— И сколько это барахло стоило?
Голос Романа был лишён всякого тепла. Он стоял посреди гостиной, скрестив руки на груди, и смотрел на новенький, блестящий боками робот-пылесос, который только что закончил свою первую зарядку на базе. Смотрел так, будто это был не полезный бытовой прибор, а какое-то неприличное существо, забредшее в их дом. Рядом, на кухонной стойке, тихо мерцала огоньками хромированная кофемашина, издавая тонкий аромат свежести и новой пластмассы.
— Не барахло, а техника, которая сэкономит нам кучу времени и сил, — ответила Яна, стараясь, чтобы её голос звучал ровно. Она уже знала, что сейчас начнётся. Этот разговор был неизбежен, как смена времён года.
— Нам? — он усмехнулся, и эта усмешка была острее ножа. — Не надо прикрываться этим «нам». Это ты захотела игрушки. Тебе лень убирать, тебе лень варить кофе в турке. Это твои личные хотелки, за которые почему-то платит семья.
Он подошёл к столу, взял в руки планшет и открыл файл с названием «Бюджет». Этот файл был его библией, его оружием и его щитом. Каждая копейка была учтена, каждая трата — проанализирована. Он водил пальцем по строчкам, словно полководец, изучающий карту перед решающим сражением.
— Я не вижу этих покупок в графе «Одобрено», — отчеканил он. — Зато я вижу, как наш резервный фонд, который мы копим на что-то действительно важное, внезапно похудел. Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? Ты просто спускаешь деньги в унитаз.
— Что важное, Рома? — Яна почувствовала, как внутри закипает раздражение. — Что такого важного, на что мы копим уже три года? На твою мифическую рыбалку, на которую ты так ни разу и не съездил? Я купила вещи для дома. Для нашего общего дома. Чтобы здесь было чище и уютнее. Чтобы по утрам мы пили хороший кофе, а не ту бурду, которую ты завариваешь.
— Моя рыбалка — это инвестиция в отдых! В мужской отдых! — он повысил голос. — А твои пылесосы и кофеварки — это бездумное транжирство! Моментальное удовлетворение капризов!
Он бросил планшет на диван и отвернулся к окну, демонстрируя, что разговор окончен и решение вынесено. Яна была признана виновной. В очередной раз. Оставшись одна посреди комнаты с его молчаливым осуждением и двумя новыми приборами, она почувствовала приступ острой, злой тоски. Чтобы хоть как-то занять руки и голову, она решила разобрать старую кладовку. Место, куда годами сваливался всякий хлам.
Она вытаскивала коробки с обувью, старые журналы, какую-то сломанную технику. И в самом дальнем, тёмном углу наткнулась на большую, тяжёлую картонную коробку, перемотанную скотчем. На ней не было никаких опознавательных знаков. Любопытство пересилило. Она подтащила коробку на свет и с трудом вскрыла её ножом.
Внутри, уложенные в мягкий поролон, лежали они. Абсолютно новые, в заводской плёнке и с бирками. Несколько спиннингов из чёрного, как ночь, карбона. Катушки, переливающиеся матовым металлом. Наборы воблеров всех мыслимых и немыслимых расцветок, каждый в своей ячейке, похожие на экзотических, хищных насекомых. От коробки пахло не пылью и старостью, а дорогим пластиком, смазкой и резиной. Пахло деньгами. Большими деньгами. Яна взяла в руки одну из катушек. На ценнике, который Роман, видимо, забыл оторвать, стояла сумма, почти равная стоимости и робота-пылесоса, и кофемашины вместе взятых. И таких катушек в коробке было три. Она опустила её обратно и медленно выпрямилась. Внутри неё что-то щёлкнуло и оборвалось. Холодная, звенящая ярость начала медленно подниматься откуда-то из глубины, вытесняя и обиду, и тоску.
