Виктория нервно теребила край пляжного полотенца, не в силах оторвать взгляд от экрана смартфона. На нём мелькали кадры с камер видеонаблюдения, установленных в их с Максимом квартире. Вот уже пятый день отпуска превращался для неё в настоящую пытку.
— Вика, ну чего ты опять в этот телефон уткнулась? — раздражённо спросил Максим, плюхаясь рядом на шезлонг. — Мы же договорились: никакой работы в отпуске!
Виктория вздрогнула и поспешно выключила экран.
— Это не работа, просто… — она замялась, пытаясь придумать правдоподобное объяснение. — Просто смотрю сериал. Очень затягивает, знаешь ли.
Максим недоверчиво хмыкнул:
— Сериал? На пляже?
— Да, представь себе, — Виктория натянуто улыбнулась. — Современные технологии, что тут скажешь.
Максим покачал головой и потянулся за бутылкой воды.
— Странно, конечно. Пошла бы поплавала – море такое теплое! Но смотри сама, как хочешь. Только не забывай, зачем мы сюда приехали. Отдыхать, расслабляться и наслаждаться друг другом, — он многозначительно поиграл бровями.
Виктория кивнула, чувствуя, как внутри всё сжимается от чувства вины. Она ненавидела врать мужу, но ещё больше ненавидела ту ситуацию, в которой оказалась.
Всё началось за неделю до их отъезда. Максим предложил оставить ключи от квартиры своей матери, Елене Сергеевне, чтобы та присматривала за цветами и проверяла почту.
— Мам, ты же не против? — спросил он по телефону. — Нам бы очень помогло.
— Конечно, дорогой! — голос Елены Сергеевны звучал излишне бодро. — Я с радостью помогу. Вы отдыхайте и ни о чём не беспокойтесь.
Виктория, услышав этот разговор, почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она никогда не питала особой симпатии к свекрови, находя её излишне любопытной и бестактной. Мысль о том, что Елена Сергеевна получит свободный доступ к их квартире, вызывала у неё приступ паники.
— Макс, может, не стоит? — осторожно начала она, когда муж закончил разговор. — Мы можем попросить кого-нибудь из друзей или соседей…
Максим удивлённо посмотрел на жену:
— Вик, ты чего? Мама же предлагает помочь. Это идеальный вариант.
— Но… — Виктория замялась, не зная, как объяснить свои опасения. — Понимаешь, твоя мама… Она иногда бывает слишком… любопытной.
Максим нахмурился:
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, помнишь, как в прошлый раз она перебрала все мои косметички, когда мы просили её покормить кота? — Виктория попыталась подобрать слова поделикатнее. — Или как она постоянно комментирует наши покупки и расходы?
Максим махнул рукой:
— Брось, Вик. Ты преувеличиваешь. Мама просто заботится о нас.
— Забота — это одно, а вмешательство в личную жизнь — совсем другое, — не сдавалась Виктория.
Спор затянулся на несколько дней. Виктория пыталась убедить мужа найти другой вариант, но Максим стоял на своём. В конце концов, она сдалась, но внутри всё кипело от негодования и тревоги.
— Доченька, ты совсем с ума сошла? — возмущённый голос матери Виктории, Ирины Александровны, звучал в трубке. — Как ты могла согласиться на это?
Виктория вздохнула:
— Мам, у меня не было выбора. Максим упёрся, как баран. Говорит, что я параною и не доверяю его матери.
— А ты и не должна ей доверять! — фыркнула Ирина Александровна. — Эта Елена та ещё штучка. Помнишь, как она на твоей свадьбе пыталась переставить цветочные композиции? Или как она постоянно намекает, что вы живёте не по средствам?
Виктория устало потёрла переносицу:
— Помню, мам. Именно поэтому я и не хочу, чтобы она оставалась в нашей квартире без присмотра.
— Так сделай что-нибудь! — воскликнула Ирина Александровна. — У вас же есть камеры видеонаблюдения, которые вы ставили для няни. Включи их и следи за этой… этой…
— Мам! — одёрнула её Виктория. — Не выражайся.
