Анна встретила Дмитрия на вечеринке у подруги. Он стоял у окна с бокалом вина, и свет сентябрьского заката делал его профиль почти скульптурным. Когда он заметил её взгляд, улыбнулся — легко, без напряжения, словно они были знакомы всю жизнь.
— Вы тоже не любите шумные вечеринки? — спросил он, подходя ближе.
— Люблю, — честно ответила Анна. — Просто устала. Сегодня закрывали квартальный отчёт.
— О, серьёзная работа, — он присел рядом на подоконник. — А я вот завидую людям, у которых есть чёткая цель. Я всю жизнь плыву по течению. Куда занесёт — туда и хорошо.
Тогда это прозвучало как философия свободного человека, не обременённого условностями. Анна сама была слишком собранной, слишком целеустремлённой — в двадцать восемь она уже возглавляла отдел маркетинга в крупной компании и два года назад купила однушку в новостройке на окраине Москвы. Дмитрий казался её противоположностью: лёгкий, непринуждённый, живущий настоящим моментом.
Их роман развивался стремительно. Дима оказался на удивление романтичным. Он приносил ей кофе на работу, целовал на улицах не стесняясь прохожих, читал стихи Бродского у неё на кухне по вечерам. Когда она засиживалась допоздна над проектами, он не ворчал и не требовал внимания — просто тихо сидел рядом, листая какую-то книгу.
— Ты такой спокойный, — говорила она, целуя его в макушку. — С тобой так легко.
— А зачем усложнять? — отвечал он, обнимая её за талию. — Жизнь и так достаточно сложная.
Через полгода он сделал предложение. Не помпезно — просто однажды вечером, когда они гуляли по набережной и смотрели на огни города.
— Давай поженимся, — сказал он. — Мне с тобой хорошо. Очень хорошо.
Анна сказала «да», не рараздумывая. Ей было тридцать, она устала от одиночества, от вечного ощущения, что жизнь проходит мимо, пока она строит карьеру. Дима был тем самым человеком, который делал дом домом.
Свадьбу сыграли скромно, только самые близкие. Со стороны Димы приехала его младшая сестра Катя — семнадцатилетняя девчонка с длинными крашеными волосами и вызывающим макияжем. Она весь вечер сидела с кислым лицом, листала что-то в телефоне и ушла, не дождавшись конца банкета.
— Не обращай внимания, — сказал Дима, заметив озадаченный взгляд Анны. — Она просто стесняется. Подростковый возраст, всё такое.
После свадьбы Дима переехал к Анне. Первые месяцы были сказочными. Анна приходила с работы уставшая, а Дима встречал её ужином — правда, обычно это были пельмени или заказанная пицца, но всё равно было приятно. Он целовал её в щёку, наливал вина, включал лёгкую музыку.
Но постепенно она начала замечать детали. Грязная посуда оставалась в раковине до вечера. Одежда лежала на стуле, а не в шкафу. В ванной комнате волосы Димы забивали слив, и он всё собирался прочистить его «на выходных».
— Дим, — однажды сказала она, старясь говорить спокойно, — может, распределим обязанности? Я же тоже работаю до поздна.
— Конечно, солнце, — кивнул он, не отрываясь от сериала. — Давай завтра обсудим.
Завтра не наступало никогда. Обсуждения заканчивались его обещаниями, которые растворялись в воздухе. Анна начинала раздражаться, но потом Дима обнимал её, говорил что-то нежное, и раздражение отступало. Ну что с него взять? Он просто такой. Расслабленный. Не зацикленный на мелочах.
К концу первого года совместной жизни стало очевидно, что Дима не просто расслабленный — он ленивый. По-настоящему ленивый. Он работал менеджером в маленькой фирме, которая торговала канцтоварами, и получал вдвое меньше Анны. На вопрос, почему он не ищет что-то более оплачиваемое, пожимал плечами:
— А зачем? Мне и так нормально. Начальство не напрягает, работа близко от дома.
«От моего дома», — мысленно поправляла Анна, но вслух не говорила. Она вообще старалась не говорить вслух многое из того, что накапливалось внутри. Коммунальные платежи, продукты, непредвиденные расходы — всё это ложилось на её плечи. Дима «помогал», как он выражался, но его помощь была каплей в море.
— Слушай, я тут подумал, — сказал он как-то вечером зимой, когда они сидели на диване. — Катька скоро экзамены сдавать будет. Может, пустим её к нам ненадолго? Ей в нашем городке никак не подготовиться нормально, репетиторов приличных нет.
Анна замерла с чашкой чая в руках.
— То есть как — пустим?
— Ну, на диване поживёт. Катя непривередливая. Ей главное — подготовиться и поступить. Представляешь, как ей важно? Вся жизнь зависит от этого.
