Когда люди слышат имя Марии Болтневой, в памяти всплывает сразу два момента. Первый — конечно, «Глухарь». Роль Насти Клименко прочно прилипла к ней, словно вторая кожа. Второй — ее тройня. Трое сыновей, рождённых без штампа в паспорте, и полное отсутствие драмы на публику.
Но жизнь Марии — не о рейтингах сериалов и не о заголовках в таблоидах. Она о том, что делать, когда всё рушится…л том, как выжить, не потеряв себя. Её отец актёр Андрей Болтнев, который много снимался, летал в Москву, играл, но даже с именем и наградами не мог перевезти семью из Новосибирска в столицу: максимум, что ему дали в театре — комнату в коммуналке.
Он умер, когда Марии было одиннадцать. Были слухи об алкоголе, но дочь с годами говорила прямо:
«Пьяным я его не видела никогда».
Мама, актриса Наталья Мазец, продолжила работать. А Мария росла — за кулисами театра, в балетной студии, в секции волейбола, и рано поняла, что сцена — это не что-то далёкое, это просто её дом. Ей было тесно в родном городе. Хотелось в Москву. Хотелось начать с нуля, по-настоящему. И в 19 лет она уехала.
Когда Мария только приехала в Москву, у неё не было ни связей, ни уверенности, ни четкого понимания, как устроен этот мир — только желание работать в театре и имя отца, к которому она относилась скорее бережно, чем гордо. Театр имени Маяковского принял её в труппу — и это стало первой серьёзной опорой. Всё остальное ей пришлось пробивать самой.
В кино Мария начинала с крошечных эпизодов. Сыграла официантку в «Моей прекрасной няне», засветилась в «Не родись красивой», ещё где-то мелькнула буквально на секунду. Она не переживала — понимала, что это нормально, и старалась брать от этих работ хотя бы опыт. Но, конечно, хотелось чего-то настоящего.
В 2008 году её позвали в новый полицейский сериал.
Сценарий не казался ей чем-то особенным: ещё одна история про оперов и преступников. Ей предложили второстепенную роль, утвердили без проб — а потом неожиданно вызвали снова. На этот раз попросили сыграть сцену, где девушка, в слезах, говорит с напарником. В партнёрах был Денис Рожков. Они отыграли — и всё. Через пару дней раздался звонок:
«Вы утверждены на главную роль».
Так в её жизни появилась Настя Клименко — героиня, которая сначала показалась ей скучной, но неожиданно стала судьбоносной.
Сама Мария не скрывает:
«Я просто пошла работать. Не ждала, что сериал выстрелит. Думала — обычная съёмка, как и сотни других. А потом вдруг все начали узнавать на улицах»
«Глухарь» оказался настоящим феноменом. Его смотрели в райотделах и кафе, обсуждали в маршрутках, пересматривали на выходных. Болтнева проснулась узнаваемой: кто-то просил фото, кто-то — расписаться прямо на ладони, а однажды, когда у неё украли велосипед, его не только нашли за сутки, но и вернули с цветами и благодарностью «за службу».
Конечно, вместе со славой пришёл и «эффект одной роли». Восемь, девять, десять лет спустя люди всё ещё называли её Настей. Даже когда она появлялась в других проектах (вроде «Доктора Рихтера» или «Плевако») зрители видели в ней ту же героиню.
Мария к этому относилась философски. Не раздражалась, не возмущалась, просто понимала: да, такая роль бывает одна. Но её задача — не застревать в прошлом, а идти дальше. Не обязательно шумно. Главное — честно.
Свою первую настоящую влюблённость Мария вспоминает с лёгкой иронией, но без насмешки. Ей было чуть больше двадцати, и объектом чувств стал мужчина значительно старше. Влюблённость была настолько сильной, что она буквально не могла находиться без него — каждый вечер приезжала к его дому, стояла под окнами, наблюдала, как он выключает свет, и уезжала только тогда, когда была уверена: он заснул. Утром всё начиналось сначала — она пыталась понять, куда он едет, с кем встречается, просто чтобы быть где-то рядом.
По её собственным словам, в тот момент она была не в состоянии это контролировать — страсть была тотальной, почти навязчивой. И она честно признаётся: мужчина не отвечал ей тем же. Он воспринимал её чувства снисходительно, с усталостью человека, которого уже ничем не удивишь.
— Я буквально просила небо, чтобы это закончилось, — делилась Мария в одном из интервью. — Шла по улице, смотрела вверх и говорила: «Пожалуйста, отпусти. Я не могу так больше». И однажды отпустило.
Этот эпизод, как она позже поняла, чему-то её научил. Прежде всего — не терять себя в отношениях, даже если кажется, что другого выхода нет. Быть женщиной, но при этом не становиться зависимой. Мария пережила эту влюблённость тяжело, но спокойно вышла из неё. Без скандалов, без сцен. Просто отпустила.
Отношения, в которых не осталось воздуха
Настоящая история, которая изменила её жизнь, началась не с восторга и не с цветов, а с разговора — тёплого, простого, человеческого. Это случилось на премьере её авторской короткометражки «Маниакальные проявления мисс Изольды К». После показа к ней подошёл актёр Георгий Лежава и, глядя прямо в глаза, спросил:
«Почему такая красивая девушка одна?»
