Катя стояла у стенда с подарками, не веря своим глазам. Её номер — 247 — горел на табло красными цифрами, а ведущий корпоратива размахивал конвертом с её именем.
— Екатерина Морозова, поздравляем! Главный приз — путёвка в Сочи, семь дней, всё включено!
Зал взорвался аплодисментами. Коллеги оборачивались, улыбались, кто-то завистливо вздыхал. Катя поднялась на сцену, ощущая, как дрожат колени. Путёвка в Сочи. Она последний раз отдыхала на море пять лет назад, в медовый месяц.
— Спасибо, — пролепетала она в микрофон, прижимая к груди конверт с ваучером. — Я… я так счастлива!
В гардеробе, натягивая пальто, она уже набирала Игоря.
— Любимый, ты не поверишь! Я выиграла путёвку в Сочи! Представляешь?
— Серьёзно? — голос мужа прозвучал сдавленно. — Это… это здорово, Кать.
— Здорово? Это фантастика! Семь дней на море, в хорошем отеле!
— Кать, а… на сколько человек путёвка?
Она замерла, глядя на конверт.
— На одного, — выдохнула она. — Но мы что-нибудь придумаем, да?
Молчание в трубке длилось слишком долго.
— Да, конечно, — наконец сказал Игорь. — Придумаем. Поговорим дома.
Всю дорогу в метро Катя прокручивала в голове варианты. Может, Игорь возьмёт отпуск за свой счёт? Они доплатят за его проживание и питание, это же не так дорого. Или найдут горящий тур, чтобы он жил в соседнем отеле, а днём они встречались бы.
Дома пахло жареной картошкой и какой-то безысходностью, которую Катя сначала не уловила. Игорь сидел за ноутбуком, перед ним лежала стопка квитанций.
— Показывай путёвку, — сказал он, не поднимая глаз.
Катя развернула глянцевую брошюру. «Гранд Отель Родина», четыре звезды, бассейн с подогревом, спа-центр, шведский стол три раза в день. Даты — с 15 по 22 января.
— Красиво, — кивнул Игорь. — Я тут посчитал. Если я поеду с тобой, нам придётся доплатить за моё проживание минимум тридцать тысяч. Плюс билеты мне туда-обратно — ещё тысяч пятнадцать, если повезёт. Питание отдельно. Итого около пятидесяти тысяч.
— Но у нас же есть накопления…
— Катюш, — он повёл рукой по квитанциям. — У нас кредит за машину, в январе страховку продлевать, плюс ты хотела новый холодильник. Наш температуру не держит совсем. И ещё ЖКХ подняли тарифы.
Катя опустилась на стул напротив.
— То есть ты говоришь, что мы не можем себе это позволить.
— Я говорю, что пятьдесят тысяч сейчас — это слишком много, — Игорь потёр переносицу. — Кать, я не хочу тебя расстраивать. Но, может, стоит рассмотреть другой вариант?
— Какой?
— Продать путёвку. Есть сайты, где люди перепродают такие вещи. Получим тысяч сорок, может, пятьдесят. К Новому году как раз пригодится. Купим тебе что-нибудь хорошее, съездим на выходные за город…
Катя молча смотрела на брошюру. Лазурное море, белые шезлонги, коктейль с зонтиком в женской руке.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Давай подумаем.
Но думать было некогда. На следующий день позвонила мама.
— Катенька! Игорь мне всё рассказал! Поздравляю, дочка!
— Спасибо, мам, — Катя осторожно зажала телефон между ухом и плечом, продолжая резать салат. — Правда, мы ещё не решили, что с путёвкой делать.
— Как это — не решили? Ехать надо, конечно! Когда ещё такая удача подвернётся?
— Ну, она же на одного. А с Игорем вместе ехать дорого получается…
— А зачем с Игорем? — удивлённо протянула мать. — У него работа, он отпуск брать не будет среди зимы.
— Мам, я не хочу одна…
— Катюш, дочка, я тут подумала, — голос матери стал мягче, обволакивающе-убедительным. — Ты же эту путёвку выиграла — подари сестре, ей нужнее.
