Звонок от свекрови Валентины Григорьевны поступил в начале июня, когда в городе уже стояла жара, а в квартире на четвертом этаже без кондиционера становилось невыносимо душно.
— Иринушка, — сладким голосом заговорила женщина, — может, на лето к нам приедете? Воздух свежий, ягоды поспевают. Димочке полезно будет, в городе только пыль да выхлопы.
Ирина прижала телефон к уху покрепче. Предложение свекрови звучало заманчиво. Восьмилетний Дима целыми днями сидел дома, друзья разъехались по дачам к бабушкам, а оставлять сына одного было страшно.
— А Валера что говорит? — уточнила Ирина.
— Валерочка только за! Соскучился по родительскому дому. Да и вам отдохнуть надо, работаете как лошади.
Муж действительно работал допоздна, перерабатывал сверхурочные. Отпуск планировали на август, но до того времени ещё далеко. А тут готовое решение — деревня, свежий воздух, никаких затрат.
— Хорошо, Валентина Григорьевна. Подумаем.
— Только не долго думайте! Лето быстро пройдёт.
Вечером Валера выслушал предложение матери без особого энтузиазма. Сидел за кухонным столом, ел котлеты с пюре и покачивал головой.
— Знаешь, как там… — начал муж.
— Как? — поинтересовалась Ирина.
— Ну, работы много. Огород, хозяйство. Мама не молодая, помощь нужна.
— Так мы поможем. В деревне же отдыхать поедем.
Валера промолчал, но в глазах мелькнуло что-то неопределённое. Ирина тогда не придала этому значения.
Дима восторженно воспринял новость о поездке. Представлял себе речку, рыбалку, костры. В городе мальчик бывал только в парках, а тут целая деревня, поля, настоящая природа.
Собирались быстро. Валентина Григорьевна сказала, что постельное бельё есть, одежды брать минимум — только самое необходимое. В деревне простая жизнь, без излишеств.
Добирались на автобусе три часа. Дорога петляла между полями, пахло сеном и полевыми цветами. Дима прильнул к окну, разглядывал проплывающие мимо деревни. Ирина тоже любовалась пейзажами, предвкушая спокойный отдых.
Деревня оказалась небольшой, домов тридцать, не больше. Валентина Григорьевна встретила семью у калитки. Женщине было шестьдесят пять лет, но выглядела бодро, загорелая, в рабочем платье и резиновых сапогах.
— Приехали! — обрадовалась свекровь. — А я как раз огурцы поливала. Дмитрий, какой большой стал!
Дом был старый, но крепкий. Две комнаты, кухня, веранда. В огороде росли картошка, капуста, морковка. За домом стоял сарай, где держали кроликов и кур. Всё выглядело ухоженно, но требовало постоянного внимания.
— Вот ваша комната, — показала Валентина Григорьевна на небольшую спальню с двумя кроватями. — Постель свежая, вчера стирала.
Разложили вещи, поужинали. Валентина Григорьевна готовила просто, но сытно — картошка с укропом, помидоры из огорода, творог. Дима с аппетитом всё съел, устал с дороги.
— Завтра рано встанем, — предупредила свекровь. — Дел много. Картошку окучивать надо, сорняки выполоть.
— Мы поможем, — кивнула Ирина.
— Конечно поможете. На отдыхе руки не должны бездельничать.
Первое утро началось в шесть утра. Валентина Григорьевна уже хлопотала на кухне, варила кашу, кипятила молоко. За окном пели птицы, воздух был прохладным и влажным от росы.
— Завтракайте быстрее, — торопила свекровь. — Солнце взойдёт — будет жарко работать.
После каши семью отправили в огород. Валентина Григорьевна выдала тяпки, ведра, показала грядки.
— Вот здесь картошка. Между рядами тяпкой пройдите, сорняки все уберите. А воду из колодца таскать будете — поливать надо.
Ирина взялась за тяпку с недоумением. Думала, что приехала отдыхать, а оказалось — работать. Но не стала возражать, Валентина Григорьевна пожилая женщина, одной трудно справляться.
Валера работал молча, привычно. Видно было, что в детстве много времени проводил в огороде. Дима первые полчаса носился между грядками, потом заскучал.
— Мама, а когда мы на речку пойдём? — спросил мальчик.
— Потом, сынок. Сначала дела закончим.
К обеду устали все. Руки болели от непривычной работы, спины ныли. Валентина Григорьевна сварила суп с мясом, накрыла стол на веранде.
— Хорошо потрудились, — похвалила свекровь. — После обеда ещё немного поработаем, а вечером отдохнём.
Но отдыха не получилось. После короткого перерыва снова отправились в огород. Поливали грядки, собирали траву для кроликов, таскали воду из колодца. Дима капризничал, просился домой.
