— Ты уверена, что он мой сын?
— Что?
— Ты слышала.
— Алексей, ты это серьёзно?
— Я просто хочу быть уверен.
Анна стояла у дверей роддома, качая малыша, завернутого в мягкое голубое одеяльце. Вокруг мельтешили другие семьи, счастливые отцы с охапками цветов, дедушки с фотокамерами, суетливые медсёстры. Кто-то смеялся, кто-то плакал, кто-то выкрикивал жене, что уже припарковался и идёт за ней. Воздух был наполнен предвкушением новых жизней, новых историй.
Она чуть сильнее прижала сына к груди. Всё ещё ощущалась слабость после родов, но сейчас это не имело значения. Она ждала Алексея.
Он написал, что уже в пути.
Анна представляла, как он поднимет её на руки, закружит, поцелует в лоб и шепнёт «Ты у меня самая сильная». Потом возьмёт сына, растерянно улыбнётся, не зная, как правильно держать крохотное существо, и, глядя на него, скажет «Боже, он совсем крошечный».
Но когда Алексей появился в поле зрения, она сразу почувствовала что-то неладное.
Он шёл не спеша, без цветов, без улыбки, не заглядывал в её лицо с восторгом. Остановился в нескольких шагах. Засунул руки в карманы. В глазах не было ни восхищения, ни радости.
— Ты уверена, что он мой сын? — усмехнулся он.
Анна замерла.
Показалось. Наверное, показалось.
— Что? — её голос прозвучал глухо, будто она говорила из-под воды.
Алексей нахмурился, будто у него в запасе был подготовленный монолог, а теперь пришлось повторяться.
— Ты слышала.
Анна сжала ребёнка крепче. Вокруг продолжали разыгрываться сцены семейного счастья. Мужчины подхватывали жён, осторожно брали на руки своих новорождённых детей, кто-то громко благодарил врачей, кто-то клялся, что больше никогда не допустит, чтобы жена поднимала тяжёлые пакеты. А ей было холодно.
— Алексей, ты это серьёзно?
— Я просто хочу быть уверен, — он говорил ровно, без раздражения, но этот тон был хуже любого крика. — Ты сдашь тест, и мы забудем об этом.
Медсестра, стоявшая рядом, сделала вид, что поправляет бумажки, но у неё непроизвольно дёрнулся уголок губ. Два охранника у входа переглянулись, но тоже отвели глаза.
— Уверен? — переспросила Анна.
— Да.
— А в себе ты уверен?
Она не узнавала его. Казалось, перед ней стоял не её муж, а незнакомец, случайный человек, которого она поймала на улице, и он теперь вынужден с ней разговаривать.
— Давай не будем устраивать сцен. Ты слишком бурно реагируешь.
У неё потемнело в глазах.
— Я бурно реагирую? Ты стоишь передо мной, перед своим ребёнком, и вместо того, чтобы забрать нас домой, ты требуешь…
— Это формальность. Просто тест, Юля. Не понимаю, почему ты так заводишься.
Она почувствовала, как что-то сдавливает горло. Всё, что она хотела сказать, застряло внутри.
Телефон дрогнул в руке. Анна почти неосознанно набрала номер матери.
— Мам… Забери нас, пожалуйста.
— Уже выхожу.
Алексей не сказал больше ни слова. Он просто посмотрел на неё, на сына, кивнул самому себе и развернулся.
Она смотрела ему вслед, пока его фигура не скрылась за припаркованными машинами.
В этот момент к ней подбежала мать.
— Юля, что случилось? Где Алексей?
Анна покачала головой.
— Я потом расскажу. Поехали домой.
Такси двигалось по вечернему городу, но Анна ничего не видела в окне. Она смотрела на Никиту. Её сын. Маленькое чудо, ради которого она прошла через столько страхов и сомнений.
— Это его ребёнок, — прошептала она, даже не понимая, зачем это произнесла.
— Конечно, его, — тихо ответила мать, не спрашивая, о чём идёт речь.