Катя замерла с ножом над разделочной доской.
— Что?
— Ну, подумай сама. Тебе с мужем всё равно не поехать, одна ты не хочешь. А Олечка давно никуда не выбиралась. После этого развода совсем приуныла. Может, там с кем-то познакомится. В Сочи в январе много мужчин отдыхает, на лыжах кататься приезжают. Нормальные, обеспеченные. Олечке как раз надо себя показать, может, жениха приличного найдёт.
— Мама, это моя путёвка, — Катя услышала, как её собственный голос дрожит. — Я её выиграла.
— Ну и что, что выиграла? Ты же всё равно не воспользуешься! Будет пропадать. Грех такое добро зря переводить. А Олечке сейчас тяжело, ей тридцать два уже, часики-то тикают. Последний шанс устроить личную жизнь.
— Я думала продать путёвку, — тихо сказала Катя.
— Продать?! — мать ахнула так, будто Катя предложила продать почку. — Ты в своём уме? Это же подарок судьбы! Как можно продавать такое? Нет, уж лучше Олечке отдай, хоть толк будет.
Катя положила нож и прислонилась лбом к холодному кафелю над раковиной.
— Мам, мне надо идти. Поговорим потом.
— Ты подумай над моими словами! — успела крикнуть мать перед тем, как Катя отключилась.
Вечером Игорь нашёл её сидящей на диване, уткнувшейся взглядом в стену.
— Мама звонила? — спросил он, и по его виноватому тону Катя поняла, что он уже знает.
— Звонила.
— Кать, я не думал, что она так отреагирует. Я просто сказал, что ты путёвку выиграла…
— И что нам вместе не поехать.
— Ну да. Она сама спросила.
Катя повернулась к нему.
— Ты правда хочешь, чтобы я отдала путёвку Оле?
— Я? — Игорь поднял руки. — Я ничего не хочу. Это твоя путёвка, ты решаешь. Но если мы её всё равно не используем…
— Значит, надо продать. Ты же сам вчера говорил.
— Или отдать. В семье остаётся хоть, — он пожал плечами. — Я правда не знаю, Кать. Я устал думать про деньги.
Она хотела сказать, что устала тоже. Что каждый день, вот уже шесть лет замужества, она считает, как протянуть до зарплаты, откладывает на незапланированные расходы, отказывается от маленьких радостей ради больших целей, которые всё никак не наступают. Что эта путёвка — первое, что выпало лично ей, не им вместе, не семье, а именно ей, Кате. И она не хочет ни продавать её, ни дарить.
Но вместо этого она только кивнула и повернулась к экрану телевизора.
На следующий день, когда Катя была на работе, мать приехала к ним домой. У неё был запасной ключ на случай чрезвычайных ситуаций. Видимо, путёвка попадала под эту категорию.
— Я принесла пирожки и поговорить хотела, — объявила она, когда Катя вернулась с работы и обнаружила мать и Игоря за кухонным столом.
— Мам, предупреждать надо было…
— Некогда предупреждать. Вопрос решать надо. Олечка уже платья подбирает на всякий случай. Я ей сказала, что путёвка скорее всего её будет.
— Ты что?! — Катя почувствовала, как внутри всё сжалось. — Мама, я не говорила, что отдам ей путёвку!
— Ну а кому же? Продавать — глупость. Игорь, скажи ей!
Игорь замялся, глядя в тарелку с пирожками.
— Я говорил, что нам деньги бы пригодились…
— Деньги! — мать отмахнулась. — Деньги всегда нужны, а сестре личную жизнь устраивать когда? Она одна, без поддержки. А у тебя муж, работа, всё есть.
— У меня ничего нет, — тихо сказала Катя. — У меня даже своей путёвки нет, получается.
— Не говори глупости. У тебя семья есть, это главное. А Олечка после развода совсем расклеилась, надо ей помочь встряхнуться.
— Пусть она сама работает и сама себе путёвки покупает!
