Анна Григорьевна первый раз переступила порог их квартиры с выражением лица археолога, обнаружившего древнюю гробницу. Глаза её методично сканировали каждый предмет, словно калькулятор, подсчитывающий стоимость чужого счастья.
— Дорогая мебель у вас, — произнесла она, поглаживая кожаную обивку дивана. — Наверное, недешёво обошлась?
Марина почувствовала, как напряглось тело Андрея рядом с ней. Он всегда становился другим, когда приходила мать — более зажатым, оправдывающимся, будто возвращался в детство, где каждое его действие подлежало строгому материнскому суду.
— Мама, проходи к столу, — торопливо предложил он, явно желая увести разговор в безопасное русло.
Но Анна Григорьевна была не из тех, кто легко сворачивает с намеченного пути. За ужином она продолжила свою инвентаризацию: восхитилась посудой («Явно импортная!»), оценила бытовую технику («Такая дорогая кофемашина!»), а когда увидела новый телевизор, не удержалась от прямого вопроса о цене.
Марина наблюдала за этим спектаклем с растущим внутренним дискомфортом. Три года назад, когда она впервые встретила Андрея, её поразила его искренность и способность радоваться простым вещам. Он работал инженером в небольшой фирме, зарабатывал скромно, но это никогда не было для неё препятствием. Наоборот, его независимость от денег, отсутствие меркантильности казались ей редким качеством в современном мире.
Сама Марина к тридцати годам уже построила успешную карьеру в IT-сфере. Её доходы позволяли жить комфортно, путешествовать, покупать красивые вещи. Но главное — они позволяли ей чувствовать себя свободной от чужих ожиданий и оценок. По крайней мере, так было до встречи со свекровью.
— А отпуск где планируете проводить? — поинтересовалась Анна Григорьевна, отрезая кусочек торта, который Марина купила в дорогой кондитерской.
— Думаем съездить в Грецию, — ответила Марина, не подозревая, что попадает в тщательно расставленную ловушку.
Глаза свекрови заблестели хищным огнём.
— Ах, как замечательно! А знаете, я всю жизнь мечтала побывать в Турции. Представляете — никогда не была за границей! Всю жизнь работала, детей растила, внуков нянчила… — голос её становился всё более жалостливым. — А теперь вот пенсия маленькая, позволить себе такую поездку не могу.
Андрей стал заметно бледнеть. Марина видела, как он пытается найти слова, чтобы не обидеть мать, но и не обещать невозможного.
— Мам, ты же знаешь, что у меня не такая большая зарплата…
— Да что ты говоришь! — перебила его Анна Григорьевна. — У вас тут каждая вещь стоит как моя месячная пенсия! Неужели для матери нельзя немного сэкономить?
Момент истины настал неожиданно быстро. Марина почувствовала, как её собственное терпение подходит к концу, но одновременно с этим в ней проснулось нечто защитное — инстинкт оберегать того, кого любишь.
— Анна Григорьевна, — осторожно начала она, — может быть, мы сможем что-то придумать…
— Вот видишь! — торжествующе воскликнула свекровь, обращаясь к сыну. — Марина понимает, что такое семья!
Андрей выглядел так, словно хотел провалиться сквозь землю. Марина видела его внутреннюю борьбу: благодарность к ней за готовность помочь смешивалась со стыдом за материнские претензии.
После ухода Анны Григорьевны они долго сидели в тишине. Наконец Андрей заговорил:
— Прости её. Она не всегда была такой. После смерти отца… может быть, она чувствует себя одинокой, забытой.
— Я понимаю, — тихо ответила Марина, хотя понимала далеко не всё.
В последующие дни атмосфера в доме изменилась. Андрей стал раздражительным, рассеянным. Он несколько раз пытался заговорить о матери, но каждый разговор заканчивался одинаково — извинениями и обещаниями, что больше такого не повторится.
Но повторилось. И не раз.
Звонки Анны Григорьевны становились всё более настойчивыми. Сначала она звонила сыну, деликатно напоминая о своей мечте увидеть море. Когда Андрей в очередной раз объяснил, что не может позволить себе оплатить её отдых, тон разговоров изменился.
— Андрей, я твоя мать! — кричала она в трубку так громко, что Марина слышала каждое слово. — Я тебя растила, недосыпала, недоедала! А теперь ты мне в такой малости отказываешь!
— Мама, у меня нет таких денег, — терпеливо повторял он. — Ты же знаешь мою зарплату.
— Зато у твоей жены есть! И она тратит их направо и налево! На всякие дорогие вещи, на рестораны! А для матери мужа — жалко!
После одного особенно тяжёлого разговора Андрей вернулся с работы мрачнее тучи.
— Она хочет приехать завтра, — сообщил он. — Говорит, нам нужно серьёзно поговорить.
Марина отложила ноутбук и внимательно посмотрела на мужа. За три года брака она научилась читать его состояния по мельчайшим признакам. Сейчас он выглядел загнанным.
— Что ты хочешь делать? — спросила она.
— Не знаю, — честно признался он. — С одной стороны, она действительно никогда не была за границей. Всю жизнь работала, экономила… С другой стороны, я не могу требовать от тебя тратить твои деньги на мою мать.
— А если я захочу это сделать?
Андрей удивлённо посмотрел на неё.
— Зачем?