Яна не стала прятать коробку. Она даже не задвинула её обратно в кладовку. С каким-то холодным, методичным усилием она вытащила её в центр гостиной и поставила прямо на то место, где час назад жужжал её новый, уже ставший ненавистным мужу, робот-пылесос. Она не стала открывать её снова. Достаточно было того, что она уже знала. Она села на диван и стала ждать. Внутри неё не было ни бури, ни шторма. Была ледяная пустота, какая бывает в Арктике, где из-за низких температур даже воздух кажется твёрдым. Она просто смотрела на безликую картонную коробку, которая была молчаливым свидетельством тотального, многолетнего вранья.
Роман вернулся через пару часов. Он ходил в магазин за какими-то мелочами для машины. Вошёл в квартиру, насвистывая, бросил пакет на пол в прихожей и замер, увидев сцену в гостиной. Его взгляд метнулся от неподвижной Яны к коробке, и на долю секунды на его лице промелькнуло чистое, животное смятение. Он был пойман. Пойман глупо, бездарно, как неопытный воришка.
— Что это? — спросил он, и его голос был слишком уж спокойным, неестественно ровным.
— А ты не узнаёшь? — Яна не повышала голоса. Она говорила тихо, почти безразлично, и от этого её слова звучали ещё более весомо. — Твои сокровища. Твои «инвестиции в отдых». Я решила уборку сделать, наткнулась.
Он медленно подошёл к коробке, обошёл её кругом, словно это была неразорвавшаяся бомба. Он явно лихорадочно соображал, какую линию защиты выбрать. Отрицать было бессмысленно.
— Я же просил тебя не лазить по моим вещам. Это моё личное.
— Личное? — Яна криво усмехнулась. — Личное, купленное на общие деньги? Или у тебя есть какой-то другой, тайный бюджет, о котором я не знаю? Этот спиннинг, — она махнула рукой в сторону коробки, — он стоит как половина нашего отпуска. А их там несколько. Я видела. Ты отчитываешь меня за каждую чашку кофе, купленную на улице, а сам втихаря скупаешь снасти на сотни тысяч и прячешь их в кладовке?
Его лицо начало наливаться краской. Защита перешла в нападение — его излюбленная тактика.
— Да что ты понимаешь! Это не игрушки, это профессиональное оборудование! Я его годами выбирал, ждал скидок! Это вложение!
Вот тут лёд внутри Яны треснул, и наружу вырвался раскалённый гнев. Она вскочила с дивана.
— Вложение?! Вложение во что?! В твои мечты, которые никогда не сбудутся?! Ты хоть раз был на этой своей рыбалке?! Хоть раз использовал хоть что-то из этого?!
— Ты тоже покупаешь всякую ер…
— Всё что я покупаю, я покупаю НАМ! А ты только о себе и думаешь! Спускаешь все деньги на свою тупую рыбалку, на которую даже не ездишь!
— Нам? Ты серьёзно?
— Да! Нам! Кофемашину, чтобы МЫ пили нормальный кофе! Пылесос, чтобы В НАШЕЙ квартире было чисто!
Она кричала ему это в лицо, и он отступил на шаг. Не от страха. От удивления. Он привык к её тихим возражениям, к обиженному молчанию, но не к такой открытой, яростной атаке.
— Не смей трогать мои вещи, — процедил он сквозь зубы, когда она замолчала, чтобы перевести дух. — Поговорим, когда остынешь.
Он резко развернулся, схватил ключи от машины и вышел из квартиры. Тишина, которая наступила после его ухода, была другой. Это была не тишина обиды или перемирия. Это была тишина операционной перед началом сложной и необратимой процедуры. Яна постояла несколько секунд, глядя на дверь, а потом спокойно подошла к коробке. Её руки больше не дрожали. Она достала свой телефон. Открыла крышку коробки и начала методично, одну за другой, фотографировать блестящие катушки, изящные удилища и хищную красоту разноцветных воблеров. Потом открыла поисковик, нашла крупнейший форум рыболовов, раздел «Барахолка». Создала новую тему: «Продам комплект новых снастей Shimano/Daiwa. Ни разу не были на воде». И выставила цену ровно в два раза ниже рыночной. Нажав кнопку «Опубликовать», она почувствовала не злорадство, а странное, холодное облегчение. Словно она только что провела дезинфекцию и выбросила на помойку что-то очень грязное.
