— Молоко закипело, — Марина стояла у плиты и смотрела, как белая пена поднимается выше края кастрюли.
Я подскочил с дивана, выключил конфорку. Молоко уже заливало плиту, стекало на пол. Марина не двигалась. Просто стояла и смотрела.
— Марин, ты чего? — я взял её за плечи, развернул к себе.
Глаза пустые. Будто смотрит сквозь меня куда-то в стену.
— Они опять плачут, — сказала она тихо.
Из детской доносился писк. Один из малышей проснулся, разбудил второго. Я глянул на Марину — она даже не шевельнулась.
— Иду я, иду, — пробормотал, направляясь к кроваткам.
Артём размахивал кулачками, Даша уже заходилась в крике. Взял обоих на руки, начал укачивать. Марина появилась в дверях, прислонилась к косяку.
— Зачем их двое? — спросила вдруг.
— Что? — я чуть не выронил Дашу.
— Ничего. Забудь.
Она развернулась и ушла. Я остался стоять с младенцами на руках, пытаясь понять, что происходит.
Так продолжалось неделю. Марина могла часами сидеть на кухне, уставившись в одну точку. Детей кормила механически, без единой улыбки. Ночью не спала — я слышал, как она ходит по квартире.
— Может, к врачу сходим? — предложил я за ужином.
— Зачем? — она ковыряла вилкой в тарелке. — Я здорова.
— Марин, ты себя видела? Под глазами круги, похудела…
— Просто устала.
— От чего? Я же помогаю, мама приезжает каждый день…
Она резко отодвинула тарелку.
— От всего! От их крика, от запаха смеси, от бесконечных подгузников! Я не могу больше!
— Это пройдёт, — я попытался взять её за руку, но она отдёрнула. — Все молодые родители через это проходят.
— А если не пройдёт? — она встала из-за стола. — Если я не хочу, чтобы прошло?
В детской заплакал Артём. Марина дёрнулась, словно от удара.
— Иди к ним, — выплюнула она. — Они же твои дети.
— Наши дети, Марин. Наши.
Она засмеялась. Странно, надрывно.
— Знаешь что? У нас двойня! — её голос сорвался на крик. — Двойня, понимаешь? А я хотела одного! Планировала одного! Готовилась к одному ребёнку, а не к этому… к этому конвейеру!
Я молчал. Что тут скажешь?
— Отдадим их в детдом, — выпалила она вдруг. — Я не готова так жить!
Слова повисли между нами. Я смотрел на жену и не узнавал. Это была не та Марина, которая плакала от счастья на первом УЗИ.
— Ты сейчас серьёзно?
— Абсолютно. Я хочу жить для себя. Путешествовать, работать, встречаться с друзьями. А не торчать в четырёх стенах с двумя орущими комками!
— Это наши дети, Марина. Наши дети!
— Вот и забирай их себе, если хочешь, — она направилась к выходу из кухни.
— Куда ты?
— Спать. Если они заплачут — твоя очередь.
***
Следующие месяцы превратились в кошмар. Марина отгородилась от нас невидимой стеной. Кормила детей молча, меняла подгузники с каменным лицом. Когда я пытался обнять её, отстранялась.
— Поговори со мной, — просил я по вечерам.
— О чём? — она листала журнал, не поднимая глаз. — О том, как Артём срыгнул мне на новую блузку? Или как Даша не спала до четырёх утра?
— О нас, Марин. О том, что с нами происходит.
— С нами? — она наконец подняла взгляд. — Нас больше нет. Есть ты, я и эти двое.
Мама приезжала помогать часто. Марина встречала её натянутой улыбкой, потом запиралась в спальне.
— Что с ней, сынок? — спрашивала мама, качая Дашу.
— Не знаю, мам. Может, послеродовая депрессия?
— Надо к врачу её отвести.
— Она отказывается.
Однажды вернулся с работы — Марина сидит за ноутбуком, вся сияет.
— Смотри! — развернула экран ко мне. — Туры в Таиланд. Помнишь, мы мечтали?
— Марин, у нас двое грудничков.
— Вот именно! — она захлопнула ноутбук. — Двое! А должен был быть один!
— Не понимаю…
— Конечно, не понимаешь! Ты же не носил их девять месяцев! Не кормишь сам!
Из детской послышался плач. Марина вскочила, схватила сумку.
— Куда ты?
— В магазин. Молоко кончилось.
Вернулась через три часа.
— Где была?
— Встретила Ленку. Помнишь Ленку? Она в Италии живёт теперь. Замуж вышла за итальянца, путешествуют по всей Европе. А я… — она покачнулась. — А я дома сижу с твоими детьми!
— С нашими детьми, Марина!