Анна вдруг почувствовала, как тяжесть усталости накрывает её. В голове раз за разом всплывало одно и то же. Как? Почему? Когда он успел усомниться?
Но она уже знала, что ответов не будет.
Они приехали в дом её матери. Всё было таким же, как в детстве, старый ковёр в прихожей, громкий тиканье часов на кухне, лёгкий запах свежего хлеба.
Анна зашла в комнату, положила сына в кроватку, которую мать заранее поставила у её кровати, и села на край.
Она достала телефон. Несколько сообщений от Алексея.
«Ты должна меня понять.»
«Это не про доверие, Юля, а про справедливость.»
«Не надо принимать всё так близко к сердцу.»
Она перечитала их раз десять.
И вдруг её осенило.
Он не просил прощения. Не говорил, что любит. Не говорил, что скучает.
Он просто хотел тест.
И ничего больше.
Анна проснулась от еле слышного сопения. Никита спал, поджав крошечные пальчики. Она осторожно накрыла его пледом, села на кровать и посмотрела в окно. Утро было серым. На стекле остались следы ночного дождя, а за окном слышался гул машин.
В её голове всё ещё крутились слова Алексея.
Ты уверена, что он мой сын?
Она взяла телефон. Сообщений не было. Как и звонков.
— Ты вообще спала? — мать заглянула в комнату, поправляя на плечах халат.
Анна пожала плечами.
— Разве что пару часов.
— Он писал?
— Только вчера. Говорил, что я должна его понять.
— А он тебя понимает?
Анна ничего не ответила.
Мать вздохнула и ушла на кухню.
Через час Анна зашла в ванную, закрыла дверь и посмотрела на своё отражение.
Серые круги под глазами, напряжённые плечи, губы, которые даже не пытались улыбнуться. Она выглядела как человек, у которого отняли опору.
Но самое страшное было не это.
Она знала, что эта трещина в её жизни появилась не вчера, не у дверей роддома.
Она росла долго.
Просто она не хотела её замечать.
На кухне мать уже хлопотала у плиты, наполняя дом запахами тёплого теста.
— Тебе надо поесть, — сказала она, не поднимая глаз.
Анна присела на табурет.
— Мам… ты когда-нибудь думала, что знаешь человека, а потом выяснялось, что это не так?
Мать поставила перед ней тарелку, задумалась.
— Думаю, да. Только обычно это не происходит за одну секунду. Просто мы не видим или не хотим видеть очевидного.
Анна покрутила в руках вилку.
— Я всегда думала, что мы с Алексеем друг другу доверяем. А теперь я понимаю, что он, наверное, уже давно…
— Сомневался?
Анна кивнула.
— Он просто не говорил об этом вслух.
Мать присела напротив.
— Ты собираешься с ним разговаривать?
— Я не знаю, хочу ли я его видеть.
— Юля, если ты не поговоришь с ним, это будет разъедать тебя изнутри.
Анна кивнула, но в глубине души понимала, разговор ничего не изменит.
Позже, когда Никита заснул, Анна взяла коляску и вышла на улицу.
Воздух был свежий, мокрый после ночного дождя. На детской площадке бегали дети, в соседнем дворе кто-то загружал машину сумками, возле подъезда пожилая женщина кормила голубей.
Она шла по дворам, не замечая времени, пока не поняла, что вышла на знакомую улицу.
Её и Алексея квартира находилась всего в нескольких минутах отсюда.
Анна остановилась.
Как давно она чувствовала, что это место больше не дом?
Она не хотела возвращаться туда, где всё ещё стояли их фотографии, но где теперь не было ни тепла, ни доверия.
Но её потянуло туда, как человек возвращается к ране, которую нельзя перестать царапать.
Поднявшись на нужный этаж, Анна достала ключи и вдруг замерла.
За дверью слышались голоса.
Чей-то женский смех.
Её сердце пропустило удар.
Она положила ладонь на дверную ручку, но не смогла на неё надавить.
Из квартиры донеслось.
— Ты правда так думаешь?
— Конечно, — голос Алексея.