Телефон пиликнул почти сразу, не дав Яне даже толком убрать фотографии в отдельную папку. Потом ещё раз. И ещё. Сообщения в личку на форуме посыпались так, будто она объявила бесплатную раздачу золотых слитков. Мужчины с никами вроде «Судак78» и «ЩукарьПрофи» наперебой уточняли детали, предлагали немедленно приехать с наличными и просили забронировать ту или иную катушку. Она выбрала первого написавшего, который интересовался самым дорогим спиннингом. Договорились встретиться через час у метро.
Мужчина с обветренным лицом и крепкими, как у рабочего, руками, смотрел на карбоновое удилище с благоговением. Он провёл пальцами по идеально гладкой поверхности, проверил кольца, покачал его в руке, оценивая строй.
— Новое совсем… Даже муха не сидела, — выдохнул он, передавая Яне туго скрученную пачку денег. — Муж, наверное, плакать будет. Это ж мечта, а не палка.
— Переживёт, — холодно ответила Яна, пересчитывая хрустящие, пахнущие банкоматом купюры.
Она не поехала домой. Вместо этого она отправилась в большой торговый центр. В тот самый, мимо витрин которого она всегда проходила, мысленно одёргивая себя, потому что «дорого», «непрактично» и «Рома не одобрит». Сегодня этих мыслей не было. Она шла по ярко освещенным залам не как воришка, который боится потратить лишнюю копейку из семейного бюджета, а как хозяйка, пришедшая забрать то, что ей принадлежит по праву. Она зашла в парфюмерный бутик и выбрала самый дорогой аромат, который ей когда-то понравился — сложный, терпкий, с нотами кожи и табака. Потом поднялась в отдел белья и купила два шёлковых комплекта, которые стоили как недельный поход в продуктовый. Она не смотрела на ценники. Она просто брала то, что хотела.
Вечером, когда она вошла в квартиру, Роман уже был дома. Он сидел на диване в той же позе, что и утром — судья, ожидающий явки обвиняемого. Воздух был наэлектризован до предела. Он молча проследил за тем, как она поставила на пол несколько глянцевых пакетов с логотипами дорогих брендов.
— Где была? — его голос был тихим, но в этой тишине содержалась угроза.
Яна молча разулась. Спокойно прошла в гостиную, подошла к журнальному столику и, вынув из сумочки оставшиеся после шоппинга деньги, бросила на стол небрежную пачку. Купюры веером разлетелись по тёмному стеклу.
— Это сдача. С продажи твоей бесполезной рыболовной ерунды. Как видишь, твои хобби иногда могут быть полезны. Кофе будешь?
Последняя фраза была произнесена с ледяным, почти светским спокойствием. Это был не вопрос. Это был контрольный выстрел. Лицо Романа исказилось. Это была уже не злость, а какая-то первобытная, неконтролируемая ярость. Он вскочил, его взгляд метнулся по комнате, ища, на чём выместить эту ярость. И нашёл. Его целью стал невинно стоящий на своей базе робот-пылесос. Он не замахнулся. Он просто поднял ногу, обутую в тяжёлый ботинок, и с силой опустил пятку в центр блестящего диска. Раздался омерзительный хруст ломающегося пластика и треск микросхем. Чёрный круг разлетелся на куски.
