловала его в лоб. — А теперь спать, завтра рано вставать.
Через день позвонила Светлана.
— Ты слышала новость? — в её голосе звучало искреннее удивление.
— Какую?
— Твой Олег получил повышение на работе. Назначили начальником отдела. Наташка из бухгалтерии рассказала — её муж там же работает.
Я удивлённо замолчала. Олег никогда не стремился к карьерному росту, предпочитая оставаться «на вторых ролях» — так меньше ответственности, говорил он.
— Не может быть, — только и сказала я.
— Вот тебе и не может быть, — усмехнулась Светлана. — Видимо, твой уход пошёл ему на пользу.
Вечером я получила сообщение от Олега: «Можно зайти? Нужно поговорить».
Он пришёл с пакетом апельсинов — Миша их обожал — и какой-то странной, нервной улыбкой.
— Проходи, — я посторонилась. — Миша обрадуется, он только что уроки закончил.
— Марина, — он остановился в коридоре. — Я хотел сначала тебе сказать… Меня повысили.
— Я знаю, — улыбнулась я. — Уже слышала. Поздравляю.
— Спасибо, — он переминался с ноги на ногу, словно не решаясь сказать главное. — Там… прибавка к зарплате существенная. Я смогу выплатить наш долг быстрее.
— Это хорошо, — кивнула я, чувствуя, что он что-то недоговаривает.
— И ещё, — он наконец поднял на меня глаза. — Я подумал о том, что ты сказала в парке. О том, что Миша должен видеть, как взрослые решают проблемы… И я понял, что хочу, чтобы он видел нас вместе. Не по отдельности, а как семью. Которая справляется с трудностями сообща.
У меня перехватило дыхание.
— Олег, я…
— Подожди, дай закончить, — он сделал глубокий вдох. — Я не прошу тебя вернуться прямо сейчас. Но я хочу предложить кое-что. Рождество через полтора месяца. Давай встретим его вместе — ты, я и Миша. В нашей квартире. Как семья. А потом ты решишь, готова ли дать нам ещё один шанс.
Я смотрела на него — поседевшего за эти недели, осунувшегося, но с таким решительным выражением лица, которого никогда раньше у него не видела. И неожиданно для себя кивнула.
— Хорошо. Рождество — вместе.
Канун Рождества выдался морозным и снежным. Мы с Мишей пришли вечером, нагруженные подарками и продуктами для праздничного ужина. Олег встретил нас у двери — в новом свитере, с аккуратной стрижкой и таким счастливым лицом, что я невольно улыбнулась в ответ.
Квартира изменилась. Всё было чисто, аккуратно разложено по местам. В углу стояла настоящая ёлка — живая, пахнущая хвоей и мандаринами. На столе красовался праздничный сервиз, который мы обычно доставали только по особым случаям.
— Ты всё это сам? — удивлённо спросила я, оглядываясь.
— Сам, — кивнул он. — Ну, кроме ёлки — её помогали нести соседские ребята.
Миша тут же ринулся проверять свою комнату, а мы остались в коридоре.
— Я решила кое-что, — сказала я, снимая пальто. — Я хочу попробовать ещё раз. С тобой. С нами.
Его лицо озарилось такой радостью, что у меня защемило сердце.
— Но есть условия, — продолжила я. — Во-первых, полная финансовая открытость. Никаких единоличных решений по крупным тратам. Во-вторых, ты продолжаешь курсы финансовой грамотности. В-третьих… — я сделала паузу, — в-третьих, мы начинаем ходить к семейному психологу. Вместе.
Он серьёзно кивнул.
— Я согласен на всё. И у меня тоже есть кое-что для тебя, — он достал из кармана небольшую коробочку. — Открой.
Внутри лежало простое серебряное кольцо — тонкое, с маленьким камешком.
— Это… — начала я.
— Это вместо того, которое ты заложила пять лет назад, чтобы мы могли заплатить за лечение Миши, когда он сломал руку, — тихо сказал Олег. — Я знаю, ты никогда не говорила об этом. Но я помню. И я обещаю, что больше тебе никогда не придётся жертвовать своими вещами ради нас.
Я почувствовала, как к горлу подступают слёзы. Он помнил. Всё это время помнил о кольце, которое когда-то подарила мне мама.
— Спасибо, — только и смогла сказать я.
— Мама! Папа! — из комнаты выбежал Миша. — Тут подарок для меня под подушкой! Книга про путешествия! Можно открыть?
— Конечно, — одновременно ответили мы, переглянувшись с улыбкой.
Впереди был вечер с имбирным печеньем, какао и старыми рождественскими фильмами. Впереди была наша семья — немного потрёпанная жизнью, но готовая учиться, меняться и становиться лучше. У нас бы были ещё трудности и разногласия, моменты обиды и разочарования. Но теперь я знала: мы сможем с ними справиться. Вместе.
Потому что любовь — это не только радость и счастье. Это ещё и труд, ежедневный выбор быть вместе, несмотря ни на что. И иногда для того, чтобы это понять, нужно пройти через самые тёмные времена.
