Он умер, не дожив месяц до 49. На съемочной площадке, в пыльной одесской глубинке, где его героя «убил» немецкий шпион. Но жизнь Андрея Краско давно напоминала сценарий с открытым финалом: женщины, бутылка, роли, которые словно смеялись над ним.
Почему женщины прощали ему измены, а водка не простила ничего? Как актер, сыгравший собственную смерть в кино, не смог избежать ее в жизни?
Андрей Краско — герой, который так и не стал идеальным. Его путь — это смесь гениальности, саморазрушения и страсти, которая сжигала всё на своем пути.
Детство: «Петров? Нет, Краско!»
Андрей появился на свет под грифом «неудобной правды». Его отец, Иван Краско — уже тогда известный питерский артист — официально всё ещё был женат на другой.
Мать, Кира Петрова, дала сыну свою фамилию, но в театральных кругах все шептались: «Ребёнок от Краско». Мальчик рос в тени отцовской славы, будто сама судьба подбрасывала ему сюжеты для будущих драм.
«Ты — Петров, пока я не разрешу», — строго говорила мать. Но Андрей не умел молчать.
В пять лет, оказавшись на спектакле отца, он выскочил из зала на сцену, тыча пальцем в Ивана: «Это мой папа!». Зал замер, актеры смущённо переглядывались. Так началась его первая, не срежиссированная роль — сына, который отказался быть тайной.
В школе он мечтал о геройстве: хотел тушить пожары, спасать людей. «Пожарным буду!» — заявлял учителям. Но к 17 годам всё перевернулось. «Буду актером», — бросил он матери, словно вызов.
Отец, узнав, лишь усмехнулся: «Бездарный парень. Артиста из тебя не выйдет». Эти слова стали кляпом, который Андрей выплюнул лишь годы спустя.
Бунт против ярлыков
Первые попытки влезть в шкуру персонажа начались рано. В новогодних спектаклях, куда его брали «по блату», Андрей играл мелких зверушек — зайцев, белок.
Но даже там он умудрялся бунтовать. «Зачем мне хвост? — возмущался он режиссёру. — Я же человек!». Коллеги отца посмеивались: «Яблочко от яблони…».
Дома было не легче. Иван Краско, позже прозванный «главным женихом» Питера, почти не появлялся. Мать, уставшая оправдываться, твердила: «Ты должен быть лучше него». Андрей кивал, но в душе копил обиды.
После школы — решительный шаг: «Поступаю в театральный!». Отец, услышав, фыркнул: «Даже Платонова выучить не смог!». Речь шла о провале на экзаменах: Андрей не осилил отрывок из прозы, комиссия вынесла вердикт — «сырой материал».
Армия, кладбище и джинсы «из США»
Первый провал в театральный вуз стал для Андрея Краско ударом ниже пояса. Год Андрей таскал декорации в отцовском театре, слыша за спиной: «Сын Ивана Краско? Ха, яблочко от яблони…». Но со второй попытки — взяли. Казалось, теперь-то всё наладится.
Увы, диплом не спас от новых испытаний. Первая большая роль в театре — милиционер-раздолбай — обернулась скандалом.
Высокопоставленный зять Брежнева, Юрий Чурбанов, возмутился: «Такой образ порочит советскую милицию!». В наказание актера отправили в армию — «дисциплину учить».
Армейские будни Андрей превратил в абсурдный спектакль. На команды отвечал шутками, на учениях изображал клоуна.
«Рот закрыл!» — орал командир. «Так точно! — парировал Краско. — А вы не подскажете, где тут гримёрка?». Сослуживцы смеялись в кулак, но за спиной шептали: «Сломают парня…». Но.. не сломали.
После дембеля — конец восьмидесятых. Страна рушилась, а с ней и мечты. «Кому нужны актеры, когда вместо рублей — у. е.?» — горько шутил он.
Чтобы выжить, Краско месил бетон на кладбищах, отливая оградки для чужих могил. «Ирония, да? — говорил друзьям. — Я памятники делаю, а сам живой труп».
По вечерам водил такси, пряча под сиденьем бутылку. «Ты спишь хоть?» — спрашивали. «Когда? — пожимал плечами. — Завтра опять „спектакль“ на кладбище».
Но даже в нищете он находил место авантюрам. Вместе с другом наладил подпольный пошив джинсов.
«Американские! — уверяли они покупателей. — Сам Леви Страусс завещал!». Народ верил. «Красота же! — хохотал Андрей. — Мы же не обманывали. Просто… немного украшали правду».
Параллельно шил сумки и куртки, а по ночам вел дискотеки в Димитровградском театре. «Музыка, свет, толпа… Как будто снова на сцене», — вспоминал он позже.
Алкоголь стал единственным «гримом», скрывающим усталость.
«Пили много, — признавался Краско. — Заливали водкой трещины в душе. Выпьешь — и кажется, завтра всё изменится». Но завтра приходило с похмельем, бетономешалкой и пустым кошельком.