— Может быть, потому что люблю тебя. И хочу, чтобы ты был спокоен.
Но даже произнося эти слова, Марина чувствовала внутреннее сопротивление. Не принципиальное — деньги не были для неё проблемой. Дело было в другом. В ощущении, что они идут по очень скользкой дорожке, где каждый шаг может оказаться ловушкой.
На следующий день Анна Григорьевна пришла в боевом настроении. Она даже не стала снимать пальто, сразу перейдя к главному вопросу.
— Ну что, сын, надумал помочь матери?
— Мама, я же объяснял…
— Ничего ты не объяснял! — перебила она. — Значит, вам деньги некуда девать, а матери отдых в Турции оплатить не можете? — свекровь перешла на крик. — Смотрю на вашу квартиру — глаза болят от роскоши! А я что, не мать? Не заслужила за всю свою жизнь одной поездки к морю?
Марина почувствовала, как внутри неё что-то переключается. Было в этой истерике что-то настолько наигранное, искусственное, что она невольно начала анализировать происходящее как деловую ситуацию.
— Анна Григорьевна, — вмешалась она, — мы можем обсудить это спокойно.
— Вот! — торжествующе воскликнула свекровь. — Видишь, Андрей, твоя жена понимает! Она готова помочь!
— Нет, — неожиданно твёрдо сказал Андрей. — Мама, хватит.
— Что значит «хватит»?
— Хватит пытаться поссорить меня с женой. Хватит требовать то, что я не могу дать. Если хочешь поехать в отпуск — планируй его в рамках своего бюджета.
Анна Григорьевна на мгновение растерялась, но быстро нашлась:
— Ты меня выгоняешь?
— Я прошу тебя уйти, пока мы не наговорили друг другу лишнего.
После её ухода Марина долго смотрела на мужа. В его лице было что-то новое — решительность, которой она раньше не замечала.
— Спасибо, — сказала она.
— За что?
— За то, что защитил меня. За то, что не позволил ей переложить ответственность на меня.
Но история на этом не закончилась. Через несколько дней Анна Григорьевна начала звонить Марине напрямую.
— Мариночка, дорогая, — елейным голосом заговорила она. — Ты же умная женщина, понимаешь, что для семьи важно. Андрей мой упрямый, но ты-то можешь повлиять на него.
— Анна Григорьевна, — осторожно ответила Марина, — может быть, вам стоит поговорить с сыном?
— Да с ним не поговоришь! Он совсем от рук отбился! А ведь всего-то и нужно — помочь матери осуществить мечту.
Когда Марина рассказала об этом разговоре Андрею, он побледнел.
— Она звонила тебе?
— Да. И будет звонить ещё.
— Что ты ей ответила?
— Что всё нужно обсуждать с тобой.
Андрей задумался.
— Знаешь что, — сказал он наконец, — а давай сделаем так. Если она ещё раз приедет с этими требованиями, я скажу, что готов взять кредит на её отпуск.
— Кредит?
— Да. Пусть знает, что если я это сделаю, то буду выплачивать его два года. И в эти два года она ни о чём просить меня не сможет.
Марина восхищённо посмотрела на мужа.
— Ты думаешь, это остановит её?
— Посмотрим.
Анна Григорьевна действительно пришла ещё раз. И снова начала со своих требований. И снова переходила на крик, обвиняя их в бессердечности и жадности.
— Хорошо, мама, — неожиданно спокойно сказал Андрей. — Я возьму кредит.
Свекровь замолчала на полуслове.
— Что?
— Я возьму кредит на твою поездку. Буду выплачивать его два года. Но ты должна понимать: в эти два года я не смогу помочь тебе ни рублём. Ни на лекарства, ни на продукты, ни на коммунальные платежи. Всё будет уходить на кредит.
Лицо Анны Григорьевны изменилось. Марина видела, как в её глазах идёт быстрый расчёт.
— Да что ты, сынок, — вдруг сменила она тон. — Не нужно никакого кредита. Я же так, мечтала вслух… А ты воспринял всерьёз.
— Нет-нет, мама. Ты права. Ты заслуживаешь этой поездки. Завтра же пойду в банк.
— Андрей, не нужно! — почти закричала она. — Я передумала! Мне и дома хорошо!
— Но ты же так хотела увидеть море…
— Хотела, да расхотела! — Анна Григорьевна торопливо надевала пальто. — И вообще, я на вас обиделась. За то, что довели меня до такого состояния!
Хлопнув дверью, она ушла.
Марина и Андрей посмотрели друг на друга и рассмеялись — впервые за несколько недель искренне и легко.
— Значит, всё дело было не в Турции, — заметила Марина.
— Нет. Дело было в желании контролировать и получать регулярную помощь.
— А если бы ты действительно взял кредит?
— Взял бы. И она бы это поняла после первого же отказа в помощи.
Марина обняла мужа.
— Спасибо!
Анна Григорьевна больше не поднимала тему турецкого отдыха. Зато она начала регулярно звонить с мелкими просьбами, каждый раз проверяя, не изменилось ли отношение сына к помощи. Но Андрей научился говорить «нет» твёрдо и без объяснений.
А Марина поняла, что настоящая проверка их брака была не в том, готов ли муж тратить её деньги на мать. Проверка была в том, готов ли он защищать их общие границы от чужого давления.
И эту проверку они оба выдержали.
