Когда соседи по даче невинно интересовались у Евгения Стеблова, куда подевалась его супруга, он отвечал просто:
«Мы больше не живём вместе».
Эта фраза прозвучала неожиданно. Буквально ещё недавно их видели вдвоём, они улыбались, гуляли, казались крепкой, пусть и немолодой, парой. После того, как Стеблов потерял первую жену, он тяжело переносил одиночество. Поэтому поздний брак с Любовью Владимировной, казался настоящим утешением судьбы. Они сыграли свадьбу, когда ему перевалило за шестьдесят. А вскоре они и обвенчались. Всё выглядело по-настоящему серьёзно. И вдруг, сразу после 79-летия, актёр объявляет, что развёлся.
Почему? Что могло толкнуть верующего мужчину, который так ценил семейные узы, на развод в таком возрасте? Решение выглядело странным, почти абсурдным, но за ним стояла история, достойная внимания.
Однажды Евгений Стеблов заглянул на день рождения к своему давнему другу – актёру Александру Пороховщикову. Тот был известен не только ролями, но и страстью к красивой жизни. В его квартире часто толпились эффектные девушки, ухоженные парни, шум, смех, дорогое шампанского – и в этот раз всё было так же. Людей набилось столько, что в комнате было уже не протолкнуться.
Стеблов, совсем другой по натуре, сдержанный, застенчивый, чуждый светской суеты, всё равно периодически приходил к нему. Даже е ради тусовки. Просто внутри жила робкая надежда: а вдруг именно здесь, среди всех этих глянцевых лиц, мелькнёт кто-то иной. Настоящая. И в тот вечер случилось то, на что он давно не смел рассчитывать. Среди шумной компании, где каждая девушка будто вышла с обложки, он вдруг заметил одну – совсем другую. Скромную, неприметную, без макияжа и лишнего блеска. Звали её Татьяна Осипова.
Она не имела никакого отношения к театру, не вращалась в артистических кругах, да и вообще, как потом выяснилось, не смотрела ни одного фильма с участием Стеблова. Работала в финансах, держалась просто, не старалась произвести впечатление. Никакой игры, никаких масок, только редкая, естественность.
Евгений сразу почувствовал, что она, не как все. Без колебаний он подошёл, взял Татьяну за руку и молча увёл её из гудящей толпы в тихий кабинет, принадлежавший отчиму Пороховщикова. Там они и остались, на несколько часов. И мир снаружи на какое-то время перестал существовать для них.
Когда пара вышла, праздник всё также шёл своим чередом, но Стеблов чувствовал себя иначе: вымотанный физически, но при этом окрылённый. Он поспешно записал номер Татьяны, кивнул вместо прощания и ушёл, не дожидаясь конца вечера. Оставаться на шумной вечеринке, после такой эмоциональной встряски, ему казалось неуместным. Он ушёл с ощущением, что эта встреча – отнюдь не случайность. Как будто кто-то сверху подшутил и устроил ему судьбоносное знакомство в доме главного московского ловеласа.
После того вечера, их встречи стали регулярными. Для Стеблова начался совершенно новый этап жизни, как будто кто-то приоткрыл перед ним дверь в другой мир. Татьяна была не из тех женщин, которых легко разгадать. В один день, она появлялась как настоящая леди с безупречными манерами, в элегантном платье, а на следующий, могла быть простой, домашней, с тёплым взглядом и бесконечным терпением к его историям.
***
Эта её многогранность, одновременно притягивала и настораживала. Казалось, он не до конца понимает, кто она на самом деле. Он дарил ей цветы, они гуляли по вечерней Москве, сидели в кафе, говорили о жизни. Но где-то глубоко внутри у него уже жил вопрос: это просто сильная симпатия или что-то серьёзнее?
Ответ пришёл сам собой. Это был самый обычный день. Стеблов остался один и вдруг поймал себя на мысли, от которой сжалось сердце. Он понял, что он любит. По-настоящему, глубоко и без остатка.
Сомнений больше не было. Лучше женщины, чем Татьяна, он не встречал. Она обожала животных, подбирала бездомных кошек, они гладили дворняг, как будто это самое важное в мире. А ещё, она была по-детски чистой, ведь до Евгения у неё не было романов, даже поцелуев не было. Всё в ней было искренним, неприкрытым, как будто из прошлого времени, когда наивность ещё не считалась слабостью. После этого внутреннего прозрения, всё стало ясно. Он просто сделал ей предложение, как делают, когда понимают, что дальше откладывать нельзя. Они поженились. И началась их долгая семейная история, длиной в целых 38 лет.