Яна не сдвинулась с места. Она просто смотрела, как её муж, этот рачительный хозяин и хранитель бюджета, уничтожает вещь стоимостью в несколько его зарплат. Он тяжело дышал, глядя на дело своих рук. Потом его взгляд вернулся к ней, но в нём уже не было ничего, кроме пустоты и осознания окончательного поражения. Молча, не говоря ни слова, он пошёл в кладовку. Через минуту он вышел оттуда, таща в охапке оставшиеся коробки со снастями, которые она ещё не успела продать. Схватив с вешалки куртку, он вышел из квартиры. Дверь за ним закрылась без хлопка, с тихим, финальным щелчком.
Дверь за ним закрылась без хлопка, с тихим, почти вежливым щелчком. Яна осталась стоять посреди гостиной, глядя не на дверь, а на пол, где были разбросаны чёрные обломки пластика, тускло поблёскивающие осколки микросхем и колёсики, вырванные с мясом из корпуса. Покорёженный труп её нового помощника лежал как улика на месте преступления, совершённого в припадке бессильной ярости. Но она не чувствовала ни жалости к разбитой вещи, ни злости на мужа. Она не чувствовала вообще ничего. Пустота внутри, которая ещё утром была холодной и арктической, теперь стала какой-то тёплой, обволакивающей, почти уютной.
Она не стала рассматривать разрушения. Спокойно, с какой-то отстранённой деловитостью, она прошла на кухню, взяла совок и щётку. Её движения были спокойными, почти ритуальными. Она методично смела сначала крупные куски, потом мелкую пластиковую крошку. Каждый взмах щётки словно выметал из её жизни что-то лишнее, чужое, наносное. Когда последний осколок с сухим стуком упал в мусорное ведро, она вымыла руки и налила себе стакан холодной воды. Сделав несколько глотков, она достала телефон.
Её палец нашёл в записной книжке номер, сохранённый как «Мастер по замкам». Она звонила ему однажды, пару лет назад, когда старый замок начал заедать.
— Добрый день. Мне нужно срочно сменить замки во входной двери. Да, прямо сейчас. Чем быстрее, тем лучше.
Мастер приехал через сорок минут. Крепкий, неразговорчивый мужчина с чемоданчиком, полным инструментов. Он работал быстро и профессионально, не задавая лишних вопросов. Визг дрели, высверливающей старую личинку, наполнил квартиру. Этот звук не раздражал, а, наоборот, успокаивал. Это был звук перемен, необратимых и окончательных. Когда он закончил и протянул ей связку новых, блестящих ключей, Яна почувствовала их приятную, обнадёживающую тяжесть в ладони. Они были другими. Они были только её.
Закрыв за мастером дверь на новый, тугой замок, она прошла в гостиную и села на диван. Взгляд её упал на пачку денег, так и лежавшую на журнальном столике. Она взяла купюры, разгладила их и аккуратно сложила. Затем открыла ноутбук. Несколько кликов — и вот она уже на сайте магазина бытовой техники. Она не стала искать ту же модель пылесоса. Она открыла раздел премиум-класса. Более мощный, более тихий, с функцией влажной уборки и лазерной навигацией. Она нажала кнопку «Купить», добавив к деньгам, брошенным ей Романом, ещё десять тысяч из своей заначки — той самой, о существовании которой он никогда не догадывался. Оплатила картой, заказав экспресс-доставку на следующее утро.
Утром, выспавшись так крепко, как не спала уже много месяцев, она сварила себе кофе в новой машине. Аромат заполнил всю кухню, и это был её личный, персональный аромат свободы. В дверь позвонил курьер. Через десять минут новый, совершенный робот-пылесос уже стоял на зарядной базе — на том самом месте, где вчера был уничтожен его предшественник. Яна сидела в кресле, медленно пила свой капучино и наблюдала, как блестящий белый диск бесшумно скользил по ламинату, интеллигентно обходя ножки мебели и всасывая невидимые пылинки. В его ровном, уверенном движении была гармония и порядок. Тот самый порядок, которого ей так долго не хватало. Квартира была её. И тишина в ней — тоже была её…