Женщины: «Две половинки яблока»
Его жизнь напоминала сериал с бесконечными любовными линиями. Первая жена, Наталья Акимова, ушла к близкому другу — актеру Игорю Скляру. «Она променял меня на того, с кем мы вместе выпивали», — позже с горечью вспоминал Краско.
Вторая жена — Мириам Александрович, польская однокурсница. Когда она сообщила о беременности, Андрей лишь рассмеялся: «Шутки у тебя плохие!». Уехал в Томск, а сына Яна впервые увидел, когда тому было пять месяцев.
«Я понял, что натворил», — каялся он, женившись на Мириам. Но брак рассыпался, как карточный домик.
«Мы как две половинки яблока: друзья — целое, а любовники — нет», — бросил он Мириам при расставании.
Та едва не покончила с собой. «Его мама сказала мне: «Мири, забудь его. Построй свою жизнь». Но как забыть человека, который разбивает сердце, а потом приходит с розами?» — рыдала женщина годы спустя.
Потом была Маргарита Звонарева. Рита родила сына Кирилла, но через три с половиной года Краско ушел, не оставив даже записки.
«Он исчезал, как призрак. А потом звонил в три ночи: «Прости», — вспоминала она.
Следующая — 21-летняя Каролина Попова, дочь сослуживца. Все ахнули: «Ему 40, ей — 21!». Каролина родила дочь Алису, но о ребенке узнали лишь после смерти актера.
А еще — Светлана Кузнецова, ассистентка режиссера, которая терпела его пьяные срывы, но не смогла уберечь от рокового финала.
«Он мог быть нежен, как котенок, и жесток, как шторм. Но женщины… мы верили, что спасем его», — призналась одна из возлюбленных.
Звездный час: «Агент», который спас его
К 40 годам Краско казался потерянным. Отец умолял: «Брось это ремесло!». Но в 1999-м судьба подбросила шанс — роль майора Краснова в «Агенте национальной безопасности». Персонажа-то в сценарии изначально не было!
«Леха Николаев (герой Пореченкова) не справится один — нужен напарник, который сбегает, звонит, спасает», — шутил Андрей.
Так родился обаятельный раздолбай в погонах, ставший его альтер эго.
«Работа — мое спасение, — говорил Краско. — Чем больше съемок, тем меньше шансов уйти в запой».
Он снимался в семи проектах одновременно, жил в аэропортах, спал по три часа. «Ты с ума сошел!» — кричали близкие. «Зато не пью», — отмахивался он.
«Когда снимаешься в халтуре ради денег, тошно становится. Но «Агент»… это было иначе. Я наконец почувствовал: зритель видит меня настоящего», — признавался он.
Игра в жмурки: «25 швов и клиническая смерть»
Его стиль работы напоминал русскую рулетку. На съемках «Сволочей» он чуть не отрубил палец — 25 швов, но уже через день вернулся в кадр. В другом проекте сломал лодыжку, но требовал: «Снимайте крупным планом! Я доползу».
Однажды пьяная ссора с любовницей едва не стоила ему жизни. Девушка в порыве ревности ткнула в него ножом. Легкое пробито, кровь хлещет — клиническая смерть на операционном столе. «Не люблю об этом говорить, — отмалчивался Краско. — Это не любовь, а истерика нервов».
«Смерть — как та девушка, — шутил он позже. — Дразнит, но не забирает». Коллеги качали головами: «Он играл со смертью, как ребенок с огнем».
Финал: «Ликвидация», которая ликвидировала его
Июль 2006-го. Одесса, адская жара. Краско снимается в «Ликвидации» — его героя убивает немецкий шпион. «Отличный дубль!» — кричат после сцены. На следующий день актер жалуется на боли в груди. «Отдохните», — уговаривает режиссер. Но к вечеру становится хуже.
Гражданская жена Светлана вызывает «скорую». Врачи Овидиопольской больницы борются за его жизнь, но сердце, изношенное астмой, алкоголем и бешеным ритмом, останавливается. Ему 48.
Отец, Иван Краско, позже скажет: «Он сам себя сжег. Врачи не виноваты — как спасти того, кто не хочет останавливаться?». Знакомые шептались: «Виновата водка!».
Но правда была банальнее: Краско давно жил по принципу «завтра не существует».
P.S: Что убило его раньше — алкоголь, сердце или неумение сказать «стоп»? Ответ остался за кадром.
Эпилог: Антигерой, который стал героем
Его последнюю роль зрители так и не увидели. Зато запомнили майора Краснова, завхоза из «Сволочей», капитана подводной лодки в «72 метра»… Краско не играл святых — он показывал, что даже в пропащем человеке есть искра.
«Он был настоящим, — сказал как-то Михаил Пореченков. — Таким, каким мы боимся быть сами».