— Ладно-ладно, — проворчала Ирина Александровна. — Но ты подумай над моим предложением. Лучше перестраховаться, чем потом локти кусать.
Виктория задумалась. Идея была рискованной, но заманчивой. С одной стороны, это было вторжением в частную жизнь свекрови. С другой — Елена Сергеевна сама напрашивалась на такое обращение своим поведением.
После долгих раздумий Виктория решилась. Она настроила камеры так, чтобы получать уведомления на телефон при любом движении в квартире. Максиму она ничего не сказала, боясь его реакции.
И вот теперь, лёжа на пляже солнечного Таиланда, Виктория чувствовала себя героиней шпионского триллера. Каждое уведомление заставляло её сердце учащённо биться.
Первые два дня всё было спокойно. Елена Сергеевна действительно заходила ненадолго, поливала цветы и уходила. Виктория начала думать, что зря паниковала.
Но на третий день всё изменилось.
Уведомление пришло около полудня. Виктория, извинившись перед Максимом и маленьким Артёмом, ушла в номер «поработать». На самом деле она прильнула к экрану телефона, наблюдая за происходящим в квартире.
Елена Сергеевна вошла как обычно, но вместо того, чтобы направиться к цветам, она начала методично обходить комнаты. Виктория с ужасом наблюдала, как свекровь открывает шкафы, роется в ящиках, даже заглядывает под матрас.
— Господи, — прошептала Виктория, то и дело оглядываясь, чтобы не вошел муж.
Но самое неприятное было впереди. Добравшись до спальни, Елена Сергеевна начала примерять вещи Виктории. Она надевала её платья, крутилась перед зеркалом, даже пыталась втиснуться в пеньюар.
— Ну и барахло, — бормотала она себе под нос. — И на это они тратят деньги?
Виктория чувствовала, как внутри всё кипит от гнева и унижения. Она хотела немедленно позвонить Максиму и всё рассказать, но что-то её останавливало. Возможно, страх разрушить его отношения с матерью. Или боязнь, что он не поверит.
Следующие дни превратились для Виктории в настоящий кошмар. Елена Сергеевна приходила в квартиру каждый день, устраивая настоящие ревизии. Она пересчитывала деньги, спрятанные в ящике комода, изучала документы, даже пыталась подобрать пароль на ноутбуке.
— Мам, я больше не могу, — рыдала Виктория в трубку. — Это какой-то кошмар.
— Держись, девочка, — утешала её Ирина Александровна. — Скоро вы вернётесь, и ты сможешь положить этому конец.
— Как? — всхлипнула Виктория. — Макс мне не поверит. Он обожает свою мать.
— Покажешь ему записи, — уверенно сказала Ирина Александровна. — Против фактов не попрёшь.
Но Виктория сомневалась. Она боялась реакции мужа, боялась разрушить семью. И в то же время не могла больше терпеть это вторжение в их жизнь.
Вернувшись домой, Виктория была на грани нервного срыва. Она ожидала, что Елена Сергеевна примчится к ним сразу же, но та не появлялась несколько дней.
— Странно, что мама не заходит, — удивлялся Максим. — Обычно она не может дождаться, чтобы увидеть внука после разлуки.
Виктория молчала, не зная, что сказать. Она чувствовала, что развязка близка, но не знала, как её приблизить.
Елена Сергеевна появилась на пороге их квартиры через неделю после их возвращения. Она выглядела непривычно тихой и какой-то смущённой.
— Ну как отдохнули, детки? — спросила она, неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Отлично, мам, — улыбнулся Максим. — Спасибо, что присмотрела за квартирой.
Виктория почувствовала, как внутри всё закипает. Она не могла больше молчать.
— Да, Елена Сергеевна, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Расскажите, как вы присматривали за нашей квартирой?
Елена Сергеевна побледнела:
— Что ты имеешь в виду, Вика?