Анна посмотрела на мужа. В его глазах было что-то просящее, почти детское. И она, вздохнув, кивнула.
— Ладно. Но только на время подготовки. До экзаменов.
— Ты лучшая! — Дима расцвёл и чмокнул её в щёку. — Спасибо, солнце. Катька будет в восторге.
Катя приехала в марте с огромным чемоданом и тремя сумками. Выгрузив вещи, она окинула квартиру оценивающим взглядом и поморщилась:
— Тут и правда тесновато.
— Здравствуй, Катя, — сказала Анна, стараясь улыбаться. — Проходи, устраивайся.
— Даш пароль от вайфая?
Диван превратился в Катину территорию. Постель она не заправляла, вещи валялись повсюду, из комнаты постоянно доносилась музыка из телефона. К репетиторам она ходила через раз, а остальное время лежала, уткнувшись в экран, или жаловалась брату, что устала, что всё сложно, что она не понимает математику.
— Дим, поговори с ней, — попросила Анна. — Пусть хотя бы за собой убирает.
— Да брось ты, она же готовится, нервничает, — отмахивался он. — Экзамены на носу. Потом всё наладится.
Анна прикусила язык. Экзамены были через месяц, и она считала дни.
Катя оказалась не просто неряшливой — она была откровенно нахальной. Могла съесть дорогой сыр, который Анна купила для себя, и не извиниться. Занимала ванную по часу, когда Анне нужно было собираться на работу. Однажды Анна обнаружила следаы тонального крема на воротнике её нового платья, которое она ещё ни разу не надевала.
— Катя, это моё платье! — не сдержалась она.
— Ну я думала, ты не против, — пожала плечами девчонка. — Я же ернула.
— Дело не в возврате! Ты даже не спросила!
— Ладно, ладно, не кипишуй. Постираю и всё.
Дима и тут встал на сторону сестры:
— Ань, ну подумаешь, платье. Катя не со зла. Она просто девчонка ещё, не понимает таких вещей.
— Ей семнадцать! — Анна чувствовала, как внутри закипает. — Это не возраст, чтобы не понимать границы!
— Не драматизируй. Всё же нормально.
Но нормально не было ничего. Анна стала приходить домой позже, задерживаясь на работе без необходимости. Ей не хотелось возвращаться в собственную квартиру, где царил хаос и где она чувствовала себя лишней.
Экзамены Катя сдала средне. Поступила в местный университет на бюджет, на факультет, о котором Анна даже не слышала — что-то связанное с туризмом и гостиничным бизнесом.
— Вот и отлично! — обрадовался Дима. — Теперь поедет домой.
Анна выдохнула с облегчением. Наконец-то.
Но через неделю, когда она пришла с работы, Катя всё ещё сидела на диване.
— Дим, она когда уезжает? — тихо спросила Анна на кухне.
— А вот тут, Ань, такое дело, — Дима виновато почесал затылок. — Универ же здесь, в Москве. Ей каждый день ездить из нашего городка — нереально. Три часа в одну сторону. Я подумал… может, она пока у нас поживёт? Ну, пока учится. Хотя бы первый курс.
Анна почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Что?!
— Ну подумай сама, — начал он, — ей же надо как-то…
— Нет, — резко сказала Анна. — Нет, Дима. Мы договаривались — до поступления.
— Но она же поступила! Теперь ей нужно учиться!
— Это не мои проблемы! — голос Анны сорвался на крик, и она сама испугалась своих интонаций. — Слушай, я согласилась на месяц. Это уже слишком. Я устала, понимаешь? Устала от бардака, от того, что в моей собственной квартире мне некомфортно!
— Ты преувеличиваешь, — Дима сложил руки на груди. — Катя вполне нормально себя ведёт. И вообще, я думал, ты добрее.
— Доброта здесь ни при чём! Речь о границах! О том, что это МОЯ квартира!
— Ну вот опять. Моя, моя. Я думал, мы семья. А семья — это когда помогают друг другу.
— Помогают, — тихо повторила Анна. — А ты мне чем помогаешь, Дим? Ты зарабатываешь копейки, по дому не делаешь ничего, твоя сестра превратила мою квартиру в общежитие, и ты ещё смеешь говорить о помощи?
— Я знал, что ты рано или поздно это скажешь, — Дима побледнел. — Всегда знал, что ты попрекать начнёшь деньгами. Типа, я здесь главная, я купила квартиру, а ты так, приложение.
— Я не это имела в виду…
— Имела. Именно это. Ты меня с самого начала за человека не считала. Просто терпела, потому что удобно было. Романтика, цветочки, а как до дела дошло — сразу «моя квартира, мои деньги».
Анна молчала. Внутри всё сжалось в болезненный узел. Может, он прав? Может, она действительно черствая эгоистка, которая не способна идти на компромиссы?