— Катя! — мать вскинулась. — Это что, жадность? Родной сестре помочь не можешь?
— Это не жадность, — Катя почувствовала, как к горлу подступает ком. — Это моё. Моё единственное. Понимаешь?
Но мать уже не слушала. Она повернулась к Игорю:
— Ты поговори с ней. Объясни, что так некрасиво. Родную сестру в беде бросать.
Когда мать наконец ушла, унося с собой пустой контейнер из-под пирожков и несокрушимую уверенность в своей правоте, Катя заперлась в ванной и дала себе пять минут на тихие слёзы.
Потом умылась холодной водой и вышла.
Игорь сидел в той же позе.
— Не надо было впускать её, — сказала Катя.
— Извини. Она сама ключом открыла. Я думал, что-то случилось.
— Случилось. Меня стёрли из этого уравнения.
На выходных нагрянула Оля. Младшая сестра, вечная любимица матери, высокая, яркая, привыкшая, что ей достаётся всё лучшее. После развода она действительно приуныла, но сейчас сияла.
— Катюш! — она обняла старшую сестру. — Мама сказала, ты отдашь мне путёвку! Ты не представляешь, как вовремя! Мне так нужна перезагрузка!
— Оль, я не говорила, что отдам…
— Да брось! Тебе же с Игорем всё равно не поехать. А я такая вся издёрганная после этого козла, мне правда надо отдохнуть. И потом, в Сочи говорят классно, столько мужиков обеспеченных! Может, правда кого-то там встречу нормального.
Она уселась на диван, закинув ногу на ногу, уверенная, что вопрос решён.
— Я хотела продать путёвку, — сказала Катя.
— Продать? — Оля скривилась. — Кать, ну серьёзно? Какие-то копейки получишь. Лучше мне отдай, я хоть съезжу, развеюсь. Ты же знаешь, как мне тяжело было. А ты молодец, работящая, тебе и без путёвки хорошо.
— Мне не хорошо.
— Ну, в смысле, у тебя муж, стабильность. Не то что у меня. Давай, Катюнь, не вредничай. Ты же старшая, ты должна понимать.
В эту секунду Катя поняла, что если отдаст путёвку Оле, то не простит себе этого никогда. Что это будет очередной раз, когда она отступит, уступит, промолчит — и снова останется ни с чем.
— Нет, — сказала она.
— Что — нет?
— Не отдам я тебе путёвку.
Лицо Оли исказилось.
— Ты серьёзно? Ты чего? Из вредности?
— Из-за того, что это моё. Я выиграла.
— Но ты же не поедешь!
— Поеду.
— С Игорем?
— Одна.
Повисло молчание. Игорь замер с чашкой кофе на полпути ко рту.
— Одна? — переспросила Оля. — Ты? Одна в Сочи?
— Да.
— Кать, это смешно. Ты никогда в жизни одна никуда не ездила. Ты даже в магазин лишний раз без Игоря не сходишь.
— Может, пора начать.
Оля вскочила.
— Знаешь что? Мама права была — ты эгоистка. Я думала, ты поможешь, поддержишь, а ты только о себе думаешь. И путёвку тебе эту дали по ошибке, наверное!
Она схватила сумочку и вылетела из квартиры, громко хлопнув дверью.
Катя медленно опустилась на диван.
— Ты правда поедешь одна? — тихо спросил Игорь.
— Не знаю, — она посмотрела на него. — А ты хотел бы, чтобы я поехала?
Он долго молчал, вертя в руках чашку.
— Наверное, да, — наконец сказал он. — Ты давно не отдыхала. Тебе надо.
— Но тебе хотелось бы, чтобы я отдала путёвку Оле. Или продала. Так ведь?
— Хотелось бы, чтобы не было этих проблем, — устало ответил Игорь. — Чтобы твоя мать не названивала по десять раз на дню, чтобы Оля не устраивала истерики. Чтобы мы просто жили спокойно.
— А как я хочу — неважно?
Он поднял на неё глаза, и в них было столько усталости, что Кате стало не по себе.