Семейная жизнь началась в тесной коммуналке на проспекте Мира. Денег тоже было впритык, но это их не беспокоило, ведь любовь грела лучше любых батарей. Через два года после свадьбы они поняли, что пора двигаться дальше и пора становиться родителями. И именно здесь их счастье впервые столкнулось с серьёзным препятствием.
Врачи сообщили Татьяне, что у неё с детства врождённый порок сердца и беременность может обернуться трагедией. Медики не оставили ей шанса – рожать категорически нельзя. Для Евгения это был сокрушительный удар. Он уже начал мириться с тем, что никогда не станет отцом. А вот Татьяна – нет. В самый трудный момент она показала, насколько она упрямая и сильная. Отступать она не собиралась.
Решение Татьяна приняла сама. Просто однажды, она посмотрела мужу в глаза и твёрдо сказала:
«У нас будет ребёнок».
Это был риск и риск слишком серьёзный, чтобы не бояться. Но в этом же решении было всё – её любовь, её сила и вера в то, что новая жизнь сильнее страха. Вопреки диагнозам, прогнозам и запретам, спустя девять месяцев, на свет появился мальчик. Абсолютно здоровый. Его назвали Серёжей. И в тот момент Стеблов понял, что никогда в жизни не был так горд и так счастлив одновременно.
К тридцати трём годам, Евгений Стеблов успел многого добиться. Любимая профессия, известность, уютный дом, жена и сын – всё, о чём только можно мечтать. Но один их день в Праге перечеркнул привычную жизнь и заставил по‑новому взглянуть на то, что казалось вечным.
Он снимался в Чехословакии, в сказке «Принцесса на горошине». Съёмки затянулись, а вечером нужно было лететь в Москву. Евгений торопился так, что даже не успел смыть грим. Машина мчалась по трассе, пока в один миг всё не оборвалось – произошла авария.
Очнувшись, он понял, что лежит на полу, не чувствуя почти ничего. Но в тот момент случилось нечто, что потом навсегда останется с ним. Он ясно ощутил, что человек – это не тело. Есть нечто глубже, то, что не умирает вместе с плотью. Это чувство было таким отчётливым, как будто кто-то открыл ему глаза. С тех пор Стеблов уже не был прежним.
После месяцев в больницах, операций и боли, Евгений Стеблов вернулся к жизни, но она уже не казалась ему прежней. После аварии, всё воспринималось иначе – глубже и острее. Как будто реальность сменила плёнку. И в этой новой, оголённой реальности ю, появилось то, чего раньше не хватало – духовный поиск.
Инициатива пришла не от него, а от Татьяны. Она однажды тихо сказала:
«Знаешь… Давай покрестимся».
Слова простые, но в них чувствовалось всё – и желание защитить семью, и внутренняя потребность найти опору. Для того времени, это был поступок почти отчаянный. Стеблов был не просто актёром с именем, а ещё и замсекретаря парткома по идеологии в Театре Моссовета. А тут крещение. В СССР это приравнивалось чуть ли не к предательству. Но страх уже отступил, а на его место пришла вера.
***
Всё происходило тайно, почти подпольно. В советские времена крещение было не просто личным делом, это могло обернуться серьёзными проблемами. Особенно для публичного человека. Помогла родственница Татьяны, которая прислуживала в храме. По знакомству договорилась со священником. Тот согласился, но при одном условии: никаких записей, никаких паспортов, всё устно, чтобы ни в одной книге не осталось следа.
Обряд прошёл в маленьком храме возле станции метро «Сокольники». Когда они вернулись домой, заварили чай и сели за стол, в доме стояла почти физически ощутимая тишина. Добрая, светлая, как будто кто-то открыл окно и впустил свежий воздух. Стеблов позже вспоминал, что именно тогда он почувствовал, что теперь у них есть нечто большее, чем просто любовь. У них появилась вера. И она осталась с ними навсегда.
Пока Евгений и Татьяна строили свою духовную опору, их сын Сергей рос талантливым и светлым парнем. Все вокруг были уверены, что он копия отца. Такой же обаятельный, с живыми глазами и врождённым чувством сцены.
Поступить в Щукинское училище он смог без протекции с первого раза. Уже на втором курсе, он сыграл главную роль в мелодраме «Глаза» – трогательной истории, после которой у него появились толпы поклонниц и письма, подписанные губной помадой.