Той ночью они не разговаривали. Анна лежала, уставившись в потолок, и пыталась понять, как всё дошло до этого. Где она ошиблась? Почему тот лёгкий, романтичный человек, в которого она влюбилась, превратился в инфантильного приспособленца?
Или он всегда был таким, просто она не хотела видеть?
Утром Дима вёл себя так, словно ничего не произошло. Заварил чай, поцеловал Анну.
— Давай не будем ссориться, — сказал он. — Катя пообещала убираться. И вообще, она же не навсегда. Ещё немного потерпи.
«Ещё немного» растянулось на два месяца. Катя действительно начала убирать за собой — иногда. Когда ей было удобно. Она всё так же занимала ванную, всё так же ела Аннины продукты, всё так же включала музыку по ночам.
А Дима защищал сестру при каждой попытке Анны высказаться.
— Она молодая ещё.
— Ей нужно привыкнуть.
— Не придирайся к мелочам.
Анна чувствовала, как внутри неё нарастает что-то тёмное и тяжёлое. Она начала срываться на коллег, плохо спать, появились головные боли. Подруга посмотрела на неё однажды внимательно и спросила:
— Аня, ты в порядке? Ты похудела. И вообще… какая-то не своя.
— Устала просто, — соврала Анна. — Работы много.
Она не могла сказать правду. Не могла признаться, что чувствует себя чужой в собственной квартире, что её брак превращается в фарс, что она задыхается от бессилия.
Последней каплей стал ноябрьский вечер.
Анна пришла домой после особенно тяжёлого дня. Сорвалась сделка, клиент ушёл к конкурентам, начальство устроило разбор полётов. Она мечтала только об одном — принять горячую ванну и лечь спать пораньше.
Но дома её встретил бардак: на кухне гора грязной посуды, на полу валялись Катины кроссовки, в ванной висело бельё, а сама Катя развалилась на диване с чипсами, уткнувшись в телефон.
— Катя, уберёшь за собой? — устало попросила Анна.
— Ага, потом, — не поднимая глаз, ответила девчонка.
— Не потом, а сейчас. Я устала.
— Я тоже устала. У нас сегодня три пары было.
Что-то щёлкнуло внутри Анны. Она развернулась и пошла в спальню, где Дима лежал на кровати с планшетом.
— Дима, мы должны поговорить.
— Давай потом, а? Я тут статью дочитываю.
— Нет. Сейчас. — Анна села на край кровати. — Твоя сестра должна съехать. Немедленно.
Дима медленно отложил планшет.
— О чём ты?
— О том, что я больше не могу. Это моя квартира, Дима. Я её купила на свои деньги, я плачу за неё, и я больше не хочу, чтобы здесь жила твоя сестра.
— Аня, ну ты чего? Она же студентка, ей надо где-то жить.
— Пусть снимает общежитие. Или комнату. Но не здесь.
— На какие деньги? Ты же понимаешь, что у неё нет таких денег!
— Это не моя проблема! — Анна почувствовала, как голос снова срывается. — Я не обязана содержать твою сестру!
— Ого, — Дима сел, глядя на неё с каким-то странным выражением. — Вот это поворот. Значит, теперь мы о деньгах говорим открытым текстом, да? Значит, у кого деньги, тот и решает?
— Дело не в деньгах! Дело в том, что ты даже не спросил меня! Ты просто решил за меня, что твоя сестра будет здесь жить, и всё!
— А что мне было делать? Выкинуть её на улицу?
— Ты мог обсудить это со мной! Ты мог найти другое решение! Но ты просто поставил меня перед фактом!
Дима встал и прошёлся по комнате.
— Знаешь, что я думаю? Ты просто жадная. Вот честно. Тебе жалко куска хлеба для девчонки, которая пытается получить образование.
— Да пошёл ты! — сорвалась Анна, и сама ужаснулась своим словам. Она никогда не ругалась матом. Никогда.
Дима уставился на неё.
— Ты чего?
— Я устала! — Анна чувствовала, как по щекам текут слёзы, но не могла остановиться. — Устала работать за двоих, убирать за двоих, содержать троих! Ты ничего не делаешь, Дима! Совсем ничего! Ты приходишь с работы и ложишься на диван! Ты не зарабатываешь, не убираешь, даже посуду за собой не моешь! А теперь ещё и сестру свою приволок!
— Так вот оно что, — Дима криво усмехнулся. — Значит, вся проблема во мне. Я во всём виноват. Плохой муж, никудышный добытчик.
— Я этого не говорила…
— Говорила! Именно это! И знаешь что? Если я такой плохой, может, мне вообще отсюда уйти?
— Может быть! — выкрикнула Анна. — Может быть, так и надо!
Повисла тишина. Они стояли друг напротив друга, тяжело дыша, и Анна вдруг поняла: она не боится. Не боится, что он уйдёт. Наоборот — она чувствует облегчение.