— Важно. Но я правда не знаю, что делать. Я не могу с тобой поехать. Я не могу достать сейчас эти пятьдесят тысяч. И я не могу защитить тебя от твоей семьи, потому что это твоя семья.
Следующие дни превратились в осаду. Мать звонила каждый вечер, умоляя, требуя, пытаясь вызвать чувство вины. Оля присылала длинные голосовые сообщения о том, какая Катя бессердечная. Даже отец позвонил — впервые за полгода — и сухо попросил не расстраивать мать и быть благоразумной.
На работе Катя металась между компьютером и телефоном, где очередное сообщение от родственников требовало ответа.
— Тебя совсем заели, — сочувственно сказала Лена, коллега за соседним столом. — Из-за путёвки?
— Откуда ты знаешь?
— Ну, весь отдел знает. Ты же при всех выиграла. Что, родня делить начала?
— Можно и так сказать.
Лена покачала головой.
— Знаешь, что я тебе скажу? Поезжай. Одна. И забей на всех. У меня была похожая история, только с деньгами от бабушки в наследство. Все делили, кричали, обижались. Я в итоге спустила их на путешествие на острова. Одна. Лучший месяц в жизни.
Катя улыбнулась, но в душе было тяжело. Легко говорить — забей на всех. Когда это твоя семья, когда мать плачет в трубку, когда сестра пишет: «Надеюсь, ты довольна, что разрушила мне жизнь», — забить не получается.
Дома стало тяжело. Игорь ходил мрачный, отвечал односложно. Катя чувствовала, как между ними натягивается невидимая нить напряжения.
— Ты злишься на меня, — сказала она однажды вечером.
— Нет.
— Злишься. Тебе проще было бы, если бы я просто отдала эту путёвку.
Он отложил телефон.
— Честно? Да, было бы проще. Но это же твоё право — распорядиться ею, как хочешь. Я просто устал от этого цирка.
— Я тоже устала.
— Тогда реши уже что-нибудь. Продай, подари, сожги — но реши.
Катя посмотрела на него и вдруг с пугающей ясностью поняла: все они — мать, сестра, муж — хотят, чтобы она решила. Но не в свою пользу. Они хотят, чтобы она выбрала вариант, который устроит их. Чтобы она, как всегда, уступила, промолчала, пожертвовала собой ради общего блага, которое почему-то никогда не включало её собственное благо.
Она всегда была той, кто уступает. Кто в детстве отдавал Оле последнюю конфету, потому что та младше. Кто в семейной жизни соглашался на бюджетный ремонт вместо желаемого, потому что надо было копить. Кто брал на себя организацию всех праздников, поездки к родителям, бесконечные примирения конфликтов.
И вот она, держа в руках этот маленький билет в собственную радость, должна была снова выбрать чужие интересы вместо своих.
— Я поеду, — сказала она.
— Что?
— Я поеду в Сочи. Одна. Пятнадцатого января.
Игорь моргнул.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно.
— Но… Кать, я думал, ты продашь или…
— Нет. Я поеду. Это моя путёвка, моя выигрыш, мой отпуск. Я никому ничего не должна.
В его глазах мелькнуло что-то — удивление, растерянность, может быть, даже уважение.
— Хорошо, — медленно сказал он. — Тогда езжай. Развейся.
Когда Катя объявила о своём решении матери, та устроила настоящую истерику.
— Ты с ума сошла! Бросить семью на новогодние праздники и уехать одной! Как будто у тебя мужа нет! Да люди засмеют!
— Какие люди, мама?
— Все! Соседи, родственники! Что скажут — бросила мужа, умчалась развлекаться! Да ещё и сестре не помогла!
— Мам, мне всё равно, что скажут соседи.
— Мне не всё равно! Мне стыдно будет за тебя!
— Тогда не рассказывай никому.
Мать плакала, кричала, что это предательство, что Катя разрушает семью, что она вырастила не ту дочь, какую хотела.
Оля прислала гневное сообщение, полное обвинений и проклятий.