Анна сделала шаг назад.
Потом ещё один.
Знакомая тяжесть сжала грудь.
Она развернулась и ушла.
Когда она вернулась к матери, Никита уже проснулся.
— Прогулялись? — спросила мать, забирая малыша на руки.
Она кивнула.
Анна всю ночь лежала с открытыми глазами. В голове крутились звуки чужого голоса, женского смеха, обрывки разговора за закрытой дверью их с Алексеем квартиры. Она не знала, кто там был. Но это уже не имело значения.
Рядом в кроватке сопел Никита, и этот мягкий звук был единственным, что удерживало её от того, чтобы окончательно провалиться в бездну злости, боли и вопросов без ответов.
Она думала, что потеряла только доверие. Но теперь понимала, она, возможно, потеряла намного больше.
Утром, как только мать ушла в магазин, Анна натянула куртку, взяла коляску и вышла из квартиры. Она не могла сидеть на месте. Весь день ходила по знакомым улицам, заходила в старый двор, где они с Алексеем когда-то гуляли, останавливалась у магазинов, в которые раньше заходила вместе с ним.
В её памяти всплывали сцены из прошлой жизни, совсем недавней, но казавшейся теперь бесконечно далёкой. Вот они выбирают обои для спальни, спорят, смеются. Вот Алексей строит из подушек что-то вроде крепости, пока она сердится, что он не может просто нормально заправить постель. Вот он стоит в дверях, усталый после работы, говорит «Давай закажем пиццу, мне лень готовить», а она смеётся и соглашается.
И всё это было.
А теперь нет.
Она остановилась у парка. Пустая скамейка, запах мокрой земли после ночного дождя.
Телефон завибрировал в кармане.
— Привет, Юля, ты как? — голос Наташи, её подруги, был осторожным, как будто она знала, что отвечает не на обычный звонок.
— Ходила. Думаю.
— Он выходил на связь?
Анна усмехнулась.
— Только сообщения. Всё те же. «Ты должна понять».
— Чего ты теперь хочешь?
Хороший вопрос.
— Я хочу знать, почему он так поступил.
— А если ответ тебе не понравится?
Анна посмотрела на Никиту, который шевельнул ручкой во сне.
— Тогда я хотя бы перестану придумывать его сама.
Через пару часов она уже стояла у двери свекрови.
Та открыла почти сразу, но вместо удивления на лице у неё было что-то похожее на предвкушение.
— Юля, какая неожиданность.
— Можно войти?
— Конечно.
Анна прошла в гостиную. Всё здесь было слишком аккуратным, словно вещи стояли не для жизни, а для декора.
— Я знаю, что это вы внушили ему сомнения, — сказала она, не садясь.
Свекровь скрестила руки на груди.
— Я ничего не внушала.
— Правда? Тогда откуда вдруг это желание проверить отцовство?
— Мужчины иногда боятся, когда…
— Он ничего не боялся, пока кто-то не начал шептать ему на ухо, что что-то не так.
Свекровь посмотрела на неё с лёгким раздражением.
— Ты хочешь сказать, что Алексей — глупец, который не может думать сам?
Анна медленно выдохнула.
— Он доверял вам больше, чем мне.
На секунду в комнате повисла тишина.
— Если он так легко усомнился, может, вам стоит задать себе вопрос, а была ли у вас настоящая семья?
Анна смотрела на неё и вдруг поняла, вот он, истинный ответ. Свекровь не хотела её в своей жизни, но пока не знала, как избавиться от неё, потому что не могла просто сказать это вслух.
Теперь она знала.
— Значит, это не просто тест, а способ убрать меня?
— Я ничего не говорила.
— Но вы бы не возражали?
Свекровь поправила невидимую складку на юбке.
— Алексей взрослый человек. Если он захочет уйти, значит, у него есть причины.
Анна кивнула.
— Что ж. Тогда пусть уходит.
Она развернулась и вышла, чувствуя, как за её спиной закрывается дверь не просто квартиры, а целой главы жизни.