— Хорошо, — тихо сказал Дима. — Раз так, то я съеду. И Катю заберу.
— Вот и прекрасно.
Он прошёл мимо неё к шкафу и начал доставать вещи. Анна стояла, прислонившись к стене, и смотрела, как он складывает одежду в сумку. Механически, не глядя.
Из комнаты донёсся Катин голос:
— Дим, что происходит?
— Собирайся. Мы уезжаем.
— Куда?!
Дима вышел в комнату. Анна слышала их приглушённые голоса, Катины возмущённые вопли. Потом девчонка влетела в спальню, красная от злости.
— Это всё из-за тебя! Ты просто завидуешь, что я молодая! Тебе просто не нравится, что Дима меня любит больше, чем тебя!
— Катя, уйди, — устало сказала Анна.
— Да пошла ты! Жадина! Квартиркой своей гордишься, как будто у тебя хоромы в центре! Подумаешь!
Что-то внутри Анны взорвалось. Она шагнула к Кате, и девчонка инстинктивно отступила. Потом она повернулась к Диме.
— Слушай меня внимательно, — голос Анны был тихим, но твёрдым. — Я квартиру покупала не для того, чтобы твоя сестра здесь жила! Проваливай отсюда и сестру свою забирай!
Через полчаса они ушли. Дима молча закинул сумки на плечо, Катя хлопнула дверью напоследок. Анна осталась одна в своей квартире.
Она прошла по комнатам. Крошки, мусор, грязная посуда на кухне. Вместо того чтобы расплакаться, Анна закатала рукава и начала убирать.
Мыла посуду, пылесосила, протирала, складывала. Убирала следы чужого присутствия из своего дома. С каждой минутой становилось легче. Словно вместе с грязью уходило что-то тяжёлое, давившее на грудь.
Когда квартира снова заблестела чистотой, Анна заварила себе чай, села у окна и посмотрела на ночной город. Огни мерцали внизу, где-то ехали машины, жили люди, и она вдруг почувствовала себя частью этого мира. Не потерянной, не одинокой — а просто живой.
Телефон завибрировал. Сообщение от Димы: «Ты ещё пожалеешь. Надеюсь, тебе теперь лучше будет одной в своей драгоценной квартире».
Анна посмотрела на экран, задумалась и написала: «Желаю вам удачи. Извини, что так вышло. Но иначе не могло быть».
Ответа не последовало.
Она выключила телефон, допила чай и легла спать. Впервые за долгое время — в тишине, в чистоте, в своей собственной квартире.
Утром Анна проснулась от солнечного света, пробивающегося сквозь шторы. Никакой музыки из комнаты, никаких разговоров на кухне, никакого грохота посуды. Тишина.
Она полежала немного, прислушиваясь к этой тишине, и поняла: ей не страшно. Не одиноко. Впервые за два года она чувствовала себя дома.
На работе коллега заметила:
— Аня, ты сегодня какая-то другая. Вроде отдохнувшая.
— Да, — улыбнулась Анна. — Хорошо спала.
Она не стала рассказывать, что произошло. Не стала объяснять, как много нужно мужества, чтобы признать ошибку и отпустить человека, который тянет тебя на дно. Что иногда любви недостаточно, если один любит, а другой просто пользуется.
Дима ещё несколько раз писал — то с упрёками, то с попытками надавить на жалость. Катя оставила под одним из Анниных постов в соцсетях злобный комментарий. Но Анна просто блокировала их обоих и продолжала жить.
Через месяц подала на развод. Дима не стал сопротивляться — видимо, понял, что возвращаться не к чему. Квартира осталась за Анной, как и должно было быть.
Однажды вечером, когда она сидела с подругой в кафе, та спросила:
— Ну что, жалеешь?
Анна задумалась.
— Знаешь, я жалею только об одном — что не сделала это раньше. Что так долго терпела. Думала, что это я какая-то не такая, слишком требовательная, слишком чёрствая. А оказалось — просто не хотела видеть правду.
— А какая правда?
— Что не всякий человек, который кажется лёгким и романтичным, таким и является. Иногда за этой лёгкостью прячется обычная лень. А за романтичностью — неспособность брать на себя ответственность.
Подруга кивнула.
— Зато теперь ты свободна.
— Да, — Анна улыбнулась. — Теперь свободна.
Она вернулась домой в свою тихую, чистую квартиру, заварила чай и села за ноутбук. Давно хотела пройти онлайн-курс по иллюстрации, всё времени не было. Теперь время появилось.
За окном зажигались огни города, в квартире пахло лавандовым чаем, и впервые за долгое время Анна почувствовала себя по-настоящему счастливой. Не потому что рядом кто-то был, а потому что она наконец вернула себе право жить так, как хочется ей.
И это было лучшее, что могло с ней случится.