Но Катя уже собирала чемодан.
Она складывала в него летние платья, купальник, который не надевала пять лет, сандалии, книги, которые всё откладывала на потом. Игорь сидел на кровати и молча смотрел.
— Я правда не злюсь, — сказал он. — Просто непривычно. Ты всегда такая… покладистая была.
— Может, слишком покладистая, — Катя застегнула чемодан. — Знаешь, я всю жизнь думала о других. О том, что нужно маме, что нужно Оле, что нужно тебе. А про себя забывала — а что нужно мне?
— И что тебе нужно?
Она посмотрела на него.
— Море. Тишина. Семь дней, когда никто не будет требовать от меня решений и жертв. Семь дней, когда я — просто Катя. Не дочь, не сестра, не жена. Просто Катя.
Он кивнул.
— Тогда езжай. И, Кать… Я правда хочу, чтобы ты отдохнула.
Утром пятнадцатого января Игорь отвёз её в аэропорт. В машине они молчали, и это было странное, но не тяжёлое молчание.
— Позвонишь, когда прилетишь? — спросил он, когда она выходила.
— Конечно.
— И, Кать… Прости, что не защитил тебя от всего этого. Я должен был.
Она поцеловала его.
— Я сама себя защитила.
В самолёте Катя сидела у окна и смотрела, как внизу уменьшается, растворяется в облаках серая январская Москва. С каждой минутой что-то тяжёлое, давящее отпускало её плечи.
Она летела одна. Без мужа, без одобрения матери, под проклятия сестры. Вопреки всем — но ради себя.
В Сочи было солнечно, тепло и пахло морем. Ресепшионистка улыбнулась, вручая ключ от номера:
— Добро пожаловать! Желаем прекрасного отдыха!
Номер оказался с видом на море. Катя открыла балкон и вышла на него. Внизу шумели волны, пальмы шелестели на ветру, люди гуляли по набережной.
Она достала телефон. Четырнадцать пропущенных от матери, восемь от Оли, два от Игоря.
Катя отключила звук и положила телефон в тумбочку.
А потом переоделась и пошла к морю.
Первый раз за много лет — просто так, для себя, без оглядки на чужие мнения и ожидания.
И когда она вышла на набережную, то почувствовала что-то удивительное и давно забытое.
Свободу.
Семь дней пролетели как один волшебный сон. Катя гуляла по набережной, читала книги, пробовала новые блюда в ресторанах, ходила на экскурсии. Она познакомилась с парой женщин из Питера, тоже отдыхавших без мужей, и они вместе съездили в горы.
Она звонила Игорю каждый вечер, и с каждым днём их разговоры становились легче, теплее.
— Ты там не скучаешь? — спросил он однажды.
— Немного скучаю, — призналась она. — По тебе. Но мне хорошо, Игорь. Правда хорошо.
— Я рад. И знаешь что? Я горжусь тобой. Ты молодец, что поехала.
Когда Катя вернулась в Москву, Игорь встретил её в аэропорту с букетом мимоз.
— Красавица вернулась, — улыбнулся он.
И правда, она сама видела в зеркале — свежая, отдохнувшая, со светлыми глазами.
— Мама звонила? — спросила она в машине.
— Каждый день. Я сказал, что ты в отпуске и отключила телефон.
— Оля?
— Тоже. Я попросил их не беспокоить тебя. Сказал, что ты заслужила отдых.
Катя посмотрела на мужа с благодарностью.
Дома пахло свежестью и порядком. Игорь убрался, купил продуктов, даже цветы поставил.
— Я много думал, пока тебя не было, — сказал он, помогая разбирать чемодан. — О нас. О том, как я себя вёл. Я был не прав, Кать. Я должен был поддержать тебя сразу. Сказать — это твоя путёвка, твой выбор, и я на твоей стороне. Вместо этого я думал только про деньги и про то, как бы всех успокоить.
— Ты хотел как лучше.
— Я хотел как проще. Это разные вещи. Прости меня.
Она обняла его, и ему захотелось раствориться в этих объятиях.