Он закончил не только актёрский курс, но и прошёл режиссёрскую подготовку. Казалось, всё складывается идеально, ведь таланту было куда расти, а двери в кино были открыты. Но, попав в киноиндустрию, Сергей быстро понял, что за яркой обложкой, скрывается совсем другое. И это “другое” его глубоко разочаровало.
Сергей не смог закрыть глаза на то, что творилось за кулисами кино. То, что зритель не видит, и что для него, человека с принципами, оказалось неприемлемым. Позже он признался отцу с горечью:
«Пап, да там одно воровство».
Продюсерам не были нужны смысл, глубина или поиск. Им нужен был “контент”, где быстро, дёшево и попроще. Когда он пытался предлагать нестандартные идеи, ему в лицо говорили:
«Зачем заморачиваться? Это никто не купит».
Сергей понял, что так жить нельзя и он не стал прогибаться и он ушёл… в другую жизнь.
Он устроился бригадиром грузчиков в обычный гипермаркет “Ашан”. Где коробки, смены по 12 часов, тяжёлый труд руками, но всё чисто, без сделок с совестью. И именно там начался его новый путь.
Однажды ребята со смены – простые, крепкие мужики, предложили поехать с ними в монастырь. Съездим, мол, в Оптину пустынь, просто посмотреть. Сергей согласился и вернулся уже другим человеком. Поездка стала не просто экскурсией, а чем-то гораздо большим. Первым звоночком. Первым шагом к решению, которое изменит всё.
***
О врождённом пороке сердца Татьяны, они узнали ещё в начале совместной жизни. Болезнь никуда не делась, она просто отступала на время. Она жила с этим диагнозом десятилетиями и с возрастом сердце всё чаще начинало давать сбои. В девяностые стало особенно тяжело. Тогда, на фоне общего развала медицины, Татьяне всё-таки решились провести серьёзную кардиологическую операцию. Риск был огромный, но другого выхода не было.
После операции, врачи избегали прямых формулировок. Но между строк звучало главное, чтобы радоваться каждому дню и не строить долгосрочных планов. В лучшем случае, говорили про лет пятнадцать спокойной жизни, но не больше. И снова Татьяна доказала, что характер сильнее диагноза. Вместо предсказанных пятнадцати лет, она прожила восемнадцать. Три года сверх прогноза, были, как подарок. Или как вызов судьбе. Эти годы она вырвала у болезни буквально зубами, ради себя, мужа и ради сына.
Её не стало в 2010 году. За плечами у них было 38 лет вместе, почти вся осознанная жизнь. И в один день всё это оборвалось.
Для Стеблова, её см@рть стала ударом, к которому невозможно подготовиться. Он остался один в той тишине, которую не заглушали ни телефонные звонки, ни разговоры с близкими. Сын был рядом, но ненадолго.
См@рть матери, стала для Сергея последней чертой. Той самой границей, за которой не осталось повседневной суеты. Он больше не метался между «можно» и «надо». Решение, на которое он не осмеливался при её жизни, теперь стало неизбежным. Через несколько месяцев после похорон матери, Сергей исчез. Евгений Стеблов проснулся однажды утром и увидел на столе письмо.
В нём было всё, что сын не мог сказать словами. Он писал, что давно чувствовал зов сердца – посвятить себя Богу. Но пока жила мама, не позволял себе этого шага. Он знал, что для её и так слабого сердца, такая весть могла стать непереносимой. И он ждал. А потом сделал выбор, резко, без предупреждений.
«Я выбрал вариант “ушёл за сигаретами и не вернулся”, чтобы тебе было легче», – написал он в письме.
Он просто поставил отца перед фактом. Потому что не хотел слёз, не хотел чтобы его отговаривали и не хотел видеть в глазах отца ту боль, которую всё равно бы почувствовал.
Для Евгения Стеблова, это был второй удар, и оба в один год. Но как человек верующий, он не осуждал выбор сына. Он понимал, что служение Богу – это не бегство, а путь. Но как отец… это была боль, которую нельзя описать словами.
Его единственный сын сам отказался от всего мирского – от семьи, от детей и от продолжения рода. И в один момент Стеблов потерял не только жену, но и будущее. Дом опустел. Каждая комната, каждая вещь, напоминала о прошлой жизни – такой живой, наполненной и шумной.
***
Это одиночество сжимало грудь, не отпускало ни днём, ни ночью. Именно в этой тишине и родилась мысль, что нужно как-то жить дальше. Возможно, не одному. Евгений Стеблов не искал легкомысленного флирта или временного утешения. Ему была нужна семья. Настоящее плечо рядом, тёплая рука в своей руке. Он никогда не умел «просто встречаться». Он всегда был за «всерьёз и надолго».