— Да какая разница! — она прошла мимо меня в спальню.
Утром проснулся от грохота. Марина собирала вещи в чемодан.
— Что происходит?
— Еду к родителям. На неделю. Мне нужно подумать.
— О чём подумать? Марина, опомнись! У тебя семья!
— Семья? — она рассмеялась. — Это не семья. Это каторга!
Взяла чемодан и ушла. Я остался один с пятимесячными близнецами.
Неделя превратилась в две, потом в месяц. Звонил каждый день — сбрасывала. Писал — не отвечала. Её мать говорила, что Марина не хочет разговаривать.
Как-то ночью Даша заболела. Температура под сорок, кашель. Вызвал скорую, поехали в больницу. Набрал Марину.
— Даша в больнице. Пневмония.
Молчание. Потом:
— Справишься. Ты же хотел детей.
И отключилась.
Я сидел в больничном коридоре и понимал — всё. Это конец.
Вернулись домой через неделю. На столе лежал конверт. Внутри — заявление на развод и ключи от квартиры.
«Прости. Я не создана для этого. Квартира ваша, я съехала. Не ищи меня.»
Я сел на пол прямо в прихожей. Артём проснулся, заплакал. Потом Даша. Встал, пошёл к ним.
— Ну что, малыши? Остались мы втроём.
***
— Переезжай к нам, — мама в сотый раз повторяла по телефону. — Какой смысл в городе торчать?
Я смотрел на спящих детей. Год прошёл с её ухода. Справлялся как мог — няня, мамина помощь советами, бессонные ночи. Но квартира давила воспоминаниями.
— Мам, а работа?
— Удалённо работать будешь. Интернет и у нас есть. Зато воздух, простор. И мы рядом.
Через месяц грузил вещи в машину. Соседка тётя Люба выглянула:
— Уезжаете? А Марина где?
— Марины больше нет. Ушла.
— Ох, горе-то какое… Одному с двойней…
— Справлюсь.
Родительский дом встретил запахом свежего хлеба. Отец молча обнял, мама сразу подхватила Дашу.
— Худые какие! Ничего, откормим!
Первые недели были странными. Дети, привыкшие к городскому шуму, просыпались от петухов. Зато засыпали быстрее — деревенский воздух творил чудеса.
— Деда! Деда! — Артём научился ходить первым, теперь везде таскался за отцом хвостом.
— Баба, дай! — Даша тянулась к бабушкиным пирожкам с яблоками.
Я работал в кабинете наверху, слышал их смех внизу. Сердце сжималось — не от боли, от благодарности.
***
Годы летели. Первый класс — Даша с косичками, Артём с улыбкой от уха до уха. Родительские собрания, где учительница нахваливала:
— Такие воспитанные дети! Редкость в наше время.
— Спасибо моим родителям, — отвечал я.
— Пап, а почему у всех есть мама, а у нас нет? — спросил как-то Артём.
Мы сидели на крыльце, смотрели на закат.
— У вас есть я, баба с дедом. Разве мало?
— Достаточно, — Даша обняла меня. — Ты за двоих.
В старших классах оба учились отлично. Артём увлёкся программированием, Даша — медициной.
— Буду врачом, как баба Нина из соседней деревни. Она всех лечит!
— А я программы буду писать! Для тебя сайт больницы сделаю!
Смотрел на них и не верил — неужели те самые младенцы, от которых отказалась мать?
Выпускной. Даша в платье, Артём в костюме. Мама плачет, отец прячет слёзы.
— Фото давайте! Историческое событие!
Стоим вчетвером — моя семья. Настоящая семья.
Вечером сидели за столом, вспоминали.
— Пап, — Даша взяла меня за руку. — Мы же понимаем, что ты от многого отказался ради нас.
— От чего же?
— От личной жизни, например.
— Глупости. У меня есть вы. Что ещё нужно?
— Спасибо тебе, — Артём, обычно сдержанный, обнял меня. — За всё.
Ночью вышел на крыльцо. Звёзды яркие, деревенские. Вспомнил тот день, когда Марина ушла. Думал — конец света.
А оказалось — начало.
Где-то в городе живёт женщина, которая родила моих детей. Может, жалеет. Может, нет. Неважно.
Важно то, что двое прекрасных человек называют меня папой. Что мои родители стали им вторыми родителями. Что в этом старом доме выросла настоящая любовь.
— Эй, полуночник! — мама вышла с кружкой травяного чая. — Не спится?
— Думаю просто.
— О хорошем?
— О самом лучшем, мам. О самом лучшем.
***
— Пап, там какая-то женщина тебя спрашивает, — Даша стояла в дверях моего кабинета с странным выражением лица.
