Валентина Сергеевна величаво расправила плечи и окинула взглядом скромную кухню молодой семьи. Ее пальцы барабанили по столешнице — привычка руководителя, который не терпит возражений.
— Знаешь, Маша, — начала она, не дожидаясь приглашения присесть, — в твоем возрасте я уже заведовала швейным цехом. Пятнадцать человек у меня в подчинении было.
Мария замерла у плиты, где помешивала борщ. Внутри все сжалось в тугой узел. Каждый визит свекрови превращался в испытание на прочность.
— Это замечательно, Валентина Сергеевна, — тихо ответила она, не оборачиваясь.
— Замечательно? — голос женщины прозвучал насмешливо. — Это была настоящая ответственность! Производственные планы, отчеты, люди. А ты что? Детишек английскому учишь?
Мария медленно обернулась. Лицо свекрови светилось превосходством, словно она только что поставила шах и мат. Горечь подступила к горлу, но Мария сдержалась.
— Я преподаватель в языковой школе, — произнесла она ровно. — Работа тоже нужная.
— Конечно, конечно, — Валентина Сергеевна махнула рукой. — Только вот руководить людьми и нести за них ответственность — это совсем другое дело. Это характер закаляет.
Мария сжала половник до боли. Хотелось крикнуть, что именно она содержит эту семью. Что двухкомнатную квартиру покупала на свои деньги еще до свадьбы. Но язык не поворачивался.
— Передай Ване, что я заходила. И чтобы не забывал про мать. Сын должен поддерживать связь с родителями.
Дверь хлопнула. Мария опустилась на стул и зарыла лицо в ладони. Каждая встреча со свекровью оставляла царапины на душе. Женщина умела унижать, не произнося прямых оскорблений.
Месяцы текли размеренно. Валентина Сергеевна появлялась раз в неделю со своими нотациями. Мария научилась пропускать колкости мимо ушей. Иван защищал жену вяло, больше отмалчивался.
Тот вечер начался как обычно. Мария готовила ужин, когда муж вернулся с работы. Лицо у него было растерянное, плечи поникшие.
— Что случилось? — она отложила нож, которым резала салат.
Иван сел за стол и тяжело вздохнул. Его пальцы нервно теребили край скатерти.
— Мама… — он запнулся. — У нее проблемы.
Мария села напротив. Тревога заползла в грудь холодным червяком. Когда Иван говорил таким тоном, это предвещало неприятности.
— Какие проблемы?
— Она потеряла квартиру, — слова вылетели скомкано. — Подруга посоветовала вложиться в какую-то компанию. Обещали большие проценты.
Мария молча смотрела на мужа. Внутри все переворачивалось. Она знала, чем закончится этот разговор.
— Мошенники оказались. Деньги исчезли. Квартиру пришлось продать, чтобы расплатиться с долгами.
— Бедная женщина, — искренне произнесла Мария. — Наверное, ужасно переживает.
Иван кивнул. На его лице появилась надежда — жена проявила сочувствие.
— Да, она в отчаянии. Не знает, что делать дальше.
— Будет снимать жилье? — Мария задала вопрос, хотя уже догадывалась об ответе.
Лицо мужа потемнело. Он откинулся на спинку стула и сложил руки на груди — поза защиты.
— Маша, мама будет жить с нами.
Слова повисли в воздухе. Мария смотрела на Ивана, не веря услышанному. Комната вдруг стала слишком маленькой, воздух — густым.
— Что? — шепот едва сорвался с губ.
— Временно, — поспешно добавил Иван. — Пока не найдет работу, не встанет на ноги.
Мария встала и подошла к окну. За стеклом мелькали огни вечернего города. Жизнь текла своим чередом, а в ее мире сейчас все переворачивалось.
— Иван, ты понимаешь, что говоришь?
— Понимаю, — голос стал твердым. — Она моя мать. Я не могу бросить ее на улице.
— А обо мне ты подумал? — Мария обернулась. — О нас?
Иван поднялся и приблизился. Его руки легли на ее плечи, но прикосновение не принесло утешения.
— Машенька, пойми. Мама пожилая, больная. Ей некуда идти.
— У нее есть сестра в Подмосковье.
— Они не общаются уже десять лет.
Мария высвободилась из его объятий. Внутри бушевала буря противоречивых эмоций. Жалость к пожилой женщине боролась со страхом за собственное спокойствие.
— Иван, твоя мать меня не переносит. Она считает меня недостойной тебя.
— Это не так, — слабо возразил он.
— Не так? — голос Марии задрожал. — Она при каждой встрече дает понять, что я неудачница. Что работа моя ничтожная.
Иван молчал. Аргументы исчерпались, оставались только эмоции.
— Маша, она останется. Я уже дал слово.
Мария закрыла глаза. Усталость навалилась тяжелым грузом. Бороться больше не было сил.
— Хорошо, — прошептала она. — Но я предупреждаю — при первом же конфликте…
— Спасибо, родная! — Иван обнял ее. — Мама будет благодарна.
Мария не ответила. Благодарность Валентины Сергеевны была последним, на что она рассчитывала.
День переезда настал быстрее, чем хотелось. Мария нервно ходила по квартире, переставляя вещи. Иван с утра поехал за матерью.
Звук ключей в замке заставил сердце забиться чаще. Голоса в прихожей, шарканье ног, грохот чемоданов.
— Заноси сюда, сынок, — командовала Валентина Сергеевна.
Мария вышла навстречу. На пороге стояла свекровь в строгом пальто, с высоко поднятой головой. Взгляд скользнул по невестке без тепла.
— Здравствуйте, Валентина Сергеевна, — Мария попыталась улыбнуться.
