— Ты понимаешь, что брак — это навсегда? Жорочке нужна надежная женщина, крепкая. Та, которая даст ему корни, а не…,- будущая свекровь сделала многозначительную паузу, — не мимолетное увлечение.
Мать Георгия Епифанцева встретила Татьяну не просто прохладно, ее взгляд был наполнен таким осуждением, что пронизывал до костей. Для женщины старой закалки развод сына означал не просто ошибку, а клеймо, позор! Появление новой невестки в доме она восприняла как личную угрозу его благополучию.
*
Их первая серьезная беседа состоялась на кухне, за неуютно начищенным столом. Холодный и оценивающий взгляд свекрови скользил по Тане, будто высчитывая шансы:
— И потом…, — шипела она, отчего слова ее звучали особенно жестоко. — Я слышала, такие, как ты, часто не могут… продолжить род. Легкомысленные. У тебя, наверное, и здоровье не то. Родить от моего Жорочки ты вряд ли сможешь. Ему нужна настоящая женщина.
В этот момент в кухню вошел сам Георгий. Мать, не меняя выражения лица, повернулась к нему. Ее тон стал сладковатым, но в нем чувствовалась та же ледяная сталь.
— Жорочка, ты же у меня разумный. У тебя глаз-то есть. Посмотри на нее. Разве это та, что даст тебе здоровых детей? Она же…, -женщина многозначительно замолчала, давая сыну самому додумать жестокий вывод, — она же и родить-то, может, не сможет.
Она произнесла это с такой спокойной, убийственной уверенностью, будто констатировала медицинский факт.
Георгий и Татьяна провели в родительском доме всего десять дней, когда пришла срочная телеграмма:
— Немедленно выезжайте на съемки «Угрюм-реки» в Свердловск.
Для Георгия это было неожиданно.
Именно в Свердловске влюбленные решили официально оформить отношения. А еще через полгода Таня узнала, что беременна. Правда, это известие застало молодую женщину врасплох — она была еще студенткой. В смятении будущая мать обратилась к мужу:
— Что же нам делать?
Георгий, не раздумывая, ответил коротко и ясно:
— Рожать. И точка.
После рождения их первенца Миши МХАТ выделил Епифанцеву комнату в полуподвальном помещении на улице Станиславского. Наверху располагался музей театра, а по соседству проживал театровед Юрий Бахрушин.
Эта полуподвальная жизнь была полна неожиданных встреч: к Бахрушину часто заходила Белла Ахмадулина, и Георгий, сам писавший стихи, мог часами беседовать с ней о поэзии. Когда менее чем через три года родился второй сын Володя, семья перебралась в дом напротив, тоже в полуподвал, но комнату чуть просторнее.
В те годы кинокарьера Епифанцева была на подъеме. Актер много и охотно снимался. Да и в театре нагрузки были колоссальными: порой выходил на сцену по тридцать раз в месяц. Роли ему, правда, чаще доставались не первого плана, но и в них он умел быть ярким и запоминающимся.
Но что действительно поражало, так это атмосфера вокруг него. В театре у Георгия совсем не было недоброжелателей. В мире, где интриги и зависть почти норма, к нему относились с искренней симпатией. Возможно, секрет крылся в его характере — легком, незлобивом, открытом… Он не умел держать камень за пазухой и в любой ситуации оставался собой: добрым, немного бесшабашным…
Ближайшим кругом Епифанцева в театре были не артисты, а сотрудники литчасти. Он проводил там дни и ночи, погруженный в собственное творчество. Девизом актера было правило «ни дня без строчки», и результатом стало сорок пьес и инсценировок.
И хотя Георгий не был профессиональным драматургом, две его пьесы шли на главной сцене страны. Однако когда грянул раскол МХАТа, его авторский статус и многолетняя преданность театру оказались никому не нужны. Олег Ефремов не видел его в составе новой труппы. В итоге судьбу артиста решила протекция Владимира Прудкина:
— Олег Николаевич, возьми Епифанцева в свою команду.
Ефремов отмахнулся:
— Не вписывается он в мою концепцию.
— Мне нужен Епифанцев, — твердо повторил Прудкин, глядя худруку прямо в глаза. — Без него не могу.
Несмотря на внутренние театральные перипетии, Епифанцев по-прежнему оставался невероятно популярен у зрителей. У служебного входа после спектаклей его регулярно караулили толпы поклонниц. Татьяна признавалась, что никогда не ревновала мужа к этому вниманию.
— Может, у него и были романы на стороне, но мне ничего неизвестно, — говорила она. — Устраивать скандал из-за того, что он поздно вернулся или не пришел ночевать? Зачем?
Семейная жизнь Епифанцевых не была безоблачной. Черной дырой, засасывавшей деньги и покой, была слабость Георгия к алкоголю. Он пил часто и крепко. Татьяна в ответ замыкалась. Муж каялся, ползал «на брюхе», клялся, его глаза молили о прощении.
— Я больше не могу выносить эти спектакли, — говорила она, смахивая предательскую слезу. — Ты уходишь в запой, а мне нужно кормить, одевать, растить троих детей.