— Я имею в виду ваши ежедневные визиты, — Виктория чувствовала, как дрожат руки. — Ваши ревизии наших вещей, примерки моей одежды, пересчёт наших денег…
— Что?! — воскликнул Максим. — Мама, о чём она говорит?
Елена Сергеевна растерянно переводила взгляд с сына на невестку:
— Максим, не слушай её. Она всё выдумывает. Я просто заходила полить цветы, как мы и договаривались.
— Правда? — Виктория достала телефон. — Тогда, может, посмотрим, как именно вы поливали цветы?
Она включила видео. На экране появилась Елена Сергеевна, примеряющая платье Виктории и крутящаяся перед зеркалом.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Максим смотрел на экран с выражением шока и недоверия. Елена Сергеевна побледнела ещё больше.
— Это… это монтаж! — наконец выдавила она. — Вика специально всё подстроила, чтобы очернить меня в глазах сына!
— Мама, — тихо сказал Максим. — Зачем ты это делала?
Елена Сергеевна разрыдалась:
— Я просто хотела убедиться, что вы живёте правильно! Что эта… эта девчонка не тратит твои деньги на ерунду! Я же забочусь о тебе, сынок!
Максим покачал головой:
— Мама, мне 35 лет. Я сам могу решать, как мне жить и на что тратить деньги.
— Но я твоя мать! — воскликнула Елена Сергеевна. — Я имею право знать…
— Нет, мама, — твёрдо сказал Максим. — Ты не имеешь права вторгаться в нашу личную жизнь. Это переходит все границы.
Виктория молча наблюдала за этой сценой, чувствуя смесь облегчения и тревоги. Она не хотела разрушать отношения Максима с матерью, но и терпеть такое отношение к себе больше не могла.
Елена Сергеевна, видя, что ситуация выходит из-под контроля, попыталась сменить тактику:
— Вика, милая, — она повернулась к невестке с заискивающей улыбкой. — Я понимаю, что поступила неправильно. Но давай не будем делать из мухи слона? Я просто волновалась за вас, хотела убедиться, что у вас всё в порядке.
Виктория почувствовала, как внутри всё закипает от гнева:
— Не надо, Елена Сергеевна. Не надо этих оправданий. Вы не волновались, вы шпионили за нами. Вы нарушили наше личное пространство, наше доверие.
— Но я же мать! — снова начала Елена Сергеевна. — Разве я не имею права…
— Нет, мама, — твёрдо прервал её Максим. — Ты не имеешь права. И пока ты этого не поймёшь, я думаю, нам стоит… ограничить наше общение.
Елена Сергеевна побледнела:
— Что? Максим, ты не можешь…
— Могу, мама, — жёстко сказал он. — И я это сделаю. Нам нужно время, чтобы всё обдумать. И тебе тоже.
Елена Сергеевна разрыдалась:
— Вы не можете так со мной поступить! Я ваша мать, бабушка Артёмки! Вика, скажи что-нибудь!
Но Виктория молчала, глядя в пол. Годы накопившейся обиды и раздражения наконец прорвались наружу:
— Знаете что, Елена Сергеевна? Я устала. Устала от ваших постоянных намёков, от вашего вмешательства в нашу жизнь, от вашего неуважения ко мне как к жене вашего сына. И это, — она указала на телефон с видеозаписями, — это последняя капля.
Максим обнял жену за плечи:
— Мама, тебе лучше уйти. Нам всем нужно время, чтобы остыть и подумать.
Елена Сергеевна в последний раз попыталась воззвать к сыну:
— Максим, неужели ты позволишь этой… этой женщине разрушить нашу семью?
Максим покачал головой:
— Нет, мама. Это ты сама разрушила всё своими действиями. А теперь, пожалуйста, уходи.
Елена Сергеевна, всхлипывая, вышла из квартиры. Как только дверь за ней закрылась, Виктория почувствовала, как её начинает трясти. Максим крепко обнял её:
— Прости меня, Вика. Прости, что я не верил тебе раньше.
Виктория уткнулась ему в плечо:
— Что теперь будет, Макс?