С этим и пришёл к старым друзьям – к актёру Борису Токареву и его жене Людмиле Гладунко. За столом, почти между делом, он сказал:
«Я не могу больше быть один».
Людмила не раздумывая, сказала:
«Есть одна женщина. Финансист, надёжная и с характером. Люба Глебова».
Они хотели устроить тёплый вечер у себя дома, познакомить без неловкости, но Стеблов попросил другое:
«Просто дайте телефон, я позвоню сам».
И начались разговоры. Долгие, тёплые, ночные. О жизни, потерях и страхах, и о том, как среди всего этого, удержаться на плаву. Они разговаривали, как будто знали друг друга сто лет.
Лишь потом, когда уже почувствовали , что во многом совпадают, он решился пригласить Любу к себе на дачу в Раздоры. Это было свидание вслепую в самом прямом смысле. Он её ни разу не видел, только спрашивал у подруги Людмилы:
«А она… какая?»
Евгений Стеблов ждал у въезда в посёлок. Машина притормозила у обочины, загорелись габариты. Женщина вышла, и он сразу понял, что это она. Почему-то первое, что бросилось ему в глаза, были брюки. Они сидели на ней безупречно, со вкусом, по фигуре. Потом он узнал, что это была вещь от самого Вячеслава Зайцева.
Пока он шёл к ней, будто бы «считывал» её осанку, взгляд, как она держит руки. И с каждым шагом понимал, что она ему нравится. А когда подошёл, не смог сдержаться. Просто поцеловал ее и сам удивился.
Дальше всё пошло очень быстро. Они сблизились почти сразу. И как только Стеблов сделал предложение, тут же заговорил о венчании. Для него это был не просто штамп в паспорте, для него брак должен быть освящён. Перед тем, как окончательно решиться, он захотел познакомить Любу с сыном. Встречу устроили в Петрозаводске, где у Евгения был творческий вечер. Сергей приехал уже как монах, человек другой жизни.
После ужина Стеблов спросил:
«Ну, как тебе? Люба и её дочь?»
Сергей улыбнулся и ответил коротко:
«Добрые люди».
Для отца это прозвучало как благословение.
И в 63 года он снова надел костюм жениха с надеждой, что этот брак принесёт ему покой и поддержку, которой так не хватало в одиночестве.
Сначала казалось, что всё складывается правильно. Любовь Владимировна оказалась женщиной практичной, с тёплым характером и ясной головой. Она вела хозяйство, заботилась, была внимательна к мелочам. У неё была взрослая дочь и внуки, которые быстро стали звать Евгения «дедушкой». В доме снова звучали голоса, на кухне пахло пирогами, а в воздухе витала жизнь.
Но за этой внешней идиллией скрывался хрупкий фундамент. Сам Стеблов позже честно признается, что он не любил вторую жену. Старался быть достойным мужем, а она, в ответ, старалась быть хорошей женой. Они жили как партнёры – с уважением, заботой и участием. Но без той самой главной искры, которая делает семью настоящей. И трещины в фундаменте не заставили себя ждать. В какой-то момент, Любовь начала ревновать мужа… к прошлому. К памяти и к Татьяне.
Для Стеблова это было больно и странно. Он не вычеркивал первую жену из своей жизни, не делал вид, что её не было. Она была и навсегда осталась частью его самого. Память о Татьяне, была для него не грузом, а светом. А её ревность к этой памяти, разрушала то немногое, что между ними ещё держалось.
А потом в отношениях всплыл самый банальный, но самый болезненный вопрос – квартирный. Любовь Владимировна хотела, чтобы Евгений Юрьевич переписал на неё свое жильё. Возможно, для неё это было вопросом стабильности, желания чувствовать себя защищённой, но для него это стало точкой невозврата. Он твёрдо знал, что квартира должна остаться сыну. Пусть Сергей и монах, пусть он далёк от всего мирского, но это было дело не практики, а принципа и отцовского долга.
Этот конфликт стал проверкой. Когда в отношениях нет любви, даже самый простой бытовой вопрос превращается в войну. И в 79 лет, Стеблов поставил точку. Он подал на развод. Он больше не искал утешения. Не ждал поддержки. Просто понял, что прожить остаток жизни честно, значит, остаться наедине с собой и со своей памятью. Так закончилась его вторая попытка обрести семью. Евгений Стеблов выбрал одиночество, как верность той самой, единственной любви, которую он носит в сердце до сих пор.