Я оторвался от ноутбука. Рабочий день в разгаре, кто мог прийти?
— Кто именно?
— Не представилась. Сказала, что вы давно знакомы.
Спустился вниз. У ворот стояла женщина в дорогом пальто. Седые пряди в когда-то русых волосах, морщины вокруг глаз. Но я узнал её сразу.
Марина.
Восемнадцать лет прошло. Восемнадцать лет ни слова, ни весточки. И вот она здесь.
— Здравствуй, — сказала она тихо.
— Зачем пришла?
— Поговорить. Можно?
— О чём нам говорить?
— О детях.
Я усмехнулся.
— Теперь они для тебя существуют?
Она поёжилась, словно от удара.
— Я заслужила это. Но выслушай меня. Пожалуйста.
Даша вышла на крыльцо, встала рядом со мной.
— Пап, всё в порядке?
Марина смотрела на дочь, не мигая. В глазах — слёзы.
— Даша? Это ты?
— Откуда вы знаете моё имя? — дочь нахмурилась.
— Иди в дом, — сказал я. — Поговорим с гостьей и зайду.
Даша ушла, бросив подозрительный взгляд на Марину.
— Красивая выросла, — прошептала та.
— Не благодаря тебе.
— Знаю. Я… я следила за вами. Издалека. Через соцсети, общих знакомых.
— И что же?
— Вы молодцы. Все. Ты, твои родители. Дети прекрасные.
— Можно я буду проводить с ними время?
— Нет.
— Я понимаю твою злость…
— Злость? — я рассмеялся. — Марина, я не злюсь. Мне всё равно. Тебя не стало для нас восемнадцать лет назад. И сейчас передо мной призрак.
— У меня есть деньги, — она протянула конверт. — Я неплохо устроилась. Бизнес, потом удачное замужество. Детей больше не было. Не смогла.
— Убери.
— Это им. На образование, на жизнь…
— У них всё есть. Отец, бабушка с дедушкой, дом, любовь. Чего у них нет — так это травмы от брошенности матерью. И я не позволю тебе её нанести.
Из дома вышел Артём.
— Пап, обед готов. Баба зовёт… — он замер, увидев Марину.
Она смотрела на сына, руки дрожали.
— Артём…
— Вы кто? — спросил он вежливо, но холодно.
— Никто, — ответил я за неё. — Уже уходит.
Марина кивнула, сделала шаг назад.
— Я оставлю конверт у ворот. Там ещё письмо. Для них. Когда сочтёшь нужным…
Она развернулась, пошла к машине. У калитки обернулась.
— Спасибо тебе. За то, что не бросил их. За то, что стал им настоящим отцом.
— Мне не нужна твоя благодарность.
Машина уехала. Артём подошёл, встал рядом.
— Кто это была, пап?
— Прошлое, сын. Просто прошлое.
Конверт я поднял. Внутри — чек на крупную сумму и письмо. Не читая, порвал всё и выбросил в мусор.
За ужином дети были задумчивы.
— Та женщина… — начала Даша.
— Не важно, — отрезал я.
— Это была она? — Артём смотрел прямо в глаза. — Наша биологическая мать?
Умные дети. Всегда были умными.
— Да.
— И ты её прогнал?
— А что я должен был сделать? Пригласить на чай? Познакомить с вами?
— Пап, — Артём положил руку мне на плечо. — Мы не дети. Нам по восемнадцать. Мы имеем право знать.
Я посмотрел на них. Мои дети. Выращенные в любви, с чистыми сердцами.
— Она бросила вас, когда вам было пять месяцев. Сказала, что не готова к двойне. Что хочет жить для себя. И ушла.
— И всё? — Даша нахмурилась. — Просто взяла и ушла?
— Просто взяла и ушла. Оставила заявление на развод и ключи.
Молчание за столом. Бабушка тихо встала, начала убирать посуду.
— Знаете что? — Артём первым нарушил паузу. — Её потеря. Она упустила возможность узнать двух классных людей.
— И самого лучшего папу, — добавила Даша.
— Не переживай за нас, пап, — Артём улыбнулся. — У нас есть семья. Настоящая семья. А она… она просто чужой человек.
Ночью не спалось. Вышел во двор, сел на крыльцо. Звёзды, как всегда, яркие.
Моё дело — эти двое в доме. Которые завтра поедут в университет, будут строить свою жизнь. Без груза прошлого, без травм, без вопросов «почему мама нас бросила».
Конверт из мусорки я всё-таки достал. Письмо… письмо спрятал. Может, когда-нибудь, лет через двадцать, они захотят прочитать. А может, и нет.
Их выбор. Их право.
А пока — у них есть всё, что нужно для счастья. И призракам прошлого здесь не место.