— В городе лучше было, — шептал мальчик матери.
— Потерпи, — успокаивала Ирина. — Завтра, может, на речку сходим.
Но на следующий день история повторилась. Ранний подъём, завтрак, работа в огороде до вечера. Никаких прогулок, никакой рыбалки. Только грядки, сорняки, полив.
На третий день в гости пришёл деверь Руслан с женой Тамарой. Жили через огород, в доме, который достался Руслану от деда. Мужчине было тридцать пять лет, крепкий, громкоголосый. Тамара помоложе, тихая, но с хитрыми глазками.
— О, городские приехали! — громко объявил Руслан, заходя во двор. — Как дела, Валерка?
— Нормально, — ответил Валера. — Маме помогаем.
— Правильно. Мать одна, а сыновей двое. Надо было раньше приезжать.
Руслан считал себя главным в семье, хотя Валера был старше на два года. Но деверь жил в деревне постоянно, работал в местном хозяйстве, чувствовал себя хозяином положения.
— Ирина, как тебе наша деревенская жизнь? — спросила Тамара с улыбочкой.
— Нормально, — осторожно ответила Ирина. — Воздух хороший.
— А работы не боишься? В городе-то привыкла кнопочки нажимать.
— Работать умею, — сухо отвела Ирина.
Руслан расхохотался:
— Ну да, ну да. Все городские умеют. А картошку окучивать умеешь?
— Учусь.
— То-то же.
Ирина старалась не встревать в разговоры, не обострять отношения. Чувствовала себя чужой в этом доме, лишней. Валера молчал, не вступался за жену. Говорил, что не стоит создавать проблемы, скоро вернутся домой.
Дима тянулся к дяде Руслану. Мужчина рассказывал истории про охоту, показывал, как управляться с топором. Мальчику нравилось внимание взрослого дяди, который не заставлял работать в огороде.
— Хороший парень растёт, — похвалил Руслан. — Только избалованный. В городе все дети избалованные.
— Димка нормальный ребёнок, — заступилась Ирина.
— Ну да. Только работать не приучен. В его возрасте я уже корову доить умел.
— Времена другие.
— Времена, не времена, а ребёнок должен труд уважать.
По вечерам Валентина Григорьевна накрывала ужин. Если в гостях были Руслан с Тамарой, собиралась вся семья. За столом на кухне помещались с трудом — места мало, стульев не хватало.
Еды готовили достаточно, Валентина Григорьевна хозяйка хорошая. Мясо, картошка, овощи с огорода, молоко от соседей. Но атмосфера за столом была напряжённой.
Руслан говорил громко, перебивал остальных, брал еду первым. Тамара поддакивала мужу, изредка бросала колкости в сторону Ирины. Валентина Григорьевна держалась нейтрально, но было видно — сын Руслан для неё важнее сына Валеры.
— Мама, а почему дядя Руслан такой громкий? — спросил Дима однажды вечером.
— Тише, — шикнула Ирина. — Не всё вслух говорить надо.
— А что плохого? Дядя правда громко разговаривает.
— Плохого ничего. Просто люди разные бывают.
На пятый день пребывания в деревне случился инцидент, который Ирина запомнила навсегда. Целый день работали на картофельном поле, пололи сорняки под палящим солнцем. К вечеру устали все, даже Валентина Григорьевна выглядела измученной.
Ужин подавали на веранде. Большой стол, накрытый клеёнкой, табуретки вместо стульев. Валентина Григорьевна поставила кастрюлю с картошкой, сковороду с мясом, салат из помидоров. Руслан с Тамарой пришли без приглашения, как обычно.
— Ух, проголодался! — объявил деверь, усаживаясь за стол первым. — Целый день сено косил.
Остальные расселись кто где. Валера молча накладывал себе картошку. Тамара перешёптывалась со свекровью о соседских новостях. Ирина устала, хотела быстрее поужинать и лечь спать.
Дима подошёл к столу и потянулся за хлебом. Мальчик был голодным, целый день бегал по огороду, таскал вёдра с водой.
И тут Руслан заорал:
— Убери своего сопляка от стола, сначала будут есть старшие!
Ирина замерла с вилкой в руке. Дима отдёрнул руку от хлеба, испуганно посмотрел на дядю. В голосе деверя звучала такая злость, будто ребёнок совершил преступление.
— Руслан, что ты… — начала Ирина.
— Ничего я! — перебил деверь. — Правильно говорю. Детям не место за взрослым столом.
— Правильно Руслан говорит, — неожиданно поддержала свекровь. — Детям не обязательно в первую очередь есть. Мужчины работают тяжело, им сначала.
Ирина посмотрела на мужа. Валера сидел, уставившись в тарелку, будто ничего не происходило. Молчал, жевал картошку, не поднимал глаз.