Епифанцев молчал, бессильный перед правдой ее слов. А потом вновь закипал страстными обещаниями. И она верила…
Этот цикл повторялся с пугающей точностью. Деньги, отложенные на зимние ботинки старшему, исчезали. Время, которое Георгий обещал провести с детьми, растворялось в тумане. Таня, стиснув зубы, перешивала им одежду из старых вещей, а он рассказывал в гримерке друзьям о величии русской души. Контраст был невыносим.
Однажды, после особенно тяжелого запоя, она не выдержала:
— Я ухожу.
— Ты не можешь. Мы же…, — Георгий запнулся, потому что все «мы» давно уже были не про них.
— Я уже подала на развод.
Епифанцеву, конечно, было обидно — как это с ним собираются разводиться? Суд он проигнорировал, просто подмахнул бумаги. Брак расторгли быстро, формально, невзирая на наличие троих общих детей.
А еще через четыре месяца он стоял на ее пороге.
— Хватит дурака валять. Пойдем поженимся снова.
И она пошла.
Уход Епифанцева из МХАТа был его собственным осознанным выбором. Три года он одержимо работал над переводом и адаптацией сложнейшей пьесы Феофана Прокоповича «Владимир», мечтая создать моноспектакль к тысячелетию крещения Руси. Это был титанический труд: церковнославянский язык, украинские диалекты, горы словарей и исторических трудов, консультации с филологами.
Олег Ефремов сначала его поддержал:
— Действуй, готовь постановку для худсовета.
Татьяна погрузилась в проект целиком: взяла на себя сценографию, сшила облачение князя, даже корону смастерила из пустой банки из под селедки, украсив ее осколками елочных игрушек.
Худсовет спектакль одобрил. Но потом Ефремов, уже поглощенный работой над «Вишневым садом», в постановке отказал. Епифанцев приходил домой чернее тучи. И словно в ответ на это отчаяние судьба неожиданно протянула ему руку помощи. Знакомый сибирский предприниматель, ценивший его талант, предложил зарегистрировать «Духовный театр Епифанцева».
Это была та самая желанная свобода, о которой тот давно мечтал. Выпустив афишу, актер отправился в гастрольный путь с моноспектаклем «Владимир. Крещение Руси», став и режиссером, и актером, и продюсером.
Пик гастролей приходился на лето, и эти месяцы были временем относительной стабильности. Но осенью и зимой в доме Епифанцевых снова воцарялась тревожная тишина, которую тут же начинала разъедать нужда. Накопления таяли с пугающей скоростью.
И тогда Георгий Семенович стал раскладывать на рыночном прилавке собственные картины — те самые пейзажи и портреты, что когда-то находили ценителей на вернисаже в Измайлово. Когда знакомые, случайно натыкаясь на него, спрашивали с недоумением и жалостью, он, отводя взгляд, отвечал:
— Изучаю натуру. Вдруг пригодится для роли.
Вскоре в ход пошел самый ходовой товар — алкоголь. Епифанцев стал торговать бутылками, расставляя ящики прямо на земле. Позже перешел на часы с советской символикой.
К сожалению, рыночная жизнь была опасной игрой на выживание. Однажды у него на глазах конкуренты учинили жестокую разборку, выхватив оружие. В другой раз в него самого брызнули перцовым баллончиком за то, что якобы занял чужое место. Но торговля шла бойко.
Епифанцев с гордостью, смешанной с отвращением, рассказывал, как измерял стопки денег линейкой. Настолько лень было пересчитывать. Пил в те дни только коньяк «Наполеон», закусывал икрой…
Что случилось тем жарким летом 92-го года, семья так и не узнала. Тело 53-летнего Георгия Семеновича нашли на железнодорожных путях. Машинист электрички, увидев лежащего человека, успел затормозить. Но незадолго до этого прошел товарный состав. Вероятно, он и был виновником… В крови Епифанцева алкоголя не обнаружили.
К сожалению, судьба старшего сына Михаила тоже сложилась трагично. Вернувшись из армии, он женился. Вскоре у него родился сын Петя. Первой забила тревогу Татьяна, настоявшая на обследовании младенца. Диагноз прозвучал как приговор: тяжелая форма ДЦП. Бремя ухода за больным ребенком, постоянная нужда и отчаяние оказались непосильными для молодого отца. Брак распался.
— Миша был талантлив. Рисовал, играл в театре, его картины покупали, — с грустью вспоминала Татьяна. — Но его манила богемная жизнь. Бывают люди, которые пьют, зная меру. Для него такой меры не существовало.
Мать пыталась его лечить, он ложился в клиники, но безуспешно. Затем в жизни Михаила появилась девушка, вместе с которой он начал экспериментировать с запрещенными веществами. Во время одной из таких встреч он просто положил голову на стол и тихо скончался. Его спутница даже не сразу поняла, что произошло.
Вскоре Татьяна Васильевна узнала, что бывшая невестка сдала Петю в интернат и, не раздумывая, отправилась туда. Увидев, что внук неспособен даже самостоятельно есть и не получает должного ухода, забрала его домой. С тех пор она самоотверженно ухаживает за Петей, а средний сын Володя помогает ей в этом.
Владимир Епифанцев пошел по стопам отца и стал известным актером. Дочь Наталья нашла свое призвание в разведении собак.
— Внук, конечно, связал меня по рукам и ногам, но я не жалуюсь, — делилась как-то в интервью вдова. — Свою судьбу с другим мужчиной я бы не променяла. Равного Жоре мне все равно не найти…