Мария сначала рассмеялась, потом взглянула на него внимательнее — и, по её словам, «что-то щёлкнуло». Его ресницы, лёгкая улыбка, атмосфера успешной премьеры и, возможно, немного вина — всё это сплелось в ощущение, что они встретились не случайно.
Контакты они обменяли, но в следующий раз увиделись не скоро — почти через месяц. Георгий пригласил её в «Сатирикон» на спектакль, в котором играл, потом был вечер в ресторане, после которого стало понятно: это не просто симпатия.
Вскоре они начали жить вместе.
Болтнева переехала из актёрского общежития к Лежаве, и на смену романтике пришёл быт. Почти сразу в отношениях обозначились разные взгляды на жизнь. Георгий, как признаётся актриса, был человеком с восточным воспитанием: он ждал, что женщина откажется от гастролей, станет больше времени проводить дома, будет слушать и уступать. Мария же продолжала играть в спектаклях, ездить по городам, работать.
— Ему было тяжело, — говорила она.
— Он не понимал, зачем женщине, у которой есть мужчина, сцена, гастроли, вечные переезды.
Поначалу они пытались подстроиться друг под друга, но всё чаще между ними возникали ссоры. Георгий ревновал, названивал, требовал отчёт, а Мария уставала от постоянной проверки на прочность.
Когда она узнала, что беременна, стало ясно, что ситуация требует другого взгляда. Всё, что было до, резко потеряло значение. Наступало нечто совершенно новое — и она понимала, что его придётся пройти в одиночку.
Решение, от которого нельзя отступать
Когда Мария узнала, что ждёт ребёнка, она не сомневалась ни дня — будет рожать. И дело было даже не в материнском инстинкте, а в ощущении, что это — именно то, что должно случиться.
С Георгием отношения к тому моменту уже трещали по швам. Он не скрывал: хотел бы, чтобы она осталась дома, перестала мотаться по гастролям, наконец стала «женой и матерью» в его понимании. Она же чувствовала, что нарастает давление, и от того — только больше хотелось свободы.
В один из вечеров она просто собрала вещи и вернулась в актёрское общежитие. Не потому, что хотела что-то кому-то доказать, а потому что в этом напряжённом, бесконечно нервном быту ей было по-настоящему плохо. Она уже была беременна, но об этом Георгию сразу не сказала.
Позже, на одном из плановых УЗИ, врач замер, посмотрел внимательнее и сказал:
— У вас тройня.
Услышать это — всё равно что попасть в кино, где кто-то за тебя пишет сценарий, и ты не знаешь, куда это всё выведет. Первой реакцией был не восторг, а растерянность. Потом — страх. Её тут же направили в частную клинику, и там, не теряя времени, сообщили: нужно делать редукцию. Это медицинский термин, за которым стоит жуткая суть — убрать одного или двух эмбрионов, чтобы сохранить шансы на нормальные роды.
Мария вышла из кабинета в абсолютной растерянности. Всё казалось абсурдом: она, которая столько лет жила одна, ездила по поездам, ночевала в гримёрках, теперь должна была «выбрать», какой из её будущих детей достоин родиться.
— Я просто не могла. Ни логически, ни эмоционально, — вспоминала она. — Я даже не стала это обсуждать. Ушла.
От неё отказалась частная клиника — не захотели брать ответственность за такую беременность. В районной консультации её, конечно, приняли, но тоже сразу обозначили: риск очень высокий. Возможны осложнения, выкидыш, дети с патологиями.
Мария слушала, кивала — и при этом почему-то была спокойна. Как будто знала, что всё будет хорошо…что с её мальчиками (а она почему-то сразу была уверена, что это будут мальчики) всё в порядке.
Три мальчика и жизнь, разделившаяся на «до» и «после»
Беременность Мария выносила вопреки прогнозам. Врачи по-прежнему были осторожны в комментариях, повторяли про риски, но каждое очередное обследование только укрепляло её в уверенности — дети развиваются нормально, и всё идёт своим чередом.
Она старалась беречь себя, хотя полной изоляции избежать не удалось: гормоны скакали, настроение было нестабильным, иногда хотелось просто исчезнуть, лечь и не вставать. Она всё реже общалась с Георгием, и однажды поставила точку: объяснила, что им не по пути. Он отреагировал резко, вспылил. Мария, не дожидаясь, пока это перерастёт в очередной скандал, просто ушла.
22 ноября 2011 года она родила. Всё прошло удачно. На свет появились трое здоровых мальчиков — Платон, Тимофей и Андрей. И в тот момент, когда ей впервые положили их рядом, все страхи, сомнения и бессонные ночи ожидания как будто исчезли. Осталось только одно чувство — тихое счастье, в которое сначала даже не верилось.
С первых дней стало ясно, что просто не будет. Ни дня, ни ночи, ни часа. Всё шло по кругу — кормление, укладывание, пеленание, снова кормление. Помогала мама — без её участия, как признаёт сама актриса, она бы точно не справилась. Периодически приходил и Георгий, навещал детей, помогал с покупками и организационными вопросами. Но обратно съехаться они так и не решились.