Ирина не сказала ни слова. Просто встала из-за стола. Взяла сына за руку, подошла к полке, сняла две миски. Наложила в одну картошки с мясом, в другую салата. Молча вышла с Димой на крыльцо.
— Мама, что происходит? — тихо спросил мальчик.
— Ничего, сынок. Будем есть здесь. На улице воздух свежее.
Расположились на широких ступеньках крыльца. Дима ел молча, прижимался к матери. Мальчик чувствовал напряжение, но не понимал причин. Из дома доносились голоса, смех, стук ложек по тарелкам. Жизнь там продолжалась, будто ничего не случилось.
— Мамочка, а дядя Руслан правда злой? — шепнул Дима.
— Не злой, сынок. Просто… невоспитанный.
— А папа почему ничего не сказал?
Ирина не ответила. Сама не понимала, почему муж промолчал. Неужели считает нормальным, что при всех унижают его ребёнка?
Ужин закончился примерно через полчаса. Из дома начали выходить гости. Руслан с Тамарой прошли мимо крыльца, будто не замечая Ирину с сыном. Деверь громко прощался с матерью, рассказывал планы на завтра.
— Мать, завтра сена привезу. Валерка пусть помогает разгружать.
— Хорошо, сынок. Ваши рабочие руки нужны.
Валентина Григорьевна тоже не подошла к невестке. Собирала посуду, звенела тарелками, приводила кухню в порядок. Валера долго сидел в доме, потом вышел на крыльцо.
— Ира, что ты делаешь? — тихо спросил муж.
— Кормлю сына.
— Пойдём в дом.
— Не хочу.
— Ну что ты как маленькая? Руслан погорячился, завтра забудет.
— А ты что, считаешь нормальным кричать на ребёнка?
— Нет, конечно. Но зачем устраивать сцену?
— Какую сцену? Я тихо вышла, тихо покормила сына. Никого не трогаю.
Валера почесал затылок, посмотрел в сторону дома, где мелькала в окне фигура матери.
— Мать расстроится. Скажет, что из-за тебя семья ругается.
— Семья уже поругалась, когда твой брат накричал на моего ребёнка. А ты молчал.
— Я не хотел ссоры…
— А я не хочу, чтобы моего сына унижали.
Муж вздохнул и ушёл в дом. Ирина с Димой остались на крыльце до темноты. Мальчик задремал у матери на коленях, она гладила волосы сына и думала о том, что происходит.
Неужели муж действительно считает, что можно промолчать, когда обижают ребёнка? Неужели мир в семье важнее достоинства собственного сына?
Когда стемнело, Ирина отнесла Диму в комнату, уложила спать. Мальчик даже не проснулся. Сама села на стул у окна, смотрела в темноту. В доме уже все легли, только на кухне горел свет — Валентина Григорьевна домывала посуду.
Валера пришёл спать поздно. Лёг на свою кровать, повозился под одеялом.
— Ира, ты спишь?
— Нет.
— Давай завтра поговорим с Русланом. Попросим больше так не делать.
— Не надо ни с кем говорить.
— Как не надо? Мы же приехали на месяц.
— Я завтра уезжаю.
— Что?
— Я сказала — завтра уезжаю. С сыном.
— Ира, ты что, с ума сошла? Из-за одной глупой фразы?
— Не из-за фразы. Из-за того, что ты промолчал.
Валера долго ворочался, потом затих. Ирина не спала до утра. Обдумывала каждую деталь произошедшего, пыталась понять — может, действительно реагирует слишком остро?
Но нет. Когда при всех кричат на ребёнка, называют его сопляком, а отец молчит — это перечёркивает всё. Какой муж, какой отец, если не может защитить собственную семью?
Утром встала рано. Тихо собрала вещи свои и сына. Много не было — приехали налегке. Дима проснулся, когда мать складывала его футболки.
— Мама, мы домой едем?
— Да, сынок.
— А папа?
— Папа остаётся помогать бабушке.
— А мы больше не приедем?
— Нет, Димочка. Больше не приедем.
Мальчик оделся сам, без капризов. Видно было — рад возвращению в город. Деревенская жизнь с бесконечной работой в огороде ему не понравилась.
В семь утра Ирина уже стояла в прихожей с двумя сумками. Валера ещё спал, храпел на кровати. В доме была тишина, Валентина Григорьевна ещё не вставала.
Ирина не стала никого будить. Написала записку: «Уехали в город. Спасибо за гостеприимство». Положила на кухонный стол и вышла из дома.
До автобусной остановки пять километров пешком. Дима не жаловался, шагал рядом с матерью. Утро было прохладное, птицы пели, воздух пах росой и травами. Красиво в деревне, только жить здесь с такими людьми невозможно.