Женщина кивнула сухо и прошла в гостиную. Осмотрела комнату критическим взглядом, словно оценивала товар.
— Ваня, — обратилась она к сыну, — я буду спать в самой большой комнате! А вам достанется диван в гостиной.
Мария застыла. Кровь отхлынула от лица, руки задрожали. Самая большая комната — их спальня, святая святых семейной жизни.
— Мама, — растерянно произнес Иван, — но это же наша спальня…
— И что? — Валентина Сергеевна повернулась к нему. — Я пожилая женщина, мне нужен покой. А вы молодые, поспите и на диване.
Мария шагнула вперед. Внутри все кипело от возмущения. Терпение лопнуло, как перетянутая струна.
— Валентина Сергеевна, — голос дрожал от сдерживаемых эмоций, — это моя квартира.
— Твоя? — брови взлетели вверх. — Ты хочешь выгнать свекровь на улицу?
— Я хочу сохранить элементарное уважение в этом доме!
Иван метался между женщинами, не зная, кого поддержать. Лицо покрылось красными пятнами от стресса.
— Маша, успокойся…
— Не успокоюсь! — она развернулась к мужу. — Твоя мать врывается в наш дом и сразу диктует условия!
Валентина Сергеевна выпрямилась во весь рост. Глаза сверкали холодным огнем.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать? Я в твоем возрасте заведовала целым цехом!
— И что с того? — взорвалась Мария. — Что дает вам право унижать меня? Я покупала эту квартиру на свои деньги!
— На какие деньги? — презрительно фыркнула свекровь. — На зарплату учительницы?
— На зарплату преподавателя! Я содержу эту семью, пока ваш сын ищет себя!
Иван побледнел. Болезненная правда прозвучала как пощечина.
— Маша, не надо…
— Надо! — кричала она, не сдерживаясь больше. — Вы приходите в мой дом и ведете себя как хозяйка! Критикуете мою работу, мои решения!
Валентина Сергеевна презрительно поджала губы.
— Работа! Детишек английскому учить — не работа, а баловство. Вот руководить людьми — это ответственность!
— Ваша ответственность довела до нищеты! — слова вылетели сами собой.
Свекровь отшатнулась. Лицо исказилось от ярости.
— Ты… как ты посмела?!
— Посмела сказать правду! — Мария не собиралась отступать. — Где ваш опыт руководителя? Где мудрость? Повелись на первых мошенников!
— Замолчи! — завизжала Валентина Сергеевна. — Мне такая невестка не нужна!
— И мне такая свекровь тоже!
Иван попытался встать между ними, но женщины смотрели друг другу в глаза.
— Ваня, — не оборачиваясь, произнесла Мария, — выбирай. Либо я, либо она.
— Маша, не ставь ультиматумов…
— Не ультиматум, — голос стал спокойным, решительным. — Просто факт. Я не буду жить с человеком, который меня презирает.
Валентина Сергеевна торжествующе улыбнулась.
— Сынок, ты видишь? Она выгоняет твою мать!
Иван молчал, мучительно размышляя. Мария смотрела на него и понимала — выбор уже сделан.
— Собирайтесь, — тихо сказала она. — Оба.
— Что? — не поверил Иван.
— Собирайтесь и уходите. Из моей квартиры. Из моей жизни.
Валентина Сергеевна побагровела от негодования.
— Да как ты смеешь! Ваня, ты позволишь этой девчонке так с нами обращаться?
— Мама, не надо…
— Что не надо? — свекровь размахивала руками. — Она разрушает нашу семью!
— Семью разрушили вы, — спокойно ответила Мария. — Своим высокомерием и неуважением.
Она прошла в спальню и достала из шкафа чемоданы мужа. Руки не дрожали — решимость придавала сил.
— Маша, подожди, — Иван последовал за ней. — Давай обсудим…
— Обсуждать нечего. Я давно терпела унижения от твоей матери. Достаточно.
— Она пожилая, больная…
— А я что, железная? — Мария обернулась. — У меня тоже есть предел терпения.
Иван сел на кровать и опустил голову в руки. Выбор между матерью и женой разрывал его пополам.
— Если уйду с мамой, где мы будем жить?
— Это уже не моя проблема.
Мария складывала его вещи аккуратно, без злобы. Просто как факт — эта жизнь закончилась.
Через час они ушли. Валентина Сергеевна до последнего выкрикивала проклятия. Иван молчал, неся чемоданы.
Дверь закрылась. Мария прислонилась к ней спиной и медленно сползла на пол. Тишина обволакивала, как теплое одеяло.
Развод оформили быстро. Иван не претендовал на квартиру — понимал, что не прав. Валентина Сергеевна до последнего требовала справедливости, но сын уже не слушал.
Через полгода Мария случайно встретила общую знакомую — Лену, которая работала в соцслужбе.
— Представляешь, — рассказывала та за чашкой кофе, — твоя бывшая свекровь в общежитии живет. Одна-одинешенька.
— Как одна? — удивилась Мария. — А Иван?
— А Иван квартиру снимает на другом конце города. Говорят, мать бросил после развода с тобой.
Мария молчала, помешивая кофе. Странное ощущение — не злорадство, не жалость. Просто пустота.
Вечером она долго стояла у окна, глядя на огни города. Жизнь текла дальше, не спрашивая разрешения. Где-то в этих огнях жил бывший муж. Где-то в убогом общежитии коротала дни гордая женщина, которая когда-то руководила пятнадцатью людьми.
А она, Мария, учила детей английскому языку. Простая работа, которая приносила радость. Утром придут ученики с горящими глазами, и она будет открывать им новый мир слов и звуков.
Свобода оказалась тяжелее, чем казалось. Но честнее. Намного честнее.