Мария сняла небольшие апартаменты в Москве — театральное руководство пошло ей навстречу и помогло с оплатой. Позже, когда театру имени Маяковского исполнилось 90 лет, коллеги подали прошение о выделении актрисе отдельного жилья. Так у неё появилась собственная двухкомнатная квартира.
Многие вокруг сочувственно качали головой — мол, трое детей, да ещё без мужа, как ты всё это потянешь. Но Мария не воспринимала ситуацию как трагедию. Наоборот — она радовалась. У неё были сыновья. У неё было куда возвращаться после спектаклей. И у неё было внутреннее ощущение, что всё складывается именно так, как должно.
Она быстро восстановилась: через пару недель после родов снова влезла в любимые джинсы, начала выходить на репетиции, брать эпизоды в сериалах, совмещая материнство и работу не потому, что было легко — потому что по-другому не умела.
Любовь на доверии
Спустя несколько лет после рождения детей в жизни Марии появился человек, который внёс сначала лёгкость, а потом — хаос. Это был Иван Смирнов, администратор одного московского клуба. Познакомились они задолго до появления тройни — это был короткий, ни к чему не обязывающий роман, который ничем не закончился. А потом, неожиданно, спустя время, их дороги пересеклись снова.
Иван начал ухаживать уверенно, даже настойчиво. Казалось, он готов принять и детей, и её плотный график, и то, что рядом с ней нет покоя. Они снова начали встречаться. А летом 2019 года даже стали говорить о свадьбе.
Внешне всё выглядело хорошо: он был рядом, делал комплименты, рисовал общее будущее, помогал с бытовыми вопросами. Он говорил, что хочет построить дом — уютный, загородный, «для них и детей». Мария, уставшая от одиночных решений, наконец почувствовала, что можно опереться. И она поверила.
Настолько поверила, что одолжила Ивану миллион рублей — якобы на строительство этого самого дома. Он пообещал вернуть, как только завершит основные расчёты с подрядчиками.
Но постепенно в его поведении начали появляться странности. Он исчезал, выключал телефон, говорил, что уехал в командировку — а Мария чувствовала: что-то не так. И однажды решила не ждать. Она пошла в ток-шоу «На самом деле» и рассказала свою версию происходящего. О том, что собиралась замуж, отдала деньги, а теперь не понимает, куда всё исчезло — и он, и обещания.
Именно в студии выяснилось, что у Ивана была другая женщина. Беременная. С кольцом. С историей о том, как он купил для них квартиру в Твери на деньги, которые якобы «занял у знакомой актрисы». Та женщина, Жанна, стояла перед Марией и спокойно говорила: «Я не знала, что у него есть ещё кто-то. Он обещал жениться на мне».
Этот эфир стал для Марии жёстким пробуждением. Унижение — публичное, болезненное, громкое. Она не кричала, не устраивала сцен, но глаза её, как вспоминали зрители, стали стеклянными. От свадьбы, конечно, не осталось и речи. Остался долг. И осадок.
Позже она признавалась, что ошиблась не потому, что была глупа, а потому, что хотела верить. Не в сказку — в обычное человеческое участие. Ведь иногда просто хочется, чтобы рядом был кто-то, кто не требует, не врет, не играет, а просто есть.
Главное — быть, а не доказывать
Сегодня, глядя на Марию Болтневу, трудно поверить, что когда-то она боялась не справиться. Три мальчика, которых она выносила и родила несмотря ни на что, выросли. Платон, Тимофей и Андрей уже давно не малыши. Они ходят в школу, занимаются каратэ, спорят между собой, как все братья, и спрашивают у мамы не «что делать», а «почему так».
Она не называет себя «мамой-героиней» и не любит, когда на неё смотрят с восхищением. Говорит просто:
— Я делаю то, что могу. Ошибаюсь, устаю, злюсь, радуюсь, как все. Просто у меня трое.
Слово «воспитание» она не любит. Считает, что с детьми надо не наставлять, а разговаривать, договариваться, слышать. У них есть свои интересы, у неё — своя жизнь. И этот баланс, как она теперь понимает, оказался намного крепче, чем любой из браков, которые могли бы быть.
-
Иногда она вспоминает, как мечтала о четвёртом ребёнке — о дочке. Эта мысль не ушла до конца, но теперь, скорее, живёт в ней как тихая, светлая грусть. А может, когда-нибудь ещё всё сложится.
-
С мужчинами в её жизни пока всё спокойно. Она не торопится. Говорит, что если человек появляется — хорошо, если нет — тоже не катастрофа. Она давно научилась быть сама с собой — не в одиночестве, а в тишине. Это разные вещи.
Мария продолжает работать в театре, иногда снимается в сериалах, пишет сценарии, планирует вернуться к режиссуре. Её жизнь не громкая, но насыщенная. В ней нет пафоса, зато много правды.
И, кажется, это именно тот формат счастья, который она всегда искала. Без чужих ожиданий. Без жертв. Без слов «должна». Только так, как чувствует сама.