Анна медленно шагала по улице, толкая перед собой коляску. В воздухе пахло свежестью, дворник лениво сгребал листья в кучу, за забором детского сада резво скакали дети. Обычная жизнь. Только внутри всё казалось перевёрнутым, сломанным. Теперь у неё были все ответы. Только вот ни один из них не принёс облегчения.
Телефон снова завибрировал в кармане.
Алексей.
Она не спешила брать трубку.
«Юля, давай поговорим».
Анна остановилась, смотря на экран.
«Я хочу увидеть сына».
Ей захотелось рассмеяться. Всё это время он не интересовался Никитой, не спрашивал, как он спит, не предлагал приехать, а теперь вдруг решил, что имеет право?
«Мне нужно знать, когда я могу его забрать к себе».
Анна почувствовала, как в груди что-то холодное разливается по венам.
Он даже не спросил, можно ли ему просто его увидеть. Он сразу хочет забрать.
Она резко развернулась и направилась домой.
В квартире матери было тихо. Никита лежал на диване, гулко тянул губами игрушечную погремушку. Анна села рядом, погладила его по голове.
— Он хочет его видеть, — произнесла она в пустоту.
Мать оторвалась от шитья.
— Он сам написал?
Анна кивнула.
— А ещё хочет забрать его к себе.
Мать посмотрела на неё долгим взглядом.
— Ты готова к такому?
Анна не знала.
Но одно знала точно, Алексей думал, что у него ещё есть право голоса в этом.
— Я с ним встречусь, — сказала она, поднимаясь.
Она выбрала место не случайно.
Старый парк у их бывшего дома. Там, где они гуляли вечерами, обсуждая, в какую школу когда-нибудь пойдёт их ребёнок. Где Алексей смеялся, представляя, как будет учить сына кататься на велосипеде.
Теперь она ждала его там.
Алексей появился через пятнадцать минут, и впервые за все эти дни он выглядел так, словно не спал ночами. Под глазами тени, на щеках небритая щетина. Но это не было для неё оправданием.
— Привет, — сказал он, будто ничего не случилось.
— Ты хотел поговорить.
Он на секунду замялся, потом кивнул.
— Юля, мне жаль.
— Жаль что?
— Всё.
Она смотрела на него и понимала, что её уже не интересуют его сожаления.
— Ты хочешь видеть сына? — спокойно спросила она.
— Конечно.
— Ты понимаешь, что уже потерял его?
Он напрягся.
— Это неправда. Я его отец.
— Биологический, да. Но отец — это не тот, кто просто дал жизнь. Это тот, кто был рядом.
Он сжал руки в кулаки.
— Я хочу забрать его на выходные.
Анна вздохнула.
— Ты считаешь, что после всего, что ты сделал, я просто отдам его тебе?
— Я имею право.
— Нет, Алексей. Теперь ты имеешь только ответственность.
Он молчал.
— Ты думал, что если тест покажет, что Никита твой сын, то всё вернётся, как было? — её голос дрожал, но не от слёз, а от ярости. — Но ты не понимаешь главного. Дело никогда не было в ребёнке. Дело было в том, что ты мне не верил.
— Я… я просто запутался.
— Ты сомневался во мне. Ты позволил своей матери, своему окружению, каким-то слухам, каким-то комментариям в интернете разрушить наш брак.
Алексей открыл рот, но не нашёл, что сказать.
— Если ты хочешь участвовать в жизни Никиты, мы решим это через суд.
— Суд?
— Да, Алексей. Теперь всё будет официально.
Он побледнел.
— Ты же не можешь…
— Могу.
Он провёл рукой по лицу.
— Юля, давай не будем доводить до такого…
— А что мне ещё остаётся?
Он опустил голову.
— Я хотел как лучше.
Анна усмехнулась.
— Ты просто хотел быть уверен.
Она развернулась и пошла прочь.
Теперь она тоже была уверена.
Уверена, что у неё есть сын.
И что у него будет жизнь, в которой никто не будет сомневаться в том, что он настоящий.