Он тяжело вздохнул:
— Не знаю. Но мы справимся. Вместе.
Прошло несколько месяцев. Елена Сергеевна пыталась наладить отношения: она звонила, писала сообщения, даже пыталась приходить без приглашения. Но Максим был непреклонен. Он ограничил общение с матерью до минимума, позволяя ей видеться с Артёмом только под присмотром и никогда не оставляя их наедине.
Виктория чувствовала себя виноватой, видя, как тяжело Максиму даётся это решение. Однажды вечером, когда они сидели на кухне после укладывания Артёма, она решилась заговорить об этом:
— Макс, может, нам стоит попробовать… ну, не знаю, помириться с твоей мамой?
Максим удивлённо посмотрел на жену:
— Ты серьёзно? После всего, что она сделала?
Виктория пожала плечами:
— Она всё-таки твоя мать. И бабушка Артёма. Я не хочу, чтобы наш сын рос без бабушки из-за этой ситуации.
Максим задумался:
— Знаешь, Вик, я думал об этом. Много думал. И знаешь, к какому выводу пришёл? Иногда лучше вообще не иметь бабушки, чем иметь такую, которая не уважает его родителей и их личное пространство.
Виктория была поражена твёрдостью его тона:
— Ты уверен?
— Абсолютно, — кивнул Максим. — Мама никогда не изменится. Она всегда будет пытаться контролировать нашу жизнь, всегда будет считать, что знает лучше. И я не хочу, чтобы Артём рос в такой атмосфере.
Виктория почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы:
— Мне жаль, Макс. Я знаю, как тебе тяжело.
Он обнял её:
— Не жалей. Ты и Артём — моя настоящая семья. И я всегда буду на вашей стороне.
Прошёл год. Елена Сергеевна продолжала попытки восстановить отношения, но они оставались холодными и формальными. Она могла видеть внука только по праздникам, да и то ненадолго.
Однажды, после очередного визита свекрови, Виктория нашла Максима сидящим в темноте в гостиной.
— Эй, ты в порядке? — тихо спросила она.
Максим поднял на неё усталый взгляд:
— Знаешь, я всё думаю… Правильно ли мы поступаем? Может, стоит простить маму?
Виктория села рядом с ним:
— А ты сам-то простил её?
Максим долго молчал, прежде чем ответить:
— Нет. И в этом вся проблема. Я не могу простить её за то, что она сделала. За то, как она относилась к тебе все эти годы. За то, что она не уважает наши границы.
Виктория взяла его за руку:
— Знаешь, Макс, иногда прощение — это не про то, чтобы забыть и снова доверять. Иногда это про то, чтобы отпустить обиду и двигаться дальше. Но это не значит, что мы должны позволить ей снова войти в нашу жизнь на прежних условиях.
Максим кивнул:
— Ты права. Просто… иногда я скучаю по той маме, которая у меня была в детстве. Но её больше нет.
— Мне жаль, — тихо сказала Виктория.
Они сидели в тишине, держась за руки. За окном шумел вечерний город, в детской посапывал Артём. Их маленькая семья, их крепость, которую они построили и которую теперь защищали от всех внешних угроз. Даже если эти угрозы приходили от самых близких людей.
— Знаешь что? — вдруг сказал Максим. — Я благодарен тебе.
— За что? — удивилась Виктория.
— За то, что ты открыла мне глаза. За то, что ты боролась за нашу семью. За то, что ты — это ты.
Виктория улыбнулась сквозь слёзы:
— Я люблю тебя, Макс.
— И я тебя люблю, — ответил он, крепко обнимая жену.
Они знали, что впереди их ждёт ещё много испытаний. Что Елена Сергеевна не оставит попыток вернуться в их жизнь. Что будут моменты сомнений и слабости. Но они также знали, что вместе они справятся со всем. Потому что их семья, их любовь были сильнее любых внешних угроз.
А камеры видеонаблюдения? Они давно были отключены. Потому что в этом доме больше не было места недоверию и подозрениям. Только любовь, уважение и поддержка. И это было самое главное…