Автобус в город шёл в девять утра. Билеты купили без проблем, народу было мало. Ирина выключила телефон, чтобы не отвлекаться на звонки. Знала — через пару часов Валера проснётся, обнаружит записку, начнёт названивать.
Ехали молча. Дима разглядывал в окне поля, леса, небольшие городки. В городе чувствовал себя как дома — многоэтажки, машины, привычная суета.
В квартире было тихо и прохладно. Кондиционер автоматически поддерживал температуру. Ирина включила телефон — десять пропущенных от мужа. Прослушивать не стала, сразу включила авиарежим.
Дима радостно бросился к своим игрушкам, книжкам, компьютеру. В деревне развлечений не было, мальчик соскучился по привычным занятиям.
— Мам, а можно мультики посмотреть?
— Конечно, сынок.
Ирина приготовила обед, привела квартиру в порядок. Думала о том, что будет дальше. Муж вернётся через неделю-две, захочет объясниться. Но объяснять уже нечего. Если мужчина не может защитить собственного ребёнка, то какой из него отец?
Вечером позволила Валере приехать. Тот появился на пороге с виноватым видом, цветами в руках.
— Ира, зачем ты сбежала? Надо было поговорить.
— О чём говорить?
— Ну… о том, что случилось. Руслан переборщил, согласен. Но ты же понимаешь — он такой человек. Грубый, простой.
— Понимаю. А ты какой человек?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты сидел рядом, когда твой брат кричал на моего сына. Промолчал. Объясни почему.
Валера поставил цветы на стол, снял куртку.
— Не хотел ссориться. Мы же в гостях.
— В гостях у твоей матери. Которая поддержала хамство.
— Мать старая, привыкла к Русланову характеру.
— А ты привык?
— Ну… он младший, избалованный. Всегда таким был.
— Значит, считаешь нормальным, что избалованный дядька орёт на твоего ребёнка?
Валера молчал, не знал, что ответить.
— Ира, ну что ты хочешь от меня? Я же не могу изменить характер брата.
— Не надо менять. Надо было сказать: не кричи на моего сына. Всё.
— А если бы скандал начался?
— Какой скандал? Ты отец, защищаешь ребёнка. Это нормально.
— Мать бы расстроилась…
— А мне и сыну расстраиваться не больно?
Муж опустился на диван, потёр лицо руками.
— Я не подумал тогда. Растерялся.
— За полчаса можно было подумать. Ты сидел, ел, молчал. Будто нас с сыном вообще нет.
— Прости. Понимаю, что поступил неправильно.
— Извинений мало, Валера.
— А что ещё нужно?
— Понимание того, что семья — это я и Дима. А твои родственники — посторонние люди. Если посторонние хамят моему ребёнку, а ты молчишь — значит, ты с ними, а не с нами.
Валера помолчал, обдумывая слова жены.
— Ира, может, ты слишком остро реагируешь? Дети должны уважать старших.
— Уважать — да. Терпеть хамство — нет.
— Руслан не хамил. Просто… грубовато сказал.
— Назвал моего сына сопляком. Выгнал из-за стола. Это не хамство?
— Ну… может, немного резко.
Ирина посмотрела на мужа и поняла — он действительно не видит проблемы. Считает нормальным, что старшие могут грубить детям, а младшие должны терпеть.
— Валера, если твоя семья — это те люди, которые хамят моему ребёнку, ты можешь остаться с ними.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что отношение к моему сыну — это лакмусовая бумажка. Если ты не встаёшь на защиту собственного ребёнка, то зачем мне такой муж?
— Ира, ты серьёзно?
— Абсолютно серьёзно.
Валера молчал долго. Потом попросил время подумать. Ирина отказалась давать время.
— Здесь думать нечего. Либо ты с нами, либо с ними. Выбирай.
— Не ставь ультиматумы…
— Это не ультиматум. Это констатация факта.
Муж ушёл, так и не сделав выбор. Звонил потом несколько дней, просил встретиться, поговорить. Ирина отвечала, что говорить не о чём.
Прошло три недели. Ирина с Димой спокойно жили в своей квартире. Работала, водила сына на секцию плавания, по вечерам читали книги или смотрели фильмы. Без гудящих голосов, без покрикиваний, без тех, кому уважение означает только подчинение старшим.
Дима больше не спрашивал про папу. Понимал, что что-то изменилось, но не расстраивался. В их маленькой семье стало тише и спокойнее.
Валера изредка звонил, но разговоры были короткими и формальными. Алименты перечислял исправно, на встречи с сыном не просился. Видимо, сделал выбор в пользу той семьи, где можно молчать, когда хамят ребёнку.
А Ирина не жалела о своём решении. Семья — это не те, кто связан кровью. Семья — это те, кто умеет быть людьми.
